Война... Война никогда не заканчивается

Войдя в квартиру, Люк Скайуокер в сердцах швырнул датапад на стол. Выпустить пар это не помогло, вследствие чего стоящему рядом стулу достался пинок. От такой ласки несчастный предмет мебели вмазало в стену, где тот с треском и закончил свое бренное существование.

— Уроды, какие же они уроды!!! И вот за эти морды мы жизни не жалели?! Да чтоб им... — дальнейшая речь полностью состояла из хаттеза.

Не прекращая материться, Люк сорвал с себя китель весьма помпезного парадного мундира вооруженных сил Новой Республики, утвержденного почти сразу же после взятия Корусанта, и зашвырнул его в угол, не обратив внимания на то, что несколько наград оторвалось и разлетелось по комнате.

— Эти суки рассказывают сказки о недостатке средств, а сами сидят в шмотках из натуральной ткани, при этом снисходительно на меня поглядывая, твари! — под конец снова сорвался Люк. — Можно подумать, если я не вырос в столице и не знаю всех их штучек, так я сразу полный дикарь? Да попробовали бы эти кретины рассчитать банальный налет на конвой, я бы посмотрел, как бы у них это получилось.

Упав в кресло, Люк схватился за голову и надолго замер. Спустя длительное время тишину нарушил смех, вот только веселья в этом холодном злом смехе не было.

— Вот, значит, что имел в виду тот имп из штурмкоммандос, когда говорил, что ему повезет и он не доживет до нашей победы, зато всласть посмеется на том свете, глядя на нас.

Помолчав еще немного, Люк подтянул к себе Силой датапад:

— Так, что там на завтра намечено? Куда еще Мотма хочет меня вытащить, словно породистого фелинкса? Еще одно выступление по голонету? Да катись оно под хвост хаттам, никуда не пойду, — фыркнул Люк, набрав короткое сообщение. — Так, с этим разобрался, теперь надо найти тот подарок Хана, помнится, он говорил, что это лучший виски Кореллии.

После недолгих поисков ящик виски был обнаружен, на стол брошена пара сухпаев, которыми неприхотливый Люк по укоренившейся привычке продолжал питаться, и началась сосредоточенная пьянка, в процессе которой Люк листал фото на стареньком датападе. На этих фото были разные расы и лица, объединяло их одно — все они были членами Альянса и всем им когда-то на боевом пути довелось пересечься с Люком Скайуокером.

Лея стояла перед дверью квартиры брата и безуспешно нажимала на вызов домофона. Вздохнув, она достала ключ от квартиры, хоть ей и не хотелось нарушать приватность брата, и открыла дверь.

Ей сейчас надо готовиться к очередному заседанию одной из комиссий, а вместо этого она должна по просьбе Мотмы тащиться к Люку и выяснять, что за детский каприз на того напал, раз он отказался от участия в завтрашней передаче, да еще в такой форме.

Лея тихо вздохнула: Люк — при всех несомненных талантах боевого командира, назвать его офицером язык как-то не поворачивался — не был приспособлен для жизни среди политиков. Лучше бы он, как и хотел, отправился на поиски знаний о Силе и новых форсъюзеров для возрождения Ордена. Вместо этого он вынужден болтаться без дела на Корусанте по прихоти Мотмы, выставляющей его героем без страха и упрека, лицом Альянса. И в результате Люку приходится барахтаться в мутной воде политики.

А тут еще сенаторы как с цепи сорвались, совершенно беспардонно растаскивая государственные деньги. Нет, Лея не была совсем уж отпетой идеалисткой и считала, что отщипывать чуть больше положенного хоть и некрасиво, но приемлемо, особенно если знать, насколько неблагодарна работа политиков и правителей. Но это в мирное время и в нормально функционирующем государстве, а когда все рушится и приходится эти куски сметывать на живую, балансируя на лезвии бритвы, то стоит забыть про вольности и наконец отработать все полученные деньги. В конце концов, это долг и обязанность политиков. Вот только другие так не думали, они, похоже, вообще не понимали, что уход Палпатина вовсе не означает возвращения Старой Республики.

Войдя в квартиру, Лея прошла в гостиную и замерла, сбившись с шага, при виде открывшейся картины. Наметанным глазом — за столько-то лет полевой жизни и, что греха таить, участия в подобных попойках, когда на борту «Тысячелетнего сокола», а когда и под крылом истребителя* — она определила, что Люк приканчивает только первую бутылку: распотрошен лишь один офицерский сухпай, в котором Люк всегда в первую очередь выедал вкусняшки, и на это уходила первая бутылка. Вторая шла на вкусняшки второго пайка, под третью и четвертую пайки доедались, после чего невероятно выносливый организм форсъюзера сдавался, и Люк на своих ногах уходил спать. Хан давно уже оставил попытки перепить Люка, и даже Чубакка не пытался соревноваться — хоть вуки и держался наравне с изящным Люком, но тот на утро просыпался живчиком, а Чубакка страдал от жесточайшего похмелья, ведь Люк, с подачи Хана, не признавал никакой выпивки, кроме кореллианского виски.

Услышав шум, Люк поднял голову, и Лея подавилась заготовленной обвинительной речью — глаза брата были пусты и безжизненны. Это настолько не походило на Люка, что по спине Леи промаршировали ледяные мурашки. Такого взгляда у него не было даже после гибели Ширы Бри. После смерти Вейдера в глазах Люка стояла печаль, но и гордость там тоже была. А сейчас в глазах Явинского стрелка, казалось, кружился мертвый пепел.

— Что… — Лея сглотнула, подошла ближе. — Люк, что случилось?

— А? Лея? Ты пришла? — в глазах мелькнуло узнавание. — Будешь?

незамеченного ранее ящика, скрытого креслом, появилась еще одна бутылка, которой Люк мимолетным движением свернул пробку.

— По какому поводу пьем? — невозмутимо спросила Лея, наловчившаяся общаться с бойцами в состоянии полного алкогольного наркоза. — И, может, я возьму на кухне посуду?

— По какому поводу? — криво усмехнулся Люк, подтягивая Силой датапад. — Возьми, почитай, и я посмотрю, понадобится ли тебе посуда.

Лея поставила бутылку на столик, взяла датапад и села в подтянутое телекинезом кресло, благодарно кивнув. Повисла тишина, Лея быстро изучала документы, а Люк с кривой ухмылкой смотрел на сестру.

За время, понадобившееся Леи на ознакомление с документами, Люк успел добить вторую бутылку. Оценивающе взглянув на брата, Лея отложила датапад — сейчас самое время общаться с Люком, в таком состоянии он отбрасывал свою скромность, начинал говорить то, что думает, при этом не теряя способности рассуждать и анализировать. В общем, сильно походил на трезвого Хана, только гораздо проницательнее.

— И как это связано с твоим срывом? — сложив руки на груди, спросила Лея. — Все, что я увидела, это список инвалидов, получивших свои увечья во время службы в Альянсе. Все задокументировано верно, они подпадают под программу помощи, причем большинство из них после лечения смогут вернуться к полноценной жизни. От общения с инвалидами и работой с описанием их увечий ты пить не стал бы, хотя это и тяжело. Так в чем дело?

— Ты умная, Лея, — ухмыльнувшись, Люк отсалютовал сестре непочатой бутылкой и сделал мощный глоток. — Вот только иногда такая дура…

Хмыкнув, Люк закинул в рот галету и начал сосредоточенно ее жевать, демонстративно не обращая внимания на закипающую Лею. Прожевав галету, дотянулся до датапада и парой касаний вызвал нужный раздел в первом попавшемся деле.

— Проверь вот этот пункт у всех. Особенное внимание обрати на формулировки и аргументацию, — сказал Люк, вставая из кресла. — А я пока пойду разогрею чего-нибудь, эти сухпаи поперек горла стоят. На тебя греть? Я тут недавно заказал какой-то хрени, на деле оказались тефтели в острой подливе, ничего так, вкусные.

Лея отозвалась неопределенным хмыканьем и снова закопалась в документы, лихорадочно их листая и сравнивая.

Когда Люк вернулся в комнату, Лея терзала уже свой датапад, роясь в завалах документов.

— Ну и как? Понравилось чтиво? — несколько развязно спросил Люк (даже на выносливый организм форсъюзера две бутылки выдержанного виски оказывают свое действие), ставя на стол пару тарелок, столовые приборы и стакан.

— Не понимаю, как такое возможно! — воскликнула Лея. — Средства на эту программу были выбиты мною лично, правда, Мотма сказала, что я и так сильно загружена, поэтому данную программу она берет на себя.

— И что же здесь непонятного? — спросил Люк, отхлебывая из горлышка и закусывая тефтелей. — Я даже знаю, как это называется, хотя, по мнению чиновников, дикарь с окраины и знать-то такого не может.

— Люк, ты не понимаешь, — подняла на брата потухшие глаза Лея. — По всем документам деньги, выделенные на эту программу, расходуются, причем именно на помощь инвалидам. А вот по твоим документам этим бедолагам отказали в помощи, причем под предлогом отсутствия средств. Кто-то врет, но зная тебя и то, как ты ведешь документы…

Люк усмехнулся — Лея намекала на старую историю, когда только получивший под командование эскадрилью Люк, напутав в отрядных документах, не смог вовремя получить снабжение и обвинил во всем интендантов, дойдя до обвинений в воровстве. Тогда этим делом занялся лично Мадин. Хаттов перебежчик навел порядок в документах, нашел нужное, а потом заставил Люка лично извиниться перед каждым интендантом, которого он скоропалительно обвинил. Тогда Люк был готов сгореть со стыда, но после этого случая документы его подразделения всегда были в порядке, даже таких раздолбаев, как «Проныры», причем немалую помощь в этом, помимо Леи, оказал Хан.

— Знаешь, я кое-что раздобыл, но сейчас даже не знаю, стоит ли тебе это знать? — медленно сказал Люк, смотря мимо Леи.

— Знаешь что, братишка, мне кажется, у тебя было немало возможностей убедиться, что я не кисейная барышня, — фыркнула Лея. — А если не уверен, то вот, — она плеснула в стакан на два пальца виски и залихватски его опрокинула, лишь немного поперхнувшись, и бросилась закусывать. — Сам же знаешь, что, в отличие от тебя, ранкора толстокожего, мне нужно куда меньше. К тому же я сегодня толком не обедала, а ужин пропустила по твоей милости.

— Ну ладно, о моя мудрая сестра, ты сама захотела, — ответил Люк и, подозвав R2-D2, приказал тому запустить файл.

На высветившейся голограмме появилась неизвестная чиновница, разговаривающая по комму с Мотмой:

— Госпожа Мотма, простите, что я снова беспокою вас, но Люк Скайуокер продолжает приносить в комитет дела инвалидов. Они оформлены полностью правильно, суммы там небольшие, к тому же практически все будут снова пригодны к строевой. Может быть, разрешить оплату, это может стать хорошим пиаром для нас.

— Да? — Мотма на голограмме выгнула бровь. — А вы не думаете о том, что это приведет к наплыву этих инвалидов и резкому увеличению расходов на них? К тому же затраты на приведение в порядок практически равны подготовке новобранцев. Вот только эти восторженные идиоты пока еще не знают, чего бояться, и верят сладким речам, в отличие от ветеранов. Поэтому выполняйте мое распоряжение без ненужной отсебятины.

— Хорошо, — напряженным тоном ответила чиновница. — Но если ко мне ворвется Скайуокер, то я не буду молчать.

— Как вы думаете, кому поверит Скайуокер — вам или своей восторженной дурочке-сестре? Не надо строить из себя святую, вы точно так же замазаны, просто выполняйте распоряжения и не осложняйте мне жизнь.

На этом запись оборвалась. В квартире Люка повисла гнетущая тишина, которую нарушила Лея.

— Ты прав, братец, очень интересное головидео, — Лея подхватила бутылку и в несколько глотков ополовинила ее. — Вот, значит, как…

— Лея… — вскочив, Люк, дотронулся до плеча сестры, но та резко сбросила его руку.

— Не надо жалости, я сама виновата, — горькая усмешка скользнула по ее губам. — Скажи лучше, что ты задумал? Я ведь тебя знаю: вы с Ханом так пили или после операции, или на последнем этапе подготовки к ней, чтобы расслабиться, отдохнуть и идти в бой без лишних мыслей. Боя не было, следовательно, ты что-то решил. Что?

Люк помолчал и отошел к окну, глядя на ночной Корусант.

— Скажи, за что мы сражались в Альянсе?

— Против тирании Империи и за восстановление демократии, — с сарказмом ответила Лея.

— Нет, это всего лишь трескучие фразы, которые тешили слух, — покачал головой Люк. — На что именно ловили новобранцев? Ты ведь это знаешь, ты занималась планированием, а я просто убивал на поле боя, — резко обернувшись, Люк взглянул в глаза сестре, взгляд его пронзительно голубых глаз, казалось, прожигал насквозь.

Сглотнув, Лея ответила:

— Мы обещали справедливость и защиту от беспредела имперских чиновников и криминала…

— Справедливость… Какое хорошее слово, — криво усмехнулся Люк. — Скажи мне, Лея, ты ведь обучалась управлению, и философия в твой курс входила, я узнавал. Так вот, скажи мне: вот это, — Люк обвел окружающее широким жестом, — справедливость? Мы ее достигли и дали обещанное тем, кто шел за нами? Чем сенаторы отличаются от Палпатина?

— Люк, — выдавила из пересохшего горла Лея, — ты ведь понимаешь, что это война? Но война закончена, там, на Эндоре.

— Война… — мечтательно улыбнулся Люк, отчего Лею обдало жутью. — Сестренка, война никогда не заканчивается, это невозможно. Ее можно лишь приостановить, заключив перемирие на определенных условиях.

— Хорошо, предположим, — в Лее, разбуженная выпивкой и оглушающими новостями, просыпалась Неистовая принцесса, повстанческий генерал, ведущий подчиненных к победам. — Какими силами ты собрался воевать? Твой крестокрыл да «Тысячелетний сокол», ведь Хан в стороне не останется?

— А ты, ты со мной? — испытующе взглянул Люк.

— После такого? — Лея кивком показала на исчезнувшую голограмму. — Знаешь, у политиков не бывает чистых рук и неизгаженной совести, но всему есть предел. Обкрадывать инвалидов, причем не каких-то абстрактных, а тех, кто стал калекой, поверив тебе и последовав за тобой… Я не святая, но это чересчур. — Переведя дыхание, Лея спросила: — Ну так как насчет моего вопроса? С чем и кем ты собрался идти против Мон Мотмы и всей остальной своры?

— Ты помнишь порядок наследования после Палпатина? — задал неожиданный вопрос Люк.

— При чем здесь это? — напряглась Лея.

— Отвечай, — надавил Люк. — Кто был вторым после Палпатина?

— В-вейдер, — не смогла побороть дрожь в голосе Лея.

— Именно, — удовлетворенно кивнул Люк. — Главком Вейдер был вторым после Палпатина, и именно он должен был подхватить бразды правления в случае чего. Кроме того, ты ведь наверняка знаешь, что среди военных Вейдер пользовался непререкаемым авторитетом, а в большинстве Осколков власть захватили именно военные. Улавливаешь мою мысль? — усмешка Люка была достойна эпитета «дьявольская».