Ледяное сердце

Жестокая сказка.

-Элис, будь хорошей девочкой и лезь в кровать, тогда я расскажу тебе сказку. — потребовала стьарая няня глядя на непоседливого ребенка бегающего по комнате.

На минуту блондинистое чудо остановилось, но через миг еже продолжило свой бег, решив, что сказка это конечно хорошо, но энергии внутри слишком много. Нянюшке только и оставалось, что смотреть на голубоглазое чудо и надеяться, что отец не застанет ее в таком состоянии.

В то время как нянечка сокрушалась над своей судьбой и судьбой своей подопечной, маленькая Эллис перевернула миску с остывшей кашей (ее недоеденным ужином), миска упала со стола и под восклицание нянечки упала на платье Эллис. Девочка нахмурилась а потом недовольно притопнула ногой:

-Опять феи, вот позову эльфов и они их угомонят! Будут знать как шалить. А еще лучше, вызову повелительицу леса и она в наказание заставит их собирать пыльцу с цветов до конца лета.

Няня недовольно покачала головой и взяла разбияку за руку, про себя молясь чтоб ее маленькому чуду никогда не довелось встркетиться с высокомерными представителями народа эльфов.

Только к часу ночи энергия девочки увяла и она спокойно устроилась в кровати ожидая сказки.

-Итак, — произнесла старая няня, раздумывая с чего бы начать — однажды орки решили завязать войну с гномами. — традиционно начала няня, но не смотря на грозное начало, конец был хорошим — великая стражница примирила их, подарив им осколок камня вечного мира, теперь оба клана обьединилися, создавая такие шедевры, каких свет не видывал.

Конец Эллис слышала уже сквозь сон, но он все равно вызвал у нее невольную улыбку.

-Спокойной ночи, Неси. — прошептала девочка.

-Спи, Эллис, спи. Я всегда буду охранять твой сон. — прошептала старая няня.

Прежде чем уйти она помолилась над кроватью спящей, прося чтобы беззаботного личика никогда не коснулась печать забот и ужасов этого мира. Для "своей девочки" она создала другой мир, прекрасный, беззаботный мир детства и никогда ее из него не выпустит. Никогда..... До самой смерти...

* * *

*

Серые капли, серые крыши,

Больше тебя никогда не услышу,

Может быть глупо, может нелепо,

Наша любовь смертью отпета.

Автор.

"Интересно, это дождь или слезы? Наверное слезы! Что может быть настолько соленым?" — думала я, стоя у разрытой могилы с библией в руках.

Что я здесь делаю?

Хороню свою бабушку, даже не бабушку, а няню, просто я ее всегда так воспринимала. А сейчас я стою и смотрю на ее новую опочивальню. Сомневаюсь, что за всю свою жизнь она заслужила деревянную, плохо сколоченную коробку без матраса и подушки, которую заменяла лишь грязная тряпка на дне. Никто такого не заслуживает, но это единственное, что я смогла найти. Вчера, на мое семнадцатилетние, Несси умерла и теперь мне приходится стоять здесь и прощаться с самым дорогим мне человеком. Беспощадный дождь продолжал капать, портя драгоценные страницы библии.

Мой голос дрогнул на очередном слове молитвы, размытом дождем. Вот и отпевание пришлось проводить мне, отец запретил священникам помогать мне, заявив, что она этого не достойна.

Когда мое последнее слово унес ветер, над могилой распространилась гробовая тишина, взяв лопату, я закопала выкопанную могилу, и поставила возле самодельного креста цветы.

-Спи спокойно, Неси, скоро я тебя навещу, и почитаю тебе что-нибудь, а папу за его жестокость накажут эльфы. — прошептала я, целуя крест.

Все мое сиреневое платье черная накидка были в грязи, но я не обращая внимания на подобную мелочь, шла вперед. Ветер кинул мне в лицо золотистые волосы и пришлось их откидывать из-за чего запачкалось еще и лицо. Слезы уже высохли, хоть один плюс.

-Где барон? — спросил голос из-за спины.

К моей шее прижалось лезвие ножа, а спина уперлась в чью-то грудь.

-Я задал вопрос. — еще раз повторил голос и я вздрогнула. Никогда не слышала таких голосов. Это было похоже на столкновение льдов, между которыми ты стоишь. Только от его тембра по коже бегут мурашки. Таких людей быть не должно! Это бывает только в кошмарах.

-Он в доме. — автоматически ответила я.

-Умница, я знал, что с тобой можно договориться, — шепнул голос, и по моей шее прошлись горячие губы, после чего исчезли и губы и их обладатель.

До меня долетел только смех со словами:

-Танис, братец, ты пал в моих глазах! Человеческая девчонка? Наши высшие здорово повеселятся!

К концу предложения, второй голос вовсе растворился, мне даже показалось, что все это было игрой воображения. Если бы не тонкий шрам, оставленный неосторожным гостем.

* * *

*

-Миледи, вам стоит спуститься. — строгим, не терпящим отказа голосом, сообщила мне вошедшая горничная.

Чуть подумав, я решила, что, даже не смотря на траур, я обязана присутствовать на общем обеде, ужине и завтраке. Покорно кивнув, я поднялась, ожидая, когда ко мне подскочит горничная и обрядит в соответствующий наряд. Он состоял из белой рубашки до бедер, туники без рукавов, зеленого цвета до пят, разрисованной листьями какого-то плюща, с светло зеленым поясом, и головным убором в виде серебряной сетки. Сетка почти терялась в золоте моих волос, но создавала необходимый порядок на голове.

-Спасибо. — поблагодарила я горничную, оставшись довольной своим внешним видом.

Горничная еще раз кивнула, напомнив, что меня ждут. Подождав пока за ней закроется дверь, я подлетела к столу и вытащила из потайного уголка медальон в форме белого лебедя на золотой цепочке. Лебедь распахнул свои крылья и гордо поднял голову — в общем, было красиво. Повесив талисман на шею, я поправила широко юбку платья и обув ноги в мягкие белые туфли, вышла за дверь.

Снизу уже доносились песни и шумные разговоры. Неси всегда говорила, что так поступать нельзя, потому, что веселиться без причины плохо особенно, таким образом, хорошо хоть мне она разрешала испытывать радость, говоря, что девочки благородных кровей это другое дело.

Кстати, я дочь барона и сейчас он сидит во главе стола, потирая свою короткую бородку, его голубые глаза смотрят холодно и цепко, контролируя каждый шаг всех сидящих в зале. Эти глаза были единственным чем он со мной поделился, а вот его черные волосы во мне вытеснили маленькие золотые кудри. (во всяком случае так говорила мне Несси — мама умерла родами). По всему лицу барона было явно видно, что он чем-то недоволен. В голове даже мелькнула мысль о том, что мои вчерашние гости пришли к папе и что-то ему сказали, но не привыкшая к серьезным мыслям и решениям, я выкинула ее из головы.

Подойдя к креслу отца я присела в почтительном поклоне и удостоившись от него кивка, села на свое место, по левую руку от него (справа от отца сидел его помощник). Не обращая внимания на неумолкающий шум, принялась за еду. Я постоянно углублялась в мысли о завтрашней прогулке, что даже не заметила, как все смолкли и заиграл зашедший к нам менестрель-путник.

Первые три песни радовали своей задорностью и некоторые даже танцевали, а вот последняя песня давила своей унылостью, граничащей с похоронным маршем. В душе трепетали сотни струн, натягиваясь и боля от каждого звука голоса певца.

"Половинка луны в его крови,

Остальное, увы, вода..."

С трудом угадывалось, что певец говорит об эльфах, если бы не фраза "луны в его крови" можно было бы подумать, что менестрель поет о каком-то мифическом существе, а так эльф, только эльф. Их всегда называли лунным народом из-за кожи мерцающее лунного оттенка.

"Говорит он так нежно о любви

Чтобы ты ответила "да"..."

Про нежность голоса и тембр лунных знали все, но вот зачем им "да" было интересно всем.

"В глубине его глаз горит закат

В пепле ласковых слов гипноз.

За тобой по пятам бежит тоска

Ты идешь тропой своих слез.

Только шелковое сердце, шелковое сердце

Не пылает и не болит.

Только шелковое сердце, шелковое сердце,

Никогда не будет любить..."

Последние слова вывели меня из состояния "я здесь, но все же там" и взметнули в моей душе волну возмущения и негодования. Такого быть не может! Все могут любить! Даже самые жестокие войны становятся кроткими в руках женщин, а он несет такую чушь! А про "не пылает"? Мы же живые существа, как такое может быть?! Чушь! Я знала, что мужчины глупые и нелепые существа, Несси говорила также, только она предупреждала, что не смотря на все мы обязаны им подчиняться.

"Он обманет тебя так и знай,

Но должна ты решить сама.

Может быть наша жизнь,

Вся наша жизнь, бесконечный самообман..."

С каждым словом песня нравилась мне все меньше и меньше, поэтому к ее концу я встала и подошла к столу отца, чтобы известить его о том, что я удаляюсь. Вначале отец рассеяно отмахнулся, как бы говоря: "Хорошо, иди...", но стоило мне сделать шаг в сторону лестницы, в мои покои, как он встрепенулся, будто только заметив меня, приказал:

— Останься, мне нужно с тобой поговорить.

Покорно кивнув, я вернулась на место и пригубила разбавленное водой вино. Ждать пришлось долго. Минуты текли медленно, медленно, причиняя почти ощутимую боль. Казалось, что все назло сидят, не хотя уходить, но стремления уйти не возникало. Сказывалось привычная покорность всем и вся. Но небеса сжалились и, вскоре, уставшие воины, вставая из-за стола, стали расходиться. Служанки же, наоборот, замелькали с удвоенной силой, стремясь быстрее всё узнать и разобраться по своим местам, чтобы восстановить потраченные за день силы. Вскоре в зале остались только я и уставший отец.

Проводя рукой по лицу, он отодвинул стул и подозвал меня.

-Завтра ты выходишь замуж. — сообщил отец, и развернувшись ушел.

А вот я осталась. Не знаю, сколько я стояла, ошарашено смотря в темноту за окном, но легла я поздно.

* * *

*

"Самые страшные ошибки это те,

которые мы тщательно обдумываем."

Автор.

Нервно меряя шагами комнату я в раздражении теребила в пальцах пояс белого платья. С самого утра отец еще не заходил ко мне, но помня вчерашнее заявление, я решила, что будет лучше, если я буду готова к встрече с претендентом. И вот! Невеста к встрече готова, а жениха нет.

Одновременно с последней мыслью раздался стук и в комнату вошел отец. Посмотрев на меня и оценив мое одеяние, отец нахмурился и, скрестив руки на груди, строго спросил:

-Ты в этом собираешься ехать к жениху? Не думаю, что это подходящий наряд. Даю тебе минуту на смену одежды и весь отряд ждет тебя внизу.

Закончив свою речь, барон вышек, не дожидаясь вопросов и возражений. Растерянная и сбитая с толку, я заметалась по комнате, пытаясь отыскать что-то более подходящее. Не успела. В комнату постучал кто-то из воинов и голос из-за двери сообщил, что ему приказано меня проводить. Судорожно накинув на себя плащ, я выскочила навстречу ему.

Остальное превратилось в головокружительную метель. Все двигались, сновали туда-сюда, пытались что-то всучить, что-то забрать — это напоминало большой муравейник во время сбора урожая на зиму. Наверняка со стороны, все это выглядело очень даже смешно и нелепо, но когда находишься в эпицентре подобных событий чувствуешь только страх и панику. А если с детства ты привыкла, что тебя холят и лелеют, то для тебя это ад. Хочется завизжать, зажав руками уши и затопав ногами, но нужно вспоминать ( хоть иногда), что я баронесса и скоро выйду замуж, а значит не должна позволять себе таких действий не приличествующих леди и позорящих честь ее будущего супруга. А значит нужно сделать глубокий вздох и попытаться вырваться из этой канители.

-Миледи, осторожнее. — проговорил чей-то заботливый голос и сильные руки вынесли меня из толпы.

Растерянная, но безгранично благодарная, я повернулась лицом к единственному джентльмену среди этой толпы. Удивительно, но это был тот парень у моей двери, который провожал меня вниз. Не знаю почему, о я покраснела, возможно, это было реакцией на его так и не убранную с талии руку, возможно на пылающие щеки спасителя, а возможно на его внешность. Хотя она и не была какой-то особой, или поражающей воображение, но моему, мало видавшему сознанию, это казалось чем-то потрясающим, думаю, будь он чуть-чуть красивее я бы могла и ошибочно принять его за неземного эльфа, но .... Парень был по своему миловиден и невин, голубые глаза смотрели открыто, полные губы все время растягивались в улыбке, открывая идеально ровные зубы, с чуть желтоватым оттенком, конопатый нос ничуть не портил картину, а пшеничные кудри делали его похожим на агнца. И этот агнец, сообразив, что нельзя так непочтительно прикасаться к госпоже, отдернул руку, склонившись в почтительном поклоне, не позволяя себе разогнуться.

-Прошу прощения, но мои действия были продиктованы заботой о вашей безопасности, госпожа. — не меняя своего положения, отчитался он.

-Я принимаю ваши извинения, сэр.. — на этом слове я запнулась, сообразив, что не знаю его имени, потом с намеком повторила — Сэр..

-Сэр Нардос, в честь одного из городов нашей великой империи. — с гордостью ответил он6.

Чуть улыбнувшись, краешками губ, я прикоснулась ладонью к его голове и по-доброму произнесла:

-Сэр Нардос, я не нашла в вашем поведении ничего оскорбительного и прекрасно понимаю причины таких действий и даже благодарна вам за то, что вы спасли меня из этой толпы, при этом не позволив себе излишних, неоправданных действий.

Парень, услышав мои благодарные речи, польщено покраснел и разогнулся, глядя мне в глаза с долей благодарности.

-Элис. Не зевай, карета подана. — крикнул мне отец, с другой стороны двора.

-Леди Эллис. — произнес Нардос и подал мне руку.

Под руку с ним, я прошествовала к простенькой черной карете и с помощью своего провожатого, поднялась по ступеням. Спустя несколько минут, за моим окном мелькнула нога всадника и сильный круп гнедой лошади с другого окна мелькнула идентичная картина, а значит, сопровождающие заняли свои мест. Процессия тронулась.

* * *

*

"Ад — это тот же рай,

без кондиционера."

Автора

"Кто придумал поехать куда-то в такую жару? Может это божественное предзнаменование? Никогда не замечала осенью подобной духоты. — бегло размышляла я, обмахиваясь веером и тупо устремив взгляд в черноту противоположной стороны кареты. — Может выбраться из этой катафалки и поскакать на лошади? Нет, не выйдет, это поведение не приличествует молодой леди. К тому же мое белое платье с золотой вышивкой не предназначено для подобного способа передвижения.

-Миледи вы в порядке? — спросил кто-то заботливый, заглядывая в окно.

Про себя я впервые возблагодарила темноту за то, что она скрывает мое состояние от окружающих.

-Да, все хорошо. — соврала я, густо краснея.

Мое вранье беспромедлительно было разгадано, что явно выразилось в хмыканье заглянувшего, но у него хватило такта промолчать, сделав вид, что все, так как я и сказала, не допытываясь далее.

Вот только через минуту я была готова вернуть парня обратно и пожаловаться ему на все на свете, надеясь, что в его силах будет мне помочь. Изнеженная кожа и хрупкое тело не привыкло к нагрузкам и ущемлениям. Болело все. Мышцы затекли от нахождения в одном положении, а места для поворотов в карете не было. В окно смотреть не хотелось, я несколько минут видела только лесополосу и теперь могу с уверенностью описать все, что ждет впереди. Жаль только, что гордость не позволяет мне жаловаться, да и воспитание Несси тоже повлияло, а в общем я должна была томно закатывать глазки и стать жаловаться на все! Даже на то, чего еще не случилось.