Зовущий из тени

Екатерина Аннинская

Зовущий из тени

Глава 1. Хранитель клада

— Ну, что, идем?

Роун внизу нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Отступать было некуда, хотя сейчас Орри совсем перестала нравиться идея, казавшаяся столь привлекательной днем. Сказать по правде, будь она одна, девочка не решилась бы на это приключение. Но приятель же задразнит потом. Еще и другим проболтается.

— Фонарь взял? — шепотом спросила Орри, перегнувшись через подоконник.

— А то! — Роун гордо поднял над головой светильник, который он, как договаривались, стащил у отца.

Из осторожности фонарь он пока не зажигал.

— Ладно, подожди, я сейчас.

Кештиора отошла от окна и внимательно посмотрела на сестру: спит. Она прислушалась — в комнате братьев тоже было тихо. Ничто не мешало осуществить их с Роуном рискованный замысел. Слегка разочарованная этим, Орри поежилась и принялась торопливо одеваться, стараясь не шуметь.

Почти с кошачьей ловкостью девочка беззвучно выбралась из окна на карниз, а с него привычно перелезла на толстые ветви старой яблони. Сад, в котором стоял дом Кештиоры, был одним из лучших в городе, уступая разве что владениям некоторых богачей и злобной госпожи Файс, жившей на Чесночной улице. Впрочем, толстосумы могли позволить себе тратиться на садовников, а Файс наверняка прослыла ведьмой не только из-за сварливого характера и скупости. Зато пирожки с яблоками, малиной и вишней, которые пекли родители Орри, заслуженно славились на всю Северную Данмару.

Сорвав пару яблок покрупнее, девочка соскользнула вниз по стволу. Оказавшись на земле, она тщательно поправила юбку и подозрительно покосилась на приятеля: не пялился ли. Но Роун с самым невинным видом смотрел в сторону улицы.

— Держи, — Кештиора сунула другу яблоко и с хрустом вгрызлась во второе так, что по подбородку потек сок.

Они пробрались к забору, ежась от брызг холодной воды: кусты так и не высохли после недавнего дождя. Орри осторожно посмотрела в щель между старыми досками:

— Никого.

Они перелезли на улицу. Кештиора, морщась, потерла оцарапанное колено. Насколько проще живется мальчишкам: в штанах-то удобно что на дереве, что на лошади, что в потасовке.

Роун терпеливо ждал. Он был на голову ниже подруги и узок в плечах — "соплей перешибешь", как дразнился их с Орри самый заклятый враг Тэш Лейверт, сын тележного мастера Бера. Сам Тэш, высокий и крепкий, как и его отец, был вдобавок почти на целый год старше. Что не мешало Кештиоре и Роуну регулярно выходить победителями из стычек с ним, нанося немалый ущерб неприятелю. Не то, чтобы всегда, но через три раза на четвертый уж точно.

Драться Роуну приходилось часто, отчаянно и не только с Тэшем. А что еще делать, если коварная природа одарила тебя не только позорно хрупким телосложением, но еще и кошмарными золотыми кудряшками! Внешность впору девчонке, а не серьезному парню девяти лет от роду, который твердо намерен, когда вырастет, стать разбойничьим атаманом. Тогда, небось, никто из взрослых не посмеет обозвать его хорошеньким мальчуганом. И можно будет обрить волосы наголо, а в ухо вставить железную серьгу с черепом.

Впрочем, Роун в конце концов научился извлекать некоторую пользу из своей наружности: обычно никому в голову не приходило заподозрить такого очаровательного ребенка в озорстве, так что многие проделки благополучно сходили ему с рук. Если, конечно, не попадаться на месте преступления. Ну, и что-нибудь вкусное порой перепадало от пожилых горожанок: то пряник, то яблоко.

— Идем, — скомандовала Кештиора, осмотревшись. — Только тихо.

Прохожих на улицах по ночному времени уже не было. Пару раз во дворах просыпались и брехали собаки, но в целом ребятам удалось добраться до окраины города незамеченными.

— Зажигай фонарь, — велела Орри, когда они с приятелем оказались на дороге, ведущей к Нижнему лугу.

— Не спугнем? — усомнился Роун. — Буттак же боится огня.

— Вот именно, что боится, — девочка зябко передернула плечами и пожалела, что не прихватила теплую накидку.

Дни в начале Поры увядания стояли еще теплые, а вот по ночам от Юппавы уже ощутимо тянуло холодом.

— Зовущий из тени просто так клад не покажет, — авторитетно заявила Кештиора. — Он как тебя увидит — утащить попытается к себе, под землю.

— З-зачем? — Роун остановился, как вкопанный.

— Я же тебе рассказывала, — нетерпеливо фыркнула Орри. — Он детей крадет, кости обгладывает, и скелеты потом поверх клада прилаживает — стеречь. А раз дядька один заплутал ночью в полях, да и наткнулся на Зовущего из тени. Сперва думал — обычное пугало, только посевов вокруг нет никаких. А потом оно ка-ак шевельнется, как зыркнет, а глаза у него — как провалы в черноту. И пасть синим светится. А на руках — когти, как у медведя, только длиннее.

— Орри, — осторожно начал Роун, — а может, ну его, буттака этого? Мы без оружия ведь, и вообще...

— А клад как же? — напомнила девочка.

И тут же нахмурилась: вот кто за язык тянул! Почему не вернуться домой? А ребятам потом рассказать, как буттака встретили, да еле удрать от него успели. Кто решится проверить-то?

— Ну, клад... — Роун беспомощно огляделся, словно в поисках того, кто может остановить их с Кештиорой. — Клад — это, конечно, да.

Вообще-то их семьи не бедствовали. Отец Роуна был лучшим в городе гончаром, всегда при заказах. Еще и из окрестных поселений к нему за посудой приезжали. Хотя, на взгляд Орри, лучшее, что умел делать Игийшер Тарф, это свистульки. Разноцветные, в форме птиц, лошадей, оленей. А если в некоторые воды налить, то получался не просто свист — трели, как будто у соловья.

А родители Орри пекли пироги. И к праздникам, и на каждый день. В их небольшой лавке, да и во всем доме, всегда пахло свежим хлебом. Орри нравился этот запах, но самой возиться с тестом и начинками было скучно. И разносить пироги заказчикам тоже. Хотя второе девочке нравилось больше: иногда удавалось подслушать что-нибудь любопытное из разговоров.

Но клад... Клад — это волшебство. Это золото и сверкающие драгоценные камни. И еще — это возможность купить ярко-красное платье, диадему с алмазами, кинжал с узорчатой рукоятью, самую дорогую куклу с настоящими волосами, серую в яблоках лошадь, огромный пиратский корабль, а потом уехать далеко-далеко. Туда, где водятся колдуны, и чудовища, и невиданные звери, и морские разбойники, и где не нужно мыть посуду, подметать, возиться на огороде и учиться печь пироги. Туда, где настоящая жизнь.

— В общем, как увидим пугало, сразу надо плащ на фонарь накинуть, не то буттак сбежит, — напомнила приободрившаяся Орри, с неохотой оторвавшись от картин увлекательного и прекрасного будущего.

— Ночь светлая, — Роун озабоченно показал на небо, где сияла круглая серебристая Мать в сопровождении лилового серпика Стража. — Может, стоило подождать, пока Мать состарится и исхудает?

— Опасно, — Кештиора нахмурилась. — Чем она слабее, тем смелее нечисть. Тут даже Страж не спасет. А если небо будет затянуто тучами, мы даже с фонарем рискуем заплутать.

Они добрались до Нижнего луга и пошли медленнее, напряженно вглядываясь в окружающий сумрак и стараясь не поскользнуться.

— В общем, как буттак заскрипит, когтями к тебе потянется, надо быстро открыть фонарь, — наставляла приятеля Кештиора. — Вот именно в этот самый момент. Если Зовущий из тени успеет коснуться тебя — все, конец. Либо сразу задушит и под землю утащит, либо в Ночь Одиночества придет за тобой. А поторопишься, раньше времени покажешь ему огонь, так он сбежит сразу, и все.

— А сказать чего надо, помнишь?

— А то! — усмехнулась девочка, стараясь не замечать мурашки, ползущие по коже то ли от ночного холода, то ли от волнения. — Открой свою тайну, буттак, или погибнешь в огне. Светом солнца тебя заклинаю: ты отдашь сокровище мне.

— Странный стишок, — поморщился Роун. — Ты уверена, что он сработает?

— Ну... так было в книге. Перевод с древнего языка.

— Перевод?

— Ну... там и тот, настоящий текст тоже был, только я не умею читать по-ихнему.

— А буттак по-нашему поймет?

— А чего ему не понять-то? — Орри очень хотелось бы на самом деле чувствовать уверенность, которую она старательно изображала. — Он же здесь. Значит, и язык наш должен понимать.

— А солнце-то при чем? — не унимался приятель. — Ночь ведь.

— Зовущий из тени днем прячется, — важно объяснила Орри. — А огонь в фонаре на солнце похож, вот.

— Может, вернемся? — тихо предложил Роун.

— Ты что! Мы уже пришли.

— Ну, и где его тут искать? — озадаченно спросил мальчик.

Перед ними был луг, за которым в темноте угадывалось начало леса.

— Тш-ш... Слушай.

Стрекот кузнечиков. Еле слышный шелест листвы на опушке. Лягушка квакнула. Ничего необычного.

— И откуда тут взяться пугалу, если никто ничего...

— Тихо! — одними губами прошипела Орри, схватив друга за руку.

Пальцы у нее были ледяные.

— Это что... кошка?

На лугу плакал котенок. Жалобно, требовательно.

— Он, — выдохнула девочка. — Зовущий из тени. Добычу приманивает.

— Это нас, что ли? Орри, может, все-таки...

— Идем!

Она решительно потащила Роуна за собой, чувствуя, что еще немного, и повернет назад. Потому что одно дело — читать о ночном чудовище, пусть и вздрагивая от каждого шороха, и совсем другое — оказаться на Нижнем лугу в нескольких шагах от жуткой твари.

Но если теперь отступишь, то второй раз уже ни за что не решишься на отчаянную вылазку. И всю жизнь будешь жалеть. Не о кладе даже — о том, что струсила и упустила возможность прикоснуться к настоящему волшебству. К чуду, пусть даже страшному.

— Плащ! — почти беззвучно напомнила Орри. — Фонарь закрой!

Роун послушался, едва не выронив из трясущихся рук светильник.

Ноги промокли: Нижний луг после сильного дождя всегда превращался в болото. От холода девочку начала бить дрожь. Ох, зря не оделась теплее!

— Мяу-у!

Совсем близко. Орри посмотрела туда, откуда на этот раз донесся кошачий вопль, и воздух застыл у нее в груди.

Темный силуэт был отчетливо виден на фоне звездного неба. Широкополая шляпа, раскинутые в стороны руки.

Девочка замерла как вкопанная, мучительно пытаясь вспомнить, что прочитала в книге. И план... у нее же был четкий план, продуманный заранее, до деталей!

Силуэт шевельнулся, раздался скрип. Почти рядом. Орри и Роун стояли на месте, но девочка готова была поклясться, что черная фигура уже всего в нескольких шагах от них.

Кошачьи жалобы прекратились. Только поскрипывали невдалеке ветки... или деревянная основа чучела. Или когти.

Орри попыталась проглотить комок в горле, поняла, что не может говорить, и выхватила у друга фонарь. Плащ соскользнул.

— Открой свою... — начала девочка, с трудом выталкивая слова сквозь разом пересохшие губы, а язык не желал ворочаться. — Роун, помоги!

— Т-тайну... — пробормотал приятель.

И замолчал.

Что же там дальше? Орри с отчаянием смотрела на высвеченную фонарем бесформенную голову буттака, обтянутую мешковиной. На ветку, воткнутую туда, где должен быть нос. На рот... у твари оказался вполне настоящий рот, безгубый, зато с зубами странного синеватого оттенка. И глаза, грубо намалеванные черной краской. Просто две кляксы. Дурацкие, но от них почему-то невозможно было оторвать взгляд.

Скрип. От света фонаря буттак отбрасывал тень, но та падала почему-то не за его спину, а вперед, удлинялась, тянулась к детям.

— Или... погибнешь... — вспомнила Орри еще два слова из казавшегося таким простым и надежным заклинания и окончательно растерялась.

Свет... кажется, эта тварь боится света! Девочка беспомощно выставила перед собой фонарь и, боясь встретиться глазами с немигающим взглядом буттака, посмотрела вниз. Когти тени подползли к самым ногам ребят, один коснулся ботинка Роуна.

— Бежим! — взвизгнула Орри.

Фонарь полетел в голову чудища и погас.

Девочка мчалась, скользя на раскисшей земле и каждое мгновение рискуя упасть, лопатками чувствуя тянущиеся к ней когти. Каким-то чудом она выбралась на дорогу и припустила еще быстрее — откуда только силы взялись! Сзади слышался топот. Роун. Или...

Добравшись до города, Орри не остановилась, разве что слегка сбавила скорость: дыхание сбилось окончательно, ноги отяжелели.

Тусклый свет редких уличных фонарей. Темные окна. Лай... но привычного лая за заборами нет. Почему молчат собаки?

Орри побежала медленнее, потом перешла на шаг, пошатываясь от усталости. И только тут сообразила, что не слышно не только собак — вообще ничего.

Где Роун?

Кештиора остановилась, из последних сил удерживаясь, чтобы не сорваться снова в паническое бегство. Дрожа всем телом, заставила себя обернуться.

Никого.

Орри всхлипнула и сделала несколько деревянных шагов назад. Надо было вернуться, найти Роуна. Он мог упасть и повредить ногу. Его мог схватить буттак.

Тишина — мертвая, не обычная даже для ночной поры — давила на уши. Невесть откуда наползшие облака затянули небо.

В городе еще можно что-то разглядеть, но на Нижнем лугу теперь совсем темно, тем более, без фонаря. Можно крикнуть, позвать Роуна, только кто отзовется из мрака, кто придет к тебе?

Кештиора беспомощно стояла на месте, прижав к груди ледяные кулаки, не решаясь ни вернуться за другом, ни идти домой.

И вдруг на окраине города запел петух. Тут же откликнулись еще двое его собратьев. Приближалось утро.

Скоро город оживет, и ужасы этой ночи покажутся дурным сном. Роун просто свернул к себе, ему так ближе. Они бежали, кажется, по Ореховой, а оттуда до Гончарной всего пара поворотов.

Орри еще немного поколебалась. Не идти же домой к Роуну! Он, небось, уже успел не только добежать, но и спать завалиться, а она мерзнет на темной улице.

Кештиора повернула в направлении родной Баранки. Завтра... нет, это приключение они с Роуном не станут вспоминать со смехом, как прочие свои похождения. Они вообще вряд ли станут говорить о нем. И наверное, долго еще не решатся на ночные вылазки.

Завтра они будут сидеть в комнате для занятий в храме Вастарны и слушать истории, которые рассказывают жрицы. Да пусть даже и арифметикой заниматься! Не такая уж она и скучная, пожалуй.

К моменту, когда Орри наконец доплелась до дома, небо начало светлеть.

Придется завтра сходить за фонарем, который они потеряли на Нижнем лугу. Днем-то не страшно. Особенно, если будет солнечно.

Кештиора с трудом перелезла через забор и некоторое время стояла, глядя на окна и пытаясь вспомнить, что делать дальше. Хотелось даже не спать — просто лечь. Упасть прямо здесь. Забыть все, что случилось.

Сделав над собой последнее усилие, Орри вскарабкалась на яблоню, дотянулась до подоконника, перебралась на него и неловко перевалилась внутрь комнаты.

Одежда вся мокрая. Спросят ведь, почему.

Но придумывать отговорки уже не было сил. Как и раздеваться. Кештиора тихо скользнула под одеяло и мгновенно уснула. К счастью, без сновидений.