Ну, это про попаданца. Злотников — профессионал, написано художественно, характеры прописаны, то-се... Но главный герой — такое чмо! Если автор действительно видит среднего современника таким — горе мне, горе!

О, вот еще что: З. хоть и профессионал, но герой у него падает везде, как дурак, совсем как в самых дешевеньких самиздатовских поделках. Бе.

Кощиенко. "Косплей Сергея Юркина".

Ну, это про попаданца. Парень в девочку, но не о том речь. Вопрос: действительно ли может автор текста с несомненно яркими находками быть столь вопиюще, просто дико безграмотным?! Вот Пушкин размышлял насчет того, совместны ли гений и злодейство...

Сергей Калашников, "Якут". Ну, это про попаданца. Природный якут в Якутию времен захвата русскими. Очаровательные сцены любования природой, правда-правда. Прям-таки становится понятно, ради чего живут там северные народы. И, между прочим, хрестоматийный образец национализма: казаки там бяки, а якуты, ходящие в набеги на соседей — чистейшей души люди. И юкагиры. И эвенки, и долгане. Все — чистейшей души. Только казаки — подлое племя. Но красиво написано, не отнять.

21 октября

Королюк, "Квинт Лициний 4". Попаданец в себя-подростка, обладает сверхспособностями, но не о том речь. Герой взялся сохранить социализм, и что-то кажется мне, что автор уперся в сопротивление материала: что-то не припоминается мне теоретических работ с проработкой данного вопроса. Не считать же таковыми труды Бухарина. То есть автору сначала надо, по-хорошему, написать за Ленина теоретическую часть. Нехилая задача, да? То, что автор сюжетом загнал героя в ситуацию, когда разоблачение неизбежно, на этом фоне такая мелочь... Эх, не дождусь продолжения, раздавит автора книга. Как Дихнова: написал чудесные "Записки Черного Властелина", оборвал на середине, потом развел руками и сказал "Ну не шмогла я, не шмогла".

23 октября

Величко, "Подкидыш". Вот, обнаружился еще один плюс подобного чтения: проглотишь три-четыре книги по данной эпохе, и всякие Елизаветы, Минихи и Ваньки Долгоруковы становятся ну просто как родные, все о них известно. В школе как-то этих Румянцевых-Головкиных-Остерманов обошли стороной — ну не столпы истории они, не Петры Первые. Как бы ликбез по истории.

24 октября

Волков, "Флаг командора". Не, сколько бы ни вопили о ценности личного мнения, все же художественность текста — вещь объективная. Вот, данный автор пишет художественно. А вообще это сказка для взрослых, авантюрный роман, черт с рогами, но только не фантастика. Попаданцы ни при чем, вон у Дмитриева тоже попаданцы, тем не менее — фантастика. Кстати, редкая по нынешним временам вещь.

31 октября

Попалась под руки какая-то... набор букв. Готовлюсь читать, прощая все недостатки. Не получилось. Это не критика, просто мнение: автор — невменяемый. У него российский крейсер стирает с лица земли город — не военный городок, а город. А потом морпехи проводят зачистку, вырезая женщин и детей. Типа наказание за пиратскую акцию. Вот просто мнение: любой автор, прославляющий подобное — невменяемый. И ведь не впервые такое попадается. То Лондон снесут, то Большое Яблоко в блин раскатают...

1 ноября

Лукьяненко, "Кваzи". Ну, специалист, видно по всему, но дело не в этом, а вот в чем: в книге герой путается в фамилиях фантастов — Перумов, Дивов... а подразумевался Ефремов. И царапнуло. И стало грустно. Как мгновенно пролетело их время! Вроде только что блистали, открывали новые темы, приемы, язык — а уже другие на слуху. Было: Лукьяненко, Перумов, Дьяченко, Скляренко... Стало: Королюк, Кощиенко, Метельский... Ничего общего, кроме морфологии фамилий. Забудут нас, забудут всех. ((

3 ноября

Кучер, "Прививка совести". Назгул считает, что коммунизм можно построить в городках типа наукоградов силами 5% генетически честного населения. А остальные пусть как хотят. Здорово, но... а как же совесть? Позволит смотреть со стороны на мерзости мира? И остальные — они вообще-то разные. Вот ребенок честным уродился — у родителей отбирать? А совесть позволит? А если позволит, то какие ж они коммунары? Вопросы, вопросы... нет у нас пока что теории коммунизма.

8 ноября

Борисов, "Фермер". Вообще Борисов пишет гуманистичные книги. Вроде фантастика, рубилово — а гуманистичные, что ныне крайняя редкость. Но, к сожалению, не о том речь... "Фермер" — мат на мате. Ну, матом писать каждый, наверно, пробовал. Запрет на экспрессивно-ненормативную лексику сильно ограничивает. Ну не покажешь же отморозков с литературным русским, не поверят. И вот у неплохого автора мат на мате. Смешно, выразительно... но грязно. Почему не иду тем же путем? А стыдно. Мои дети, они же прочитают. А я не хочу, чтоб они сквернословили через раз, грязно это. Почему Борисов копирует авторов американских крутых боевиков? Наверно, детей нет. Или стыда. В смысле, я-то и по жизни не сквернословлю, а вот если он привык поливать направо-налево, не считаясь с окружением... Не, все равно не понимаю.

9 ноября

Дивов, "Чужая земля". Читаю Дивова много лет, а дошло сейчас: его "хорошие парни" по психологическому портрету вовсе не хорошие. Или он так видит, или я. Но все равно корежит. Кстати, с Лукьяненко то же самое.

12 ноября

Лебедев, "Охота на банкира". Миллиардер Лебедев (спецшкола, МГИМО, школа КГБ, МИД, КГБ) клянется, что для успеха деньги не нужны, все только волей-трудом-способностями. Ну и... даже слов нет. Нематерных. А так-то книга интересная. Почитаешь — во власти не то что порядочных людей нет, а вообще нет людей, упыри какие-то. Изнутри смотрел, ему видней.

15 ноября

Goblins написал хорошую вещь, но взял да обрубил герою цель, а книге — финал. К богатству его судьба не пустит, высокой любви нет, ибо трахает всех подряд и тем доволен, славы добиться характер не позволяет... Сидит теперь, наверно, автор, пальцы грызет и недоумевает — почему у него сюжет не движется?! Вот что бывает, когда заранее не подумаешь о смысле жизни.

26 ноября

Дроздов, "Милашка". Попаданец. Не, а зачем изобретать, если старое работает? Автор использовал все, абсолютно все попаданческие штампы! Клепай себе, не напрягаясь, по образцу и подобию... И ведь что удивительно — действительно работает! Поневоле задумаешься, а нужна ли она кому, твоя оригинальность...

30 ноября

Комбат Найтов, "Ретроград". Естественно, попаданец-авиаинженер-с-ноутбуком-в-руке. Ну, хорошо уже то, что ГГ не заводит гарем с девицами проститутских наклонностей. Если же серьезно — пора б исследовать, а сможет ли действительно попаданец что-то изменить или хотя бы выжить. Всерьез исследовать, не спора ради. Одно уже ясно: исходя из воспоминаний моих предков, попаданцы не зря двигаемы инстинктом к Сталину и спецпайкам, ибо в колхозно-рабочей глубинке они бы тупо загнулись с голоду. А потом бы еще раз загнулись от работы. Две девчонки с двуручной пилой и нормой в десять кубов швырка за день — это сейчас ни представить, ни повторить вряд ли кто сможет.

4 декабря

Хлевнюк, "Сталин". Широко известный в узких кругах Ройзман вознес Х.. мол, настоящий историк. Ну да, в предисловии обличает любителей за нулевую аргументированность книг, а вот типа он сам ого-го. Читаю. Чудное дело: везде ссылки-сноски-цитаты, но когда красочно изображает личность садиста Сталина — да-да, та самая нулевая аргументированность... но он все равно молодец! Сам использует грязные приемы, но сам же и предупреждает!

8 декабря

Нейтак, "Костяной дракон", по просьбе Нейтак. Вполне себе традиционные некромантско-любовные приключения, исполненные на профессиональном уровне, но не о том речь, а об отличии женской фентэзи от мужской. Казалось бы, мужчины и женщины, как ни крути, равно люди, в одних школах учились, одни книги в детстве читали, в смысле, исходный багаж знаний вроде одинаков, следовательно, и писать вроде бы должны одинаково — ан нет! "Усталая улыбка. Горькая и яростная. Адресованная не мне". Это тавро, ребята. Та-вро. Печать огня и железа, сквозь кожу, до мяса и костей. Невыводимая. Даже Парфенова ее смогла лишь прикрыть. Женским, опять же, макияжем.

24 декабря

Эфроимсон, "Генетика гениальности". Название такое... притягательное, каждому хочется на себя примерить. Но не в гениях пролетел автор — он, как и все, не знает, куда девать остальных! Невнятно отжевался, мол, поройтесь, вдруг в говнюке какой редкий талант кроется — что есть очевидное вранье. А проблема даже по его книге именно в этом. Именно масса по Эфроимсону забивает гениев, не дает им реализоваться. Рождаются-то многие. В общем, бяда неразрешимая...

26 декабря

Поликарпов, "Сербский закат". Ни разу не фантастика. Наши добровольцы в боснийской войне. Автор уделяет мало внимания технологии современной войны, больше по психологии добровольцев, но даже фоном такое вылазит, что ого-го. Бардак, размундяйство, пьянство, отказы оружия, дикое желание выжить... реальное лицо войны. Страшна пропасть между фант.боевиком и реальностью! Два часа боя, группа высадила по пять рожков, выкидала все гранаты — семь убитых противников. И это считается огромным успехом. Вот так-то, товарищи корчевские, каменистые и лысаки. Не, разрыв между фантазией и реальностью имеет право быть — но пропасть?!

31 декабря

Панов, "Красная угроза". В принципе, как и все творчество Панова, объемисто, но не в этом дело, а вот в чем: у Панова люди могут совершать человечные поступки разве что по большой любви. А так — нет. Нет в его мире хороших людей. И как он с этим живет, непонятно.

10 января

Макс Мах, цикл про пилота Брагге. Автор решил, что если поставить на разнузданный амбивалентный секс, безумный авантюризм и шикарную жизнь, то это сработает. Ну... в какой-то мере сработало, опубликовали же.

20 января

Роннау Кристофер, боевой дневник пехотинца во Вьетнаме. Ну, это вроде отрезвляющего душа после фантастических боевиков. Реальное лицо войны. Тупые солдатские шутки, где через раз упоминается о дерьме, тупые солдаты, жара, дизентерия — и страх, страх и страх, когда стреляют по любой тени. Подозреваю, случись прям щас война, получим похожую картину.

2 февраля

Перечитываю Коваленко, "Кембрийский период". Все же каждой книге — свое время. Какая образность! Просто как живые сцены перед глазами. И ирония, добрая, скрытая, даже не в словах, а в самом отношении — класс. А несколько лет назад не замечалось, была просто книга, одна из. В комментариях — плевки и недовольство, и то не так, и вон то не этак. Ну да, не так и не этак — но достоинства-то в другом. Хе, и что-то кажется, прозрение мало кого коснется! Канет книга неоцененной. К сожалению.

26 февраля

Шумилов, Слово о драконе. Словно возвращение в начало двадцать первого века, в золотую эпоху российской фантастики, когда авторы еще умели и хотели писать качественно. И читатели соответствующие имелись. Которые игру слова могли оценить, нестандартность хода.

15 марта

Каменистый, цикл о Девятом. Ну, это попаданец. Автор сразу предупредил, что его ГГ — не ГГ, а обычный человек. Потом, правда, наделил его даром супернаездника и сверхвоина. Да, и заживлялка как в компьютерной игре. Как это с обычностью совмещается, не понять, да не в этом дело. У автора это как-то в голове сощелкнулось, и ладно. Герой у него там постоянно спотыкается, роняет оружие, в плен попадает по два раза на день, ноги ломает постоянно, но и не в этом дело — обычная ж вещь для попаданца-супервоина... не, не удержусь: его еще мужичонка за борт выкидывает, во! Супервоина. Тут на ковре бросаешь сраного-сопливого разрядника, так он, сцуко, в воздухе еще цепляется, изворачивается и на контрприем взять норовит, падла такая. А супервоин — мешком за борт. Но и не в этом дело! Дело в вопросе: где живут такие недоноски, что у автора за обычных людей проходят?! Скажите срочно, я туда хрен поеду! Это ж просто жуть какая-то. Вот. P.S. В Сибири таких нет, проверено. А так-то книга хорошая, да.

26 марта

Вишневский, "Двойная звезда". Ну, это о Стругацких. Двойное впечатление. Сначала читается с восторгом, как откровение — о Стругацких же! А в середине вдруг вспоминается ехидное замечание Дивова, что премию имени себя Б.Стругацкий почему-то всегда отдавал Д.Быкову, даже когда тот писал не фантастику. Ну, имел право, его же премия. Только это как-то не увязывается с атмосферой "Двойной звезды". Ну вот совсем. В конфликт вступает, да. И начинаешь осмысливать факты книги с позиций жизненного опыта и здравого смысла. И вылазит такое тут и там... Так что дальше книга читается не с восторгом, а с диким восторгом: как врет, собака, как же он врет! Воистину мемуары — самый лживый вид литературы. Не, жизненный опыт да здравый смысл — ЗЛО С БОЛЬШОЙ БУКВЫ. Не дают наслаждаться.

7 апреля

Стивен Хокинг, книга о Вселенной. Ну... есть впечатление, это да. Первое — в жисть мне абстракциями не пользоваться, не по Сеньке шапка. Одиннадцатимерное пространство, охренеть. И сквозь это "охренеть" вылазит простая мысль: ничегошеньки ученые про Вселенную не знают. Играются с абстракциями, в то время как нет ни одной теории о Вселенной без внутренних противоречий. Ни одной, ребята. То есть объясняем мир теориями, про которые точно знаем, что врут. Ну и точка на этом, приплыли.

9 апреля

Дмитриев, "Анизотропное шоссе". Про попаданца, ясное дело. Дмитриев — из немногих, кто старается изобразить действительность адекватно. И сразу вылазит такая русофобия! Это поразительно: как только адекватно, так сразу русофобия! Это тренд, ибо не у него одного! Ну... грамотные люди — чужие своему отечеству. Клятые космополиты они, вот.

20 апреля

Сергей Кара-Мурза, что-то про евреев, диссидентов и еврокоммунизм. Все здорово, но чего он боится договаривать выводы про евреев, вот чего? Подумаешь, евреи. Народ, один из. Пишет, что страхи про антисемитизм раздувают близкие к СМИ евреи, мол, только непонятно с какой целью, да и неважно это. Ну, а мне важно, и я могу закончить вывод, чего тут непонятного. Это они так защищаются от обвинений в создании этнических ОПГ. Ты им обвинение, а они в ответ — это антисемитизм, холокост! И вся Америка сразу как завоет! А вопрос-то элементарно решается, обычным Уголовным кодексом.

25 июня

Назгул, "Грибы по-саперному". Тот самый Назгул, забацавший аналогию "Войне и миру" (по объему), чтоб доказать одну мысль — ленинградцев в блокаду можно было прокормить. Назгул, выдвинувший любопытную идею окситоцинового общества. Именно тот, чьи тексты переполнены интересными техническими решениями и решительными утверждениями — а это редкость, поверьте. Но... чем больше читаешь попаданчества, тем больше видно штампов. Вот, обычно попаданцы блюют. Когда убивают в первый раз, когда видят много трупов... Еще с Конюшевского повелось. И у Назгула оне блюют. При виде трехсот забитых на мясо оленей. Герои, оне такие (придурки). Я вот думаю: может такой умный автор хотя бы догадываться, что это вранье? Что в деревнях скотину бьют, и даже жалеют, иногда плачут (женщины по коровам) — но не блюют? Что нравственность и рвотные позывы — вообще-то из очень разных опер? Что когда после аварии на асфальте валяются оторванные руки, толпа жадно смотрит — но не, не блюет? Думаю, да, догадывается. Тогда что? Зачем эта глупая ложь? И осенило: а это такой универсальный художественный прием! Ну не может автор отразить душевные муки героя — так пусть он, падла, хотя бы проблюется! Есть гиперболы и метафоры, аллитерации и аллюзии, есть огромный инструментарий литературы и богатейший мировой опыт, но в лом его использовать, верно? Блеванул герой, и всем понятно — мучается. Мы технари, оне заявляют, мы так пишем. Ну, ребята... филолог же не лезет в машину с этимологическим словарем. Он гайки берет, ключи, ибо понимает, где что уместно. Не козыряет филологией. Ну, не умеете писать — учитесь! Иначе так и будут герои ваши ущербные блевать там, где нормальные люди засучивают рукава и разделывают туши. А так-то интересный текст, полный информации. Только закрадывается... а правда ли оно? Совравшему раз доверия, того, убавляется...

123

↓ Содержание ↓