Санаторный срок, настоятельно рекомендованный недавно прооперированному профессору М-ского университета, доктору исторических наук Долгинову Алексею Михайловичу, подходил к концу, чему он, откровенно говоря, радовался. Нет, предписанные ему процедуры были эффективны и каждая по-своему вливала бодрость в исхудавшее за двухмесячное лежание на больничной койке немолодое тело. Однако после дневных процедур начинались "процедуры" вечерние, которые значительно снижали достигнутый терапевтический эффект. Много раз Алексей Михайлович клял себя за решение поселиться в двухместном номере, с компаньоном — "во избежание скуки". И подгадал: компаньон попался ему контактный и энергичный. Назвался этот 50-летний мужичок Борисом, категорически скрывая свое отчество ("меня никто еще по отчеству не зовет!"), потом объявил, что вечерний отдых в санатории должен быть активным и выставил на стол бутылку грузинского коньяка. Алексей Михайлович с сомнением хмыкнул, но пригубив первую рюмку, был приятно удивлен: почти как памятный ему с советских времен "Варцихе"! Приметливый Борис заулыбался ("Во-от! Мне в магазин его прямо из Грузии поставляют!") и начал рассказывать о себе, любимом. Первый флакон прикончили на середине этого рассказа (живого и довольно занимательного), и Боря извлек откуда-то его двойник. Профессор выставил протестующе ладонь, но сдался-таки под водопадом слов. В итоге едва заставил себя раздеться перед нырком в постель.

Вечер второй отличался от первого только тем, что в перерыве между двумя бутылками того же конька (его запас оказался у Бори феноменальным!) кореша сыграли с десяток партий в бильярд. На третий вечер Боря привел в номер еще двух мужичков и уговорил Алексея Михайловича расписать "пулю" — с непременным распитием того же прекрасного напитка. Префом закончился и четвертый вечер.... И пятый....

Вечером шестого дня профессор категорически отказался от сидения в номере и двинул поначалу в бассейн. Днями он в нем уже плавал (в порядке обязательной процедуры), но вечером зашел впервые. В раздевалке он не без удовольствия осмотрел в зеркале свое длинное, похудевшее тело, потом скривился на лысину и подувядшую физиономию и, вздохнув ("Когда успел так постареть?"), вышел к бассейну. Тот был красиво подсвечен лампами, но посетителями не богат: два пузатых старичка поочередно плюхались в него со стенки, а в другом конце неспешно плавали три женщины лет за 50 — смутно ему знакомые, довольно симпатичные, но, увы, полноватые (качество, которое Алексей Михайлович совсем не любил в женщинах — и в молодости и особенно теперь, в пожилых годах). Нырнув с торца, он прошел эффектно половину дорожки кролем, но быстро запыхавшись, перешел на неспешный брасс. Проплывая мимо троицы женщин, окинул их взглядом (все три пристально его рассматривали), остался при прежнем мнении на их счет и повернул обратно. Доплыв до старичков, вылез на борт, посидел некоторое время в шезлонге, осознал всю скуку этого сидения и пошел под душ.

Вернувшись в номер, Алексей Михайлович переоделся в ансамбль из черной шелковой рубашки и черных же вельветовых джинсов (еле отбившись от приглашений картежников и выпивох) и двинул в танцевальный зал, где ежевечерне звучала музыка. Но был тотчас разочарован: в зале танцевали лишь две пары (одна женская), да на стульях сидело еще около десятка женщин. Формат их был все тот же: полноватые и возрастные. Взгляды женщин оборотились к застывшему в дверях довольно интересному мужчине, но тот постоял совсем недолго и пустился прочь. Куда? В бильярдную, больше некуда. Благо, что в ней оказалась пара игроков, с которыми и удалось скоротать вечер. Так что в следующие вечера пришлось вернуться в компанию к Борису.

Вдруг в субботу все в санатории переменилось: на два дня в него были запущены совершенно здоровые и преимущественно молодые люди с целью активного отдыха! По коридорам и парковым дорожкам забегали дети, а уж бассейн ими просто кишел. Мало отставали от них папы и мамы, а также пока бездетная молодежь. Алексей Михайлович тоже пошел погулять (в субботу лечебных процедур почти не было), с удовольствием вглядываясь в молодые женские фигурки и лица. Как вдруг за одним из поворотов аллеи он столкнулся лицом к лицу с аспиранткой своей кафедры, Лилечкой Заблоцкой!

— Лиля! — воскликнул, улыбаясь, профессор. — Ты какими здесь судьбами?

— Решила Вас навестить, Алексей Михайлович, — заулыбалась в свою очередь Лиля (стройная кареглазая брюнетка 28 лет, на которой взгляд завкафедры всегда непроизвольно останавливался). — Вы ведь запретили нам навещать Вас в больнице? Вот мы с Милой (сзади Лили притулилась еще одна молодая сотрудница кафедры, менее взрачная) и нагрянули в этот санаторий — пока Вы из него не уехали....

— В самом деле? Вы шутите, конечно. Но я рад вас видеть. Здесь, правда, не так уж весело....

— Это нас здесь не было! К тому же руководство санатория уверило, что по случаю выходных дней здесь будут организованы Малые олимпийские игры, в которых смогут участвовать только разнополые пары. Соответственно, я прошу Вас, Алексей Михайлович, взять меня к себе в пару. А Милочка за нас поболеет....

— Олимпийские игры? То есть надо будет бегать, прыгать, что-то метать и бросать? Я Вас категорически во всем подведу....

— Не волнуйтесь. Бегать и прыгать будем в мешках, бросать баскетбольный мяч в корзину, плаваете Вы здесь каждый день, наловчились поди? Будут еще стрелялки пейнтбольные и борьба пара на пару — тут я постараюсь нашу команду вытащить.... К тому же главное не победа, а участие, а еще главнее, что мы будем проделывать это вместе. Правда?

При этих словах Алексей Михайлович вгляделся в хитро прищуренные Лилины глазки, и ему показалось, что в их глубине кроется некий иной, затаенный смысл. Позвоночник его враз оцепенел, во рту пересохло, и он еле сумел вымолвить: — Согласен, Лилечка.

Посмотреть на потешные соревнования пар собрались почти все пациенты и гости санатория. Криков и смеха было полно, но самим участникам было не до смеха. Всем очень хотелось победить, и потому розыгрыш каждого вида был полон борьбы и страсти. Дождавшись своей очереди в беге (оба участника в одном мешке), профессор предложил аспирантке схимичить и бежать ему одному — взвалив ее на плечо с наказом держать крепко края мешка. Трудно сказать, получила ли их пара преимущество по времени, но падений они избежали и оказались в итоге третьими. Это место они удержали и после бросков мяча в корзину: Лиля бросала не ахти, зато у Алексея Михайловича, игравшего в студенчестве в баскетбол за сборную института, сохранился хорошо поставленный "крюк", благодаря чему он занял первое место. Не подвел он и в плавании, но кроль вымотал его до крайности. Лиля, как и обещала, отлично отстрелялась в пейнтбол (хватило очков на двоих) и победила свою соперницу в борьбе — зато профессор вновь был "в мыле", так и не сумев одолеть более молодого брюхана. Все же третье место осталось за ними.

— Ура! — возликовала Лиля. — Это же медаль, пусть и бронзовая, пусть потешная! Алексей Михайлович, Вы мой герой и я обязуюсь Вас вознаградить. Как — сама придумаю, но после дискотеки. Вы ведь составите мне компанию на танцполе?

— Если отдышусь, Лилечка. Что-то у меня сердце закололо....

— Так, от болей в сердце я знаю древнеиндийскую мудру, — безапелляционно заявила Лиля. — Ставьте указательный палец на основание большого пальца, а концы большого, среднего и безымянного соединяете в щепоть. То же на второй руке. Минуты через 3 или 5 боль должна исчезнуть, ждите. Ждите, ждите.... Ну как, прошло?

— И в самом деле прошло, Лилечка! — удивленно констатировал профессор. — Вот это чудеса....

— Не чудеса, а напрасно утраченное древнее знание о человеке, — сказала Лиля. — Пользуйтесь теперь, действует лучше валидола и нитроглицерина.

На дискотеке было в этот раз полно танцующих. Какое-то время Лиля и Алексей Михайлович подражали общему стилю (поднятые вверх руки при суетливом движении ногами), но потом Лиля подошла к диджею (вызвался быть им самостийно) и уговорила его объявить эксклюзивный танец — под дискету, которую ему подсунула.

— Внимание! — заговорил диджей. — Для любителей старины сейчас прозвучит рок энд рол! Предлагаю всем очистить танцпол и посмотреть, как танцевали наши предки!

Лиля же подошла к профессору и сказала: — Ну, Алексей Михайлович, покажите им класс, а я Вам попробую соответствовать. Вы ведь все еще помните?

— Смерти Вы моей хотите, Лиля, — ужаснулся профессор. — Я не танцевал рок лет двадцать!

— Это же совсем недавно. Ну, музыка пошла, берите меня за руку и крутите!

Из музыкального центра, действительно, понеслась в зал рвано-ритмичная американская музыка 50-х годов, под которую ноги Алексея Михайловича сами пошли в дерганый пляс, а руки потянули Лилю на себя, потом влево, вправо, за спину и вдруг выдернули ее из-под раздвинутых вовремя ног, перевернули и заставили напрыгнуть на поясницу, опрокинули деву к полу, вернули к груди и, оттолкнув от нее, вернули на танцпол. Потом полностью податливая Лиля перекатывалась через спину своего неистового партнера, вращалась юлой в кольце его рук и плясала, плясала, плясала.... Большая часть этого танца прошла под плеск аплодисментов. Но вот танец закончился и Лиля, взглянув в счастливое, но измученное лицо Алексея Михайловича, потянула его к выходу из зала и дальше, дальше, дальше — пока не остановилась у своего номера. Быстро открыв ключом дверь, она втянула желанного мужчину в темную комнату и, прижав к стенке, впилась губами в его уста. Дальше она не говорила ни слова, а лишь проворно освобождала его от одежд и укладывала в постель. Затем сбросила все с себя и прямо-таки с урчанием стала вновь целовать его лицо и тело. Когда же ощутила подъем соответствующей части мужского тела, то разом оказалась в позе всадницы и начала активные поступательно-возвратные движения....

Тут стоит, пожалуй, уведомить читателя о характере хирургической операции, произведенной Алексею Михайловичу. Ему успешно удалили аденому простаты, но предупредили, что сексуальные контакты в продолжение месяца нежелательны. Впрочем, месяц был уже на исходе, да и, судя по значительной эрекции, секс уже вернулся в профессорское бытие. Ах, Лилечка, какой подарок ты мне сделала, страстью зажгла, к полноценной жизни вернула! Боже мой, какое счастье, какой прилив чувств! А-а-а!

Но вдруг профессор, только что переживший сильнейший оргазм, упал на грудь своей прелестницы и перестал слышать и видеть, чувствовать и дышать. Ошеломленная, несчастная Лиля бросилась искать дежурного врача, нашла его, но тот лишь констатировал смерть от обширного инсульта.

Глава вторая. Реинкарнация

Куда же устремляется душа, покинувшая тело на пике любви? Оптимист скажет, что в рай, пессимист отправит в ад, а скучный реалист потребует сначала обнаружить эту душу в пределах тела. Хитромудрые индусы настаивают на реинкарнации душ в тела различных животных и даже в людей (интернет полнится "документальными" воспоминаниями о прошлых жизнях). А современные фантасты недавно как с цепи сорвались и стали переселять души в людей разнообразных прошлых эпох — делая иногда оговорки об их функционировании в параллельных мирах Земли.

Так что же произошло с душой негаданного эротомана Алексея Михайловича? Она ощутила себя в сознании и теле молодого мужчины, только что воспрявшего ото сна посреди обширной старинной кровати с балдахином. Инстинкт подсказал молодцу, что в его организме что-то не в порядке. Особенно донимала голова, в которой уже роились совершенно непривычные мысли и эмоции.

— Was ist mit mir Los? (Что это со мной?) — вопросил мысленно мужчина по-немецки.

— Meine Seele hat sich zu dir niedergelassen (К тебе подселилась моя душа) — ответил тоже мысленно и тоже по-немецки быстро сориентировавшийся профессор, в числе многочисленных достоинств которого было также владение основными европейскими языками.

— Чья душа? — возопил в страхе реципиент. — Ты демон?!

— Нет, всего лишь твой отдаленный потомок. Я только что умер, и Богу было угодно поместить мою душу и разум в тебя. Не переживай, я легко уживаюсь с толковыми людьми.

— Мне не нужен никакой подселенец! — продолжал паниковать молодой человек. — Изыди, сатана!

— Неужели ты из тех, до кого истина доходит лишь после неоднократных повторений? Нас совместил вместе Бог, который к тебе явно благоволит — иначе зачем ему было награждать молодого пентюха развитым зрелым разумом, наполненным невероятными для вашего времени знаниями? Но уточним: какой сейчас идет год от рождества Христа?

— Тысяча шестьсот девятнадцатый, — буркнул реципиент.

— И мы с тобой находимся где?

— В Гейдельберге, — с той же миной дополнил мужчина.

— Ага, — быстро сориентировался историк. — То есть в столице Пфальца, которым ныне правит курфюрст Фридрих Пятый со своей английской женушкой Элизабет Стюарт. Или они уже отбыли в Богемию, на коронование?

— Нет, хотя письменное предложение из Праги поступило.... — подтвердил сквозь зубы терпила.

— И, наконец, еще вопрос: как тебя звать-величать?

— Кристиан, сын фюрста Анхальт-Бернбургского....

— Чудесно! — враз вспомнил этот исторический персонаж Алексей Михайлович. — Ты уже ведешь свой подробный дневник?

— Откуда Вы знаете о дневнике? Я его никому не показываю....

— Напоминаю: я твой потомок и этот дневник объемом в 17 тысяч страниц в свое время проштудировал. Тем ты и остался знаменит в истории Дойчланда....

— И больше ничем? — не удержался от вопроса молодой человек.

— Ну-у, ты вскоре будешь храбро биться во главе своего полка с имперскими войсками под Прагой, но они вас все же опрокинут. Придется бежать к себе в Бернбург и выпрашивать прощения у императора Фердинанда. Потом ты женишься, а после смерти отца станешь править Анхальт-Бернбургом и отбивать атаки все тех же имперцев.... Но это случится только в том случае, если мы с тобой будем сидеть сложа руки и полагаться на волю судьбы. Только я думаю, что Бог не зря подселил к тебе мою душу: нет, он надеется, что мы сможем повернуть колесо истории в другую колею. Очень уж долгой и кровавой стала начавшаяся в 1618 г битва католиков и протестантов в пределах Священной Римской империи ....

Спустя час Кристиан фон Бернбург (в компании с Алексеем Долгиновым) прохаживался по большому залу Гейдельбергского замка среди многих других дворян в ожидании утреннего выхода курфюрста Пфальца и его амбициозной жены. Наконец с небольшого балкончика прозвучали серебряные звуки двух горнов, и высокие двери государевых покоев отворились, явив взорам присутствующих владетельную чету. Они стояли на пороге зала статные, молодые (по 23 года), улыбающиеся, в бархатных одеждах темно-синих тонов и с неизменными в ту эпоху обширными кружевными воротниками. Парикам они предпочли собственные волосы: почти черные, вьющиеся у Фридриха и рыжеватые у Элизабет. У обоих венценосцев были выразительные, "живые" глаза: у него зеленоватые, у нее серые. Его лицо было классических пропорций, которое почти не портили традиционные для 17 века усишки и козлиная бородка. В ее обличии бросался в глаза длинный, фирменный для Стюартов нос — но белый овал лица, яркие губы, лукавые глаза, брови в разлет легко компенсировали этот недостаток. О ее телосложении судить было трудно, так как она была в очередной раз беременна и уже на значительном месяце, но свой живот носила с большим достоинством.

123 ... 192021

↓ Содержание ↓