Осеменитель. Глава 44

— Вот это монстр! Вот уж не ожидал от неё! — радовался я, суетясь вокруг новорожденного миньона. Впрочем, на новорожденного это существо походило мало. Пепельно-серое, больше двух метров ростом, оно выглядело намного мощнее большинства взрослых мужчин. Порождённое чревом демонессы от моего семени, демоническое порождение было похоже на искажённую версию человека. Голова была крупная, без волос, не симметричная, вся в буграх. Руки были похожи на человеческие, только толще и длиннее. Ноги, наоборот, были слишком тонкие и короткие для такой громадины. На ступнях и на кистях рук было по 4 пальца. Как и у остальных моих отпрысков, любые признаки половых органов отсутствовали, а на примитивном лице застыло знакомое выражение вселенского равнодушия. У меня ещё никогда не было такого огромного подчинённого. Все остальные порождения, зачатые и родившиеся уже на островах, были не без сюрпризов, но таких же размеров, что и раньше.

— Вот уж действительно, монстр. А него ноги не сломаются? — спросила Гризма, скептически разглядывая пополнение.

— Не говори ерунды. Он не очень быстрый, зато сильный. — ответил я, ощупывая фантастически развитые бицепсы.

— И тупой.

Посмотрев в характеристики новорожденного, я был вынужден согласиться с Гризмой.

Демонид-рукохват (ур. 146)

Дружественный, подчинённый, бесполый, демонический (аспекты: жестокость, чревоугодие).

Сила: 125

Ловкость: 22

Выносливость: 47

Аккуратность: 21

Интеллект: 9

Наблюдательность: 8

Всеядность: 32

Кретинизм

Слабые ноги

Увеличенная грузоподъёмность 12

Быстрота 2

Безжалостность 3

Иммунитет к ЗППП

Самым неприятным был перк "Кретинизм", который убирал большую часть интеллекта и рубил все бонусы к нему. "Слабые ноги" давали большой штраф к выносливости при перемещении с тяжёлым грузом. "Безжалостность" давала сильный бонус к урону, но только при проведении нескольких последовательных ударов по беззащитному противнику. Да "Андорра" — очень добрая игра, я знаю. Не имя половых органов, он не мог ничем таким заразиться, отсюда и иммунитет.

— Ему нужен клевец.

— Опять! — возмутился я. Гризма уже достала меня бесконечными обсуждениями достоинств и недостатков разнообразных видов холодного оружия. Проблема была в том, что мы жили на острове, где не было никакой руды. Без металла большинство агрессивных фантазий этой женщины было неосуществимо.

— Мы рассчитывали на рост в три раза меньше. Всё, что у нас есть, в его руках будет как зубочистка. Надо обговорить этот вопрос, составить список вариантов, обсудить плюсы и минусы каждого из них, потом подготовить план...

За время жизни на острове я нашёл один хороший способ ненадолго избавиться от Гризмы. Я повернулся к Линарии, которая молча стояла рядом и доброжелательно рассматривала рукохвата:

— Где Сохашш? Я хочу её прямо сейчас.

— Это без меня. — фыркнула Гризма и поспешно вышла из комнаты. Линария ответила:

— Она где-то здесь. Вышла ненадолго.

— Поищи её. Она родила мне прекрасного ребёнка. В награду я хочу поскорее оплодотворить её снова. Пусть идёт к варильне.

— Как скажешь милый. — улыбнулась Линария и вышла из комнаты. Видя, как покачивается на ходу массивный зад девушки, я пожалел, что сейчас не её очередь. Я не мог быть с кем хотел, у каждой из них было своё время. Бывшая воровка уже была на ранних сроках, тратить семя на неё вместо суккубы было бы расточительно. Совершив небольшое волевое усилие, я перестал думать о Линарии, позвал за собой новое порождение и пошёл к варильне.

* * *

Как оказалось, и на нашем удалённом острове росло кое-что примечательное. Это были паразитические грибы, торчавшие тут и там на стволах местных пальм — сфинции. Днём они совсем не бросались в глаза — толстая ножка, шляпка под цвет коры, растёт очень высоко, под самой кроной высокого дерева. Можно пройти мимо тысячи таких и ни одного не заметить. Но ночью всё менялось. Под светом звёзд сфинции источали слабое сияние. Каждый подвид светился своим цветом и только так их можно было отличать. Если собрать жёлтые и розовые грибы, положить в котёл в соотношении 3 к 1 и, подливая воду, варить несколько часов на сильном огне, то получится мутная молочно-белая жидкость, обладающая алхимическими свойствами, которую называют муравьиным молоком. Про него я вычитал в сети, пытаясь найти хоть какой-то способ извлечь пользу из того, что росло на острове или плавало в океане. Сам бы я и за сто лет не додумался бы, что и как делать. Муравьиное молоко способно размягчать хитин — жёсткий крепкий материал, из которого состоят тела грибов, панцири насекомых, пауков и ракообразных. Эту жидкость изобрели для того, чтобы проходить один особо сложный инстанс — Муравейник. Чтобы пробить толстенную броню королевы муравьёв и её преторианцев, их поливают муравьиным молоком. От этой жидкости хитин ненадолго становится мягким и вязким, как смола. На моём острове не было гигантских насекомых, зато были крабы, панцири которых состояли как раз из хитина. У меня не было проблем с убийством крабов, ведь их уровни были очень низкими и порождения легко решали вопрос. Мы опускали мёртвое ракообразное в море, где рыбы быстро выедали всё мясо, затем доставали панцирь, размягчали его и получившуюся жижу использовали в качестве прочного клея для создания оружия и инструментов. Место, где мы всё это делали, называлось варильней.

Я зашёл в хижину, порождение вслед за мной. Я не стал давать ему имя — пусть мать придумывает. В середине помещения сидела Александра и грубо сделанной деревянной ложкой помешивала содержимое огромного котла. Я знал, что трогать зелье не нужно — оно так и так сварится, но женщине, похоже, просто нравился процесс. Под потолком сушились свежие крабьи панцири, по углам валились кучки грибов для следующей варки. При свете дня нельзя было различить, но я знал, что большая куча — жёлтые, а маленькая — розовые. Увидев порождение, Александра испуганно вскочила и ткнула пальцем в странное существо:

— Что это?

— Это ребёнок Сохашш.

— Если будет ещё больше, её точно разорвёт. — ответила жена и села обратно, опасливо поглядывая на новенького. Я и сам так думал. В последние несколько дней Сохашш ходила с таким огромным животом, что я забеспокоился: переживёт ли она роды? Сама демонесса ни о чём не волновалась и рассказывала всем, что тела демонов, к счастью для неё, не такие хрупкие, как у жалких людишек, которых уже давно пора поработить и всё в том же духе. Она знала, что говорит. Родила, по словам Линарии, легко и быстро и тут же куда-то смылась.

Я осмотрел свою первую жену. Видя мой интерес, женщина не пыталась закрываться от своего мужа. Она уже давно отвыкла от стыдливости. Свободно ниспадающие на спину волосы выцвели от Солнца, каждый сантиметр кожи загорел дотемна. Она была молодой, но зрелой женщиной, свыкшейся со своей ролью. Небольшая выпуклость в районе живота говорила об очень близком знакомстве со мной 4 дня назад. Груди соблазнительно покачивались над котлом, набухшие из-за беременности соски были трудно различимы на тёмной коже. Я всегда удивлялся: почему ни у кого из моих женщин нет молока, хотя всё выглядит так, словно оно есть? Почему игра так странно устроена? Может ли быть, что...

— А, вот ты где! — прервала моё удивление Гризма: — Отпердолил стерву? Что-то ты быстро. Неважно, пора и за дела взяться.

— Ты — сама деликатность. — ответил я.

— Мужчина без штанов не имеет права учить меня хорошим манерам.

— Можно подумать, со штанами ты бы меня послушала?

— А ты поноси, попробуй. Всё лучше, чем ходить и трясти перед всеми этой штукой.

— Ну уж нет. Я не для того заплыл так далеко, чтобы сковывать себя ненужными правилами. — ответил я и обратился к Александре:

— Скоро сварится?

— Уже готово. — ответила жена. Гризма воспылала энтузиазмом:

— Давай сделаем ему колотушку. Возьмём самую крепкую палку, а навершие смастерим из песка, смешанного с хитином.

— А почему бы просто не использовать камень?

— Камень быстро отвалится, как его не приклеивай.

— Навершие из хитина тоже быстро растрескается.

Хитин был неплох для насекомых, но по своим свойствам заметно проигрывал даже таким распространённым металлам, как железо и бронза. Как материал для крафта он не был интересен. В Андорре были локации, где из него делали броню, но лишь потому, что ничего лучше под рукой не было. Судя по тому, что я прочитал в сети, никто никогда не пробовал использовать размягчённый муравьиным молоком хитин для ремесла, а если и пробовал, то быстро бросил эту затею. У меня же не было ничего лучше, поэтому я продолжал, теша себя надеждой, что когда-нибудь нам удастся найти такой рецепт размягчителя, который будет не ухудшать свойства хитина при обработке, а наоборот, делать его более твёрдым и прочным.

После долгих споров мы остановились на метровой дубине. За основу было решено взять ствол молодого дерева. Он должен был быть покрыт слоем отвердевшего хитина. На конце нужно было сделать утолщение, приклеив туда мелкие камешки и залив их большим количеством размягчённого материала, чтобы он затем застыл, образовав монолитное орудие войны. Согласен, рецептик тот ещё, но для каменного века очень неплохо.

Женщины принялись за работу, окуная массивные крабьи панцири в котёл и поварёшкой выгребая со дна посудины то, что от них осталось, а я вышел из варильни, чтобы не мешать их работе. Я сам никогда ничего не крафтил, потому что у меня не было аккуратности в первичных характеристиках. Моё вмешательство только испортило бы готовый продукт.

Солнце клонилось к закату. Очередной жаркий безоблачный день подходил к концу. Я прошёл несколько десятков метров по лесу и вышел на песчаный берег океана. Ветер трепал мои волосы, качал ветки и поднимал высокие волны, которые тут же обрушивались на берег, засоряя его водорослями. Убедившись, что опасности нет, я вошёл в воду и поплыл, борясь с течением. Далеко уплыть не удалось — волны захлёстывали меня и бросали обратно на мелководье. В конце концов я вылез на берег и растянулся на песке, наслаждаясь природной идиллией. Моя мужская сущность напомнила о себе и мне захотелось, чтобы какая-нибудь грудастая красавица оседлала мой мокрый член и унеслась вскачь. В тот день я ещё не был ни с одной из женщин. Моё семя просилось наружу, чтобы оплодотворить чьё-нибудь лоно. Я стал прикидывать, кто из моих жён лучше всего подошёл бы для выполнения этой мимолётной прихоти и, вдруг, понял, что Сохашш так и не пришла ко мне, хотя прошёл уже час или полтора. Может она спряталась, выражая презрение к моим приказам и не желая совокупляться с человеком? Вставать было лень. Я полежал ещё немного, но ничего не изменилось: никто так и не пришёл ублажить мою похоть. Отогнав мысли о сексе, я встал и направился разбираться со строптивой демонессой.

* * *

— Кто и когда видел её в последний раз? — сурово спросил Аринтал, вышагивая перед неровным строем своих супруг. Женщины нервно переглядывались, не решаясь заговорить. Гризма сидела в сторонке, наблюдая за действом. Её всегда интересовало: будет ли Аринтал беспокоиться, если с кем-то из них приключится беда или же ему всё равно?

— После сам-знаешь-чего она сразу ушла. — нарушила тишину Линария.

— Что она сказала?

— Возмутилась, что ребёнок получился не такой, как она хотела, что он дефи... дефе... что он ей не нравится.

— А потом?

— Она ушла, а я осталась.

— Зачем ты осталась? — требовательно поинтересовался муж.

— Я хотела... мне нужно было... сделать... кое-что. — промямлила девушка под непривычно суровым взглядом своего супруга.

— Я видела, как она вышла из дома. — робко произнесла Альфа.

— Куда она пошла? — спросил Аринтал.

— Куда-то туда. Я не следила.

Девушка махнула ладошкой в сторону леса.

— Её живот был большим?

— Нет, она уже разрешилась от бремени.

— И ты не знаешь, куда она направилась? — строго спросил муж.

— Нет. — испуганно ответила Альфа. В её глазах заблестели слёзы. Не очень сдержанные и в обычной ситуации, обострённые беременностью эмоции Альфы так и рвались наружу. Её было очень легко напугать или смутить. Она была не из тех, кто способен скрывать свои чувства. Аринтал продолжил расспросы, пытаясь узнать что-нибудь ещё, но, похоже, никто ничего не знал. Демонесса просто скрылась, ни с кем не поделившись своими планами. Гризма не понимала, куда она могла уйти. Остров был небольшим, там негде было прятаться. Не было лодки, или плота, или корабля, на которых можно было бы уплыть отсюда. Тайно соорудить что-то подобное невозможно. Гризма призналась себе, что пребывание на безопасном удалённом острове расслабило её, сделало менее внимательной и подозрительной, но такое масштабное строительство она ни за что не пропустила бы. Сохашш не умела плавать. Аринтал хотел научить её, но сама идея купания в океане казалась ей странной, поэтому суккуба отказалась. Она точно не была настолько сильной магичкой, чтобы перенестись отсюда с помощью телепортации, левитации или ещё как-нибудь. Из разумных существ на острове были только голые женщины, сама Гризма и старый мерзкий извращенец, не было никого, кто мог бы помочь демонессе сбежать. Все эти выводы поставили опытную рецидивистку в тупик. Гризма догадывалась, что Аринтал сделал те же самые выводы, что и она сама.

* * *

Я остановил все работы и отправил женщин и порождения прочёсывать остров, а сам присел на камень, прислонившись спиной к массивной каменной колонне, и задумался. На острове было только одно примечательное место — точка возрождения. Это была россыпь древних, обветренных, заросших джунглями камней, вокруг которых мы построили своё жилище. Эти грубо обтёсанные булыжники — всё что осталось от примитивной цивилизации, которая существовала и исчезла много веков назад. Скорее всего это были религиозные сооружения. Больше никаких следов давних времён не осталось. Но ведь тем людям или нелюдям нужно было где-то жить, выращивать урожай, содержать скот и так далее. Все эти постройки или то, что от них осталось, должны были быть погребены под землёй. На поверхности Сохашш не смогла бы спрятаться. Демониды-наблюдатели быстро нашли бы свою мать. Значит, на острове было подземелье, где пряталась суккуба, либо, будем реалистами, лежали её обглоданные кости. В Андорре просто не могло быть такого, чтобы где-то было подземелье и в нём не было монстров или хотя бы ловушек. Моя демоническая жена отыскала вход, хотя никто, кроме неё не смог этого сделать. Если это действительно так, то зачем она туда полезла? Не все знают, но у неигровых персонажей Андорры есть одно свойство — в отличие от реальных людей, те из них, у кого есть разум, никогда не делают ничего, что с высокой степенью вероятности могло бы привести к собственной смерти. У них не бывает самоубийств, самопожертвования или стремления к опасности, за исключением тех случаев, когда происходит какое-то предусмотренное создателями игры глобальное событие. Моя жена не полезла бы в опасное место без причины.