Книга первая. За Новгород
Дружина киевского князя
Пролог
Валерий Николаевич Мезенцев отслужил в армии без малого тридцать лет — начинал рядовым солдатом, ушел в запас командиром мотострелкового батальона в звании подполковника. Мог бы и дальше тянуть воинскую лямку, сил и здоровья хватало с избытком — в свои сорок семь не уступал молодым на спортивных снарядах, наравне с другими проходил марш-броски. Да и начальство уговаривало остаться, но не захотел — до чертиков надоела та неразбериха с вечным безденежьем и скудностью снабжения, что наступила в войсках после развала некогда могучей страны. Хорошо еще, что при увольнении удалось получить собственную квартиру, а не мыкался, как многие другие офицеры, по съемным.
В последующие пять лет перепробовал разные занятия — вел военную подготовку в школе, работал в охране и строительной компании. Одно время даже свое дело завел, как и многие в то время — торговал на авторынке запчастями. Но нигде не оставался долго — душа не находила места, после стольких лет беспокойной службы не мог привыкнуть к размеренной жизни. Даже подумывал вернуться в армию — прежние сослуживцы при встрече рассказывали о происходящих в ней переменах к лучшему, звали обратно. Многое изменилось, когда в одной из газет своего областного центра прочитал объявление: — Приглашаем бывших военных и тех, кто не боится трудностей и риска, на высокооплачиваемую работу в экспедиции.
Никогда прежде Мезенцев не считал себя экстремалом, но сейчас захотелось испытать новое, да и хорошие деньги не будут лишними в семье. Позвонил по указанному номеру, спросил у взявшего трубку мужчины подробности возможной работы. Но тот не стал вдаваться в разъяснения по телефону, пригласил на беседу в их офис. Не стал откладывать в долгий ящик, собрался и поехал на своей Ниве в представительство газодобывающей компании. Нашел нужное здание, на третьем этаже постучался в дверь с вывеской: Южный территориальный центр концерна "Сибгазпром". На ответное: — Войдите, — прошел в не очень большую комнату, обставленную строгой мебелью, компьютерами и другой офисной техникой.
За ближним ко входу столом сидела молодая женщина, работала с компьютером, а у окна расположился мужчина средних лет — по видимому тот, что пригласил на собеседование. Валерий Николаевич прошел к нему, назвал себя и попросил рассказать подробнее — что за работа, где именно, на каких условиях. Леонид Максимович, менеджер — так сказал о себе мужчина, отвечал немногословно, короткими фразами, но вполне достаточно для понятия сути дела:
— Мы сейчас ведем набор рабочих в геологоразведочную экспедицию в район нового месторождения в Красноярском крае. Места там не обжитые, тайга, до ближайшего поселения триста с лишним километров. Сейчас на берегу реки Курейка готовится базовый лагерь, а уже оттуда экспедиция пойдет на север. Работа пока временная, на летний сезон, после может пойти речь как уже о постоянной.
После недолгого молчания — как бы давая возможность переварить услышанное, Леонид Максимович продолжил:
— Оплата составит как минимум с северными коэффициентами и полевыми надбавками, — он назвал довольно внушительную сумму, — возможны премии по результатам экспедиции. Вам предлагается работа помощником бурильщика, перед выходом в поле пройдете недельную стажировку в лагере. Ваш проезд туда и обратно берет на себя наша компания, перед выездом выдадим командировочные.
Предложение показалось заманчивым, Мезенцев без долгих раздумий ответил согласием на вопрос менеджера: — Что решили, Валерий Николаевич, готовы ли вы заключить с нами договор?
Поразился себе — давно взрослый человек, уже перевалило за полтинник, а тут, очертя голову, пошел на совершенно незнакомое дело! Похоже, спокойная жизнь приелась, сыграла авантюрная жилка, но не сожалел о принятом сгоряча решении — ни сейчас, ни дома, когда рассказал о нем жене. Стоически выдержал ее эмоциональную речь — голова седая, а поступает, как ребенок, не подумал о ней, детях и внуках, бросает почти на полгода!
С женой у Мезенцева давно установились прохладные чувства друг к другу. Первый трепет влюбленного сердца сменился привычкой, он терпел нередкие ссоры и ворчливый нрав своей половины сначала ради детей, а когда они выросли и обзавелись собственными семьями — уже лень было менять устоявшиеся за долгие годы отношения, да и свыкся с ними. Но из-за них отказываться от порыва души не собирался, молча выслушал стенания жены и ушел к себе — они уже не один год жили врозь, каждый в своей комнате.
Через месяц в компании двух десятков крепких мужчин и Леонида Максимовича выехал на поезде к месту новой работы. В Красноярске пересели на рейсовый теплоход, дошли на нем по Енисею до поселка Курейка, а потом на вахтовом автобусе уже до самого лагеря, потратив на всю дорогу почти две недели. Устроились в палатках, прожили в них еще неделю с относительным комфортом — благо, что погода стояла теплая и без дождей. Мезенцева и еще троих, назначенных помощниками бурильщика, посадили в класс — небольшую комнату в бараке, дали прочитать инструкции по устройству оборудования и правилам безопасности, показали на действующей установке и на этом стажировка закончилась — мол, с остальным разберетесь на месте.
Выехали в тайгу на вездеходах и гусеничной технике. Уже на третий день начали бурить поисковые скважины на глубину больше километра. Мезенцев на первых порах занимался подсобными работами — расчищал площадку от веток и другого мусора, чистил и смазывал буровые колонки, следил за подачей бурового раствора и работой насосов. На пятой скважине мастер доверил ему более сложные операции — регулировал ход и обороты головки, устанавливал новые секции, поднимал керн — образец породы, и всю колонку для замены изношенного долота.
Седьмая скважина дала искомое — экспедиция вышли на нефтегазовое месторождение. Еще несколькими определили его границы и глубину залегания пласта. Уже заканчивали изыскания, когда при очередном бурении произошел выброс нефти и газа. Такие случаи происходили нечасто, но доставляли много хлопот бурильщикам, иногда приводили к беде — гибели людей. Мезенцев находился рядом с мастером, когда тот поднял колону из скважины, а следом с громким хлопком сначала пошла смесь газа с нефтью, а потом под большим напором забил черный фонтан на огромную высоту. Не успели хоть что-то предпринять, как тяжелая масса накрыла их обоих, не оставила никаких шансов выжить.
Глава 1
Мезенцев очнулся скоро — казалось, только что на него обрушился поток горячей вязкой жидкости, сдавивший все тело, забивший его легкие с последним вздохом, а сейчас давление пропало, дышалось свободно. Только сильно болела голова в висках, как будто в ней дырку сверлили. Через долгую минуту ее отпустило, уже мог о чем-то думать, не боясь новой боли. И услышал чьи-то голоса, совсем рядом. Сразу показалось в них что-то необычное, прислушался — вроде слова знакомые, но произношение совсем другое, да и фразы какие-то странные — как в книгах о седой старине. Невольно переводил их на понятный для себя язык, пытаясь выяснить — о чем же толкуют прямо над ним:
— Смотри, смотри, Желислав, уже дышит! И веки дрожат!
— Не тычь пальцем, Тихомир, а то в придачу еще и глаза ему проткнешь. Мало ли, что едва голову не разбил!
— Но я же не нарочно! Варяжко сам вдруг встал и не защитился, а я уже не мог остановить меч. Перуном клянусь!
Мезенцев медленно, стараясь не разбудить унявшуюся боль, открыл глаза и увидел склонившихся над ним двух парней — один постарше, лет двадцати, а второй совсем юный, наверное, нет и шестнадцати. Смутила неокрепший разум одежда на них, вернее, какая-то сбруя, как в фильмах о древних воинах — на голове железный шлем с острым верхом и кольчужной сеткой, закрывающей шею, на теле кольчуга с коротким рукавом и стеганой рубахой под ней из грубой ткани. Мысли еще не совсем пришедшего в себя Мезенцева заметались — кто эти ряженные под старину парни и что вообще здесь происходит? Беглого взгляда вокруг хватило понять — он в совершенно незнакомом месте.
— Варяжко, Варяжко, ты как? — услышал обращенный к нему вопрос младшего с заметной ноткой беспокойства.
— Почему Варяжко? — подумалось Валерию Николаевичу, но ответил тому, непроизвольно подстраиваясь под говор парней: — Вроде в порядке. Только что случилось и где я?
— Как где, в княжеском дворе, конечно! Мы же с тобой бились тупыми мечами, ты вдруг встал, как вкопанный — я и попал в шелом невзначай. Напугал меня — лежишь бездыханный, даже не шевельнешься, вот и позвал на подмогу Желислава.
— Погоди, Тихомир, — остановил зачастившего юнца старший, а потом сказал Мезенцеву, всматриваясь тому в глаза: — Погляди-ка на меня, Варяжко, что-то у тебя не все ладно!
— Что же со мной произошло — задавал себе вопрос искатель приключений, — и как же я здесь оказался?
Ответить не мог, так и с недоумением смотрел на старшего парня. Тот после недолгого размышления выдал свое заключение: — Да, Варяжко, видно, не обошлось с твоей головой без урона от крепкого удара. Ты хоть помнишь — кто ты и кем доводишься нам?
Желислав попал со своей догадкой в самую суть — Мезенцев не имел никакого представления об этом Варежко, также, как и о том — какое тот имеет отношение к нему самому. Не стал высказывать свои мысли вслух, произнес только два слова: — Не помню.
Старший покачал головой, после сказал сочувственно: — Ладно, Варежко, пойдем в гридницу. Отлежишься, может быть, и полегчает. Да окажет тебе благость Купала, вернет тебе память, просветлит разум!
Услышанное и увиденное вокруг — люди в старинных одеждах, причудливые строения как в музеях-усадьбах или на картинах о далеком прошлом, убеждало Мезенцева о невероятном. Каким-то фантастическим образом он перенесся из тайги в совершенно неизвестный мир, притом, похоже, в какую-то древность. Если, конечно, все происходящее — не бред свихнувшегося ума или не тщательно воссозданная, до мельчайших деталей, ролевая сцена почитателей старины. Окончательно перебороло упирающийся в неверии разум собственное отражение в бочке с водой — к ней заботливо, держа под руку, подвел его умыться Тихомир. Увидел не привычное лицо зрелого мужчины, как в зеркале по утрам, а юнца, ровесника стоящего рядом парнишки.
Стоял, вцепившись руками в края бочки, долгую минуту разглядывал свое новое лицо. Даже поводил головой, лишний раз убеждаясь, что отражение его. Получается, что он теперь не Валерий Николаевич Мезенцев, отставной офицер возрастом за пятьдесят, а какой-то Варяжко, о котором ничего не знает. О своем прошлом, похоже, нельзя никому проговориться — если он попал в древность, то неизвестно, как окружающие люди воспримут вселение его сознания в тело юноши. Могут и заморить, пытаясь изгнать беса или еще кого-то! О прежнем теле, что случилось с ним в оставшемся по ту сторону света мире, старался не думать — вряд ли он там выжил. Больше жалел о жене, даже загрустил по ней, о детях и внуках.
Какой-то растерянности Мезенцев не испытывал — первое ошеломление прошло, уже более хладнокровно думал о том, что же ему предпринять. Сдаваться на милость нынешним обстоятельствам он не собирался, какие бы трудности не ожидали впереди. Так прежде переносил все выпавшие на его долю невзгоды, а сейчас тем более — речь может пойти даже о выживании в неизвестном мире. Разглядел обстоятельнее себя — на нем такая же кольчуга и поддоспешная рубаха, что и у парней, сапоги из мягкой кожи без каблуков, широкий поясной ремень с ножнами, тоже из кожи. Новое тело не давало повода жалеть о прежнем — по-юношески стройное, но уже сейчас крепко сбитое, только ростом поменьше, жилистые руки с выступающими прожилками вен и мозолистыми ладонями. Правда, после перенесенного потрясения — в самом буквальном смысле, еще слабое.
Мезенцев или Варяжко, кем он исподволь стал считать себя, брел на неверных ногах под руку с Тихомиром через просторный двор — размером почти с футбольное поле, к высокому бревенчатому строению — хоромам, как подсказывала память, в два яруса и надстройкой — теремом. Поднялся не без труда на высокое крыльцо, украшенное резьбой по дереву, вместе с поводырем вошел в сени — большую горницу, в которую сквозь два узких окна с решетками и мелкими стеклами лился скудный свет. Сразу за входом увидел двух воинов постарше, с мечами на поясе. — Вы куда, отроки? — встал перед ними один из стражей, — в трапезную еще не время.
Княжеский двор с хоромами
— Мы не в трапезную, Микула, — поторопился объяснить Тихомир, — я невзначай зашиб мечом Варяжко. Желислав велел отвести дружка в гридницу отлежаться — сейчас его ноги не держат, да и с головой неладно.
Тот посмотрел на Мезенцева внимательно — наверное, его не совсем здоровый вид вызвал жалость, произнес сочувственно: — Ладно, идите. Что же ты, Варяжко, так опростоволосился? Намедни сам князь тебя хвалил — добрый будешь гридень, а тут от меча не уберегся!
— Или ты подлым ударом его подловил, Тихомир? — спросил с осуждающей ноткой, обернувшись к сопровождающему.
Отрок поспешил снять с себя подозрение в неблаговидном поступке: — Ни в жисть, Микула! У нас все по честному проходило, только он вдруг встал, а я не успел остановить меч, ударил по шелому.
Из сеней вышли в узкий, расходящийся в обе стороны, коридор, повернули направо — налево, как обмолвился Тихомир, вход в трапезную. Проходили мимо дверей в светлицы, где жила княжеская челядь, почти в самом конце коридора вошли в просторную комнату с поддерживающими свод столбами и лавками вдоль стен. На ближней стене висели щиты и мечи, в стойках по углам разместили копья, секиры, боевые топоры на длинной ручке. Прошли к одной из лавок, Тихомир споро расстелил на ней дерюжку, взятой из нижнего комода, помог еще снять амуницию, сложил ее рядом. С чувством исполненного долга, облегченно вздохнув, проговорил: — Ладно, Варежко, отдыхай. Я тебе позже принесу обед, ты сам никуда не ходи. Если по малой нужде — сходишь в ту бадью, по большой уже надо во двор. Все, я побежал — Желислав спуску мне даст, особенно из-за тебя.
Наконец-то Мезенцев-Варяжко остался один, мог спокойно поразмыслить об увиденном и услышанном. Не сомневался, что каким-то неведомым путем его занесло в Древнюю Русь, еще языческую — судя по упоминаемым богам и вырезанным из дерева статуям во дворе, хотя и видел надвратную башню с крестом. Историю Руси в своем мире знал не сказать, что хорошо, да и в этом она может идти по другому, но постарался вспомнить, хотя бы по крохам, известные ему факты и события. О князьях, правивших в то время — от Олега до Владимира, могуществе Руси, ее врагах, междоусобице, насильном крещении в православие. Нужна была информация об этом мире — что же в нем происходит, насколько близко к тому, что ему ведомо. А дальше видно будет, как ему самому поступить.
К тому времени, когда пришел с обещанным обедом Тихомир, чувствовал себя терпимо — перестала болеть голова, только кружилась, если он напрягался. Да и вставал уже легче, ходил по огромной палате — похоже, что гридница все же не привычная ему казарма, а больше для сбора воинов — дружинников. Придержал дружка — ему показалось, что между отроками приятельские отношения, судя по заботе о пострадавшем товарище, — когда тот хотел уйти, задавал вопросы, не прерывая обеда. Может быть, они показались ему странными, но отвечал обстоятельно, по-видимому, памятуя о злосчастном ударе в голову.
