Двое и старуха. Записки некроманта

Двоим лучше нежели одному; потому что у них есть доброе вознаграждение в труде их; ибо если упадет один, то другой поднимет товарища своего. Но горе одному, когда упадет, а другого нет, который поднял бы его. Также, если лежат двое, то тепло им; а одному как согреться? И если станет преодолевать кто-либо одного, то двое устоят против него; и нитка, втрое скрученная, не скоро порвется. Еккл 5: 9-12.

ПРОЛОГ

Кто-то однажды удачно подметил: "скажи мне, кто твой друг и я скажу, кто ты". У декана Факультета Некромантии Университета Магии Мастера Сайреса друзей не было уж последние лет двадцать точно. Коллеги его сторонились, некоторые даже побаивались, хотя если кое-кто приходил к нему за советом, то он охотно давал его. Правда, это случалось крайне редко — "Поручкался с некромантом — поручкался с самой смертью", говорили в Университете. Он знал, о чем шепчутся за его спиной. Ему было наплевать. Его задевало лишь одно — последние пять лет единственные ученики, что у него были — так это первокурсники, обязанные пройти основы всех магических школ — Восстановления, Колдовства, Алхимии, Разрушения и Некромантии. Затем они расходились по своим Факультетам и больше никогда не видели Мастера Сайреса, а если и случалось им столкнуться в длинных университетских коридорах, то единственное, что они говорили, так это: "Здравствуйте, Мастер", и невольно ускоряли шаг.

Мастер Сайрес был фигурой экстравагантной — поговаривали, что он настолько увлечен своим предметом, что даже спит в гробу. Когда до него дошли эти слухи, он отреагировал весьма необычным способом — заказал у знакомого гробовщика самый шикарный гроб на ножках (мастер только пожал плечами — он не привык задавать лишних вопросов — на ножках так на ножках), поставил его в своей спальне и стал действительно спать в нем. "Вот теперь это уже не пустой треп", — говорил он себе каждый вечер перед сном с непонятной усмешкой на устах. Вообще, юмор некроманта — вещь очень странная...

В день очередного Распределения, Мастер Сайрес проснулся со странным предчувствием какой-то удачи. Словно сегодня должно было произойти нечто важное, а Мастер Сайрес привык доверять своим предчувствиям. Чувство было уже знакомым, но изрядно подзабытым. Оно дразнило и искушало его, нашептывая: "Ну что, старая развалина, сам вспомнишь или как?" И Мастер принял вызов — он не стал использовать магию, а принялся тщательно шерстить свою память. Ответ пришел, когда он брился — рука дрогнула, и на подбородке появилась короткая красная полоска. Мастер чуть поморщился, пробормотал заклинание, и порез затянулся. "Наконец-то! Ученик! Наконец-то настоящее дело!" — с удовлетворением подумал Мастер и стал мурлыкать себе под нос какой-то мотивчик, чего с ним не было вот уже лет семь точно...

I

Я много думал, как же мне начать свою историю. Перебрав не менее двух десятков вариантов и не найдя подходящего, я оставил это занятие и решил просто поступить, как принято в приличном обществе — представиться.

Итак, меня зовут Кэвин, и я — первый сын благородного дона Рэбмы. У меня был еще брат, но он умер во младенчестве. Отец мой овдовел, когда мне было семь лет. Безутешный в своем горе, он не замкнулся в себе, а полностью посвятил себя моему воспитанию. Когда же мне исполнилось пятнадцать, отец отдал меня в Дзен Риэль — лучшую школу для представителей Высшего сословия во всей Империи. Там я прошел курс наук, необходимый молодому дворянину: чтения, письма, математики, истории, этикета, танцев, верховой езды, фехтования, как и колюще-рубящим, так и дробящим оружием, а так же стрельбы из лука и арбалета. Проучившись пять лет, я наконец-то вернулся домой и нашел там большие перемены — отец женился второй раз. Не понимаю, что он нашел в этой женщине — чопорной и вызывающе религиозной особе. Чувство, сразу возникшее между ней и мной, иначе, как "взаимной антипатией" и не назовешь. На отца было больно смотреть — его попытки сблизить нас проваливались одна за другой. И вот однажды утром он пригласил меня в свой кабинет.

— Тут вот какое дело случилось, сынок, — начал он и замолчал, взял в руки перо, нерешительно повертел его в пальцах, вернул в чернильницу и продолжил. — Три месяца назад умер мой младший брат Кейн. Так вот, я получил от него в наследство замок и несколько деревень — сотни три душ. Ты человек молодой, тем более — через неделю тебе исполнится двадцать один год, и ты станешь совершеннолетним. Я тут подумал и решил все это подарить тебе. Что скажешь? — всю свою речь он не поднимал глаз и только под конец робко посмотрел на меня.

Я, не говоря ни слова, встал на одно колено, почтительно склонил голову и прижал правую руку к сердцу.

— Вот и славно, — обрадовался отец. — А теперь иди, сынок, а я немедленно займусь всеми необходимыми юридическими делами.

Вернувшись в свои покои, я сел и попытался обдумать случившееся. Но был настолько ошарашен этой новостью, что не мог мыслить спокойно. Тогда я прибегнул к самому верному способу привести нервы в порядок — верховой прогулке. Переодевшись, я спустился в конюшню, сам оседлал и взнуздал Гордеца, вскочил в седло и выехал вон.

Стоило мне выехать за ворота замка, я пустил коня в галоп. Въехав в нашу фамильную рощу — место издавна считавшееся самым лучшим для верховых прогулок — я сменил галоп на рысь, затем перешел на шаг и стал размышлять. Насколько я знал отца, он не любил выражать свои чувства открыто. Но его поступки говорили сами за себя — пока я учился в Дзен Риэле, он писал мне каждый месяц и высылал небольшое денежное пособие, хоть я ни в чем не нуждался, все равно приятно, когда у тебя звенит в кармане, и ты можешь себе позволить какую-нибудь безделицу. А приезжая летом на каникулы, я знал, что меня обязательно ждет подарок — например, охотничий нож гномьей ковки или редкая книга.

Теперь — эта женщина, так не похожая на мать. Хотя я почему-то не помнил материнского лица, но у меня осталась память о ней, даже не как о человеке, а скорее — о небольшом солнце, рядом с которым всем, не только мне с отцом, но даже слугам было хорошо. Нет, все-таки отец принял единственно правильное решение. Скорее всего, изначально он хотел преподнести имение дяди Кейна, как подарок на свадьбу. Но видя, что обстановка в нашей семье становится все напряженней, он решил представить это, как подарок на совершеннолетие. Я чуть ли не наяву увидел кислую мину своей мачехи, когда она узнает о том, что отец сделал мне такой роскошный подарок, и рассмеялся.

Решено — я покидаю отцовский замок сразу же после моего совершеннолетия.

* * *

Уехать на следующий же день после моего двадцать первого дня рождения мне не удалось — сборы заняли чуть ли не седмицу. Почти все это время мы с отцом провели очень много времени вдвоем — совершали долгие верховые прогулки и засиживались допоздна в библиотеке. Но вот пришел день моего отъезда. Я встал пораньше и зашел к отцу в кабинет. Он, похоже, вовсе не ложился спать: сидел в одном из кресел, на его коленях лежал раскрытый свиток, но отец не читал, а глядел в пространство перед собой.

— Эх, ну почему же нельзя устроить так, чтобы всем было хорошо? — тихо спросил он себя, повернул голову в мою сторону и сказал.— Пиши почаще, не забывай старика.

— Непременно, — ответил я.

Затем он встал с кресла, положил книгу на небольшой столик, подошел ко мне, и мы обнялись.

— Прощай, сынок, — прошептал отец.

— До встречи, батюшка, — ответил я и быстро вышел из кабинета, чтобы он не видел моих слез, — мне тоже очень не хотелось его оставлять.

Внизу уже все было готово к моему отъезду: кони, пять вооруженных слуг верхом и обоз с моим имуществом. Я вскочил на Гордеца, и через минуту мы выехали со двора.

Путешествие прошло без приключений: крупных шаек на большаке не было — об этом позаботились имперские патрули, состоявшие из бывалых легионеров, а одиночки не осмелились бы напасть на наш небольшой отряд. Да и встречающиеся то тут, то там виселицы с раскачивающимися телами недвусмысленно наводили на мысль, что разбой дело небезопасное и неблагодарное. Так что, спустя шесть дней, мы въехали во двор замка дяди Кейна. Теперь этот замок — мой.

Дядю Кейна я видел всего лишь раза три-четыре и знал о нем немного. Он служил в армии, дослужился до капитана, подал в отставку, решив доживать свой век в мире и спокойствии. И вот его больше нет. И на его месте другой человек — я. "И после меня этот замок отойдет кому-нибудь другому", — размышлял я, следуя за слугой в кабинет дяди. Слуга отпер дверь, отдал мне ключ, поклонился и удалился. На большом письменном столе лежал запечатанный свиток. Письмо. Письмо мне — на нем четким и твердым почерком было надписано: "Сыну моего старшего брата и моему племяннику Кэвину". Я сел, распечатал его и стал читать.

"Кэвин, мы с тобой были мало знакомы. В этом отчасти есть моя вина, отчасти — твоего отца. Я не дипломат — ходить вокруг да около не привык, поэтому перехожу к делу.

Ты получил не только мой дом, но, возможно, и проклятие, от которого я страдаю вот уже двадцать лет. И я опасаюсь, что все это дело не закончится только моей смертью. Но — все по порядку.

После Дзен Риэля, я поступил в Университет Магии. При Распределении я попал на Факультет Разрушения. Окончив обучение, я пошел служить в армию боевым магом. На третий год моей службы, в одной из дальних провинций — Белмории — произошел мятеж, и мой полк направили туда. Во время одной из стычек в самый разгар кампании это и произошло.

Горстку мятежников поддерживал какой-то весьма сильный маг — он поставил между нами и ними односторонний силовой барьер, так что вражеские лучники безбоязненно расстреливали нас, а мы в ответ могли только построиться "черепахой" да скрежетать зубами от бессильной злобы, и командир послал за мной вестового с приказом "обезвредить сукина сына". Первым делом я приступил к поиску источника Силы, питавшей барьер, и довольно быстро его нашел. Он был в небольшой рощице справа от нас. Я подозвал к себе два десятка лучников да столько же солдат для прикрытия и приказал им тщательно прочесать ее, а сам стал ждать. Не прошло и десяти минут, как барьер исчез. Это означало, что мой план сработал — маг в роще был вынужден переключиться на самооборону. Мятежники остались без поддержки и вскоре были разбиты наголову. Оставался маг. Это оказался юноша семнадцати-восемнадцати лет. Он спокойно стоял, хотя мог скрыться, и тогда бы наши поиски либо заняли бы слишком много драгоценного времени, либо могли оказаться бы вовсе бесплодными.

— Сдавайся и тебе сохранят жизнь, — крикнул я ему.

Он же только рассмеялся:

— И сгноят в тюрьме или пошлют подыхать в шахту или на рудники. Не нужна мне такая жизнь! Ты, как я вижу, маг, поэтому я вызываю тебя на дуэль. Никакого оружия — только магия. Если победишь ты, тогда вы похороните меня прямо на этом месте, если я — то я спокойно уйду на все четыре стороны, идет?

— Вполне, — ответил я и приказал своим людям не вмешиваться.

Затем, тщательно соблюдая этикет дуэли, мы сошлись на пять шагов, посмотрели друг другу в глаза. Затем его лицо стало меняться: лоб, щеки и пространство вокруг глаз стало абсолютно черным, а сами глаза превратились в два оранжевых пятна — он надевал рабочую маску некроманта. "Вот ты кто", — подумал я, надевая свою — красную с разными, белым и синим, глазами. Затем мы поклонились друг другу, сделали два шага назад, и дуэль началась. Я не стану расписывать все в подробностях. Скажу только, что это был самый опасный противник, и за всю мою жизнь я не встречал никого по силе подобного ему. Но эта победа далась мне дорогой ценой — три последующие дня я провел в постели и еще месяц приходил в форму.

С телом мы поступили, как и договаривались — похоронили его на месте поединка, а на третий день мне приснился странный сон — у могилы некроманта стоит древняя старуха и причитает, я стою у нее за спиной. Хочу уйти оттуда и не могу. Вдруг она резко замолчала и говорит мне глухим голосом:

— Убийца, что тебе еще от него нужно?

— Это было не убийство, а честный поединок.

— Это был мой самый способный ученик. И вот теперь он мертв.

— Если бы он захотел, то мог бы скрыться, — не сдавался я.

— Он был гордым, — задумчиво сказала старуха, — но все равно его смерти я тебе не прощу. Не знать тебе покоя на покое, и да будет дом твой пуст, убирайся и будь проклят!

Я проснулся. Этот сон не был похож на остальные, настолько он был реален.

После того, как в Белмории был наведен порядок, наш полк вернулся на место своей дислокации, я получил денежное довольствие и три недели отпуска, который я решил провести в Столице — путь до нее был в два раза меньше, чем до замка. По рекомендациям сослуживцев я остановился в пансионе Ютера — кровать с чистыми простынями без клопов, недорогая, но хорошая кухня — как раз то, что мне было нужно.

Поначалу я планировал хорошенько отоспаться, но в первую же ночь меня посетили такие кошмары, что я проснулся полностью разбитым. То же самое повторилось на вторую и третью ночь. Плюс к кошмарам во мне поселилось странное чувство какой-то непреходящей тревоги. Как будто сейчас должно случиться что-то очень плохое. И тут я понял, что значили слова "не знать тебе покоя на покое". И если вино помогало как-то справиться с чувством тревоги, то кошмары меня замучили окончательно. Тогда я, как полноправный член Гильдии магов, отправился в Университет Магии за советом. В те времена деканом Факультета Некромантии был Мастер Сайрес — он был не по годам одарен, сорок пять и уже Мастер. Он внимательно выслушал мой рассказ, затем встал и удалился к себе. Вернулся он с амулетом в руке:

— Вот вам от кошмаров и беспокойства. Никогда не снимайте его, — сказал он и протянул амулет мне.

Я с благодарностью принял из его рук амулет и тут же его надел.

— Что касается второй половины проклятия, то тут я ничем помочь не могу. Все зависит от того, что она вкладывала в эти слова. Вы понимаете?

— Не совсем.

— Представьте, вы возвращаетесь в свой дом...

— У меня замок,— уточнил я.

— Для проклятия это не существенно, хоть шалаш, — усмехнулся Мастер. — Итак, вы возвращаетесь в свой замок, а там ничего и никого нет, хоть шаром покати. Это один из вариантов проклятия. Давайте рассмотрим другой, более мрачный. Вы возвращаетесь к себе в замок, и вдруг вокруг вас начинают умирать ваши люди, до тех пор, пока вы не останетесь в одиночестве. Есть еще один — вы возвращаетесь домой, и довольно быстро умираете от неизвестной болезни, а ваши наследники, что поселятся в замке, тоже умирают. Ведь она прокляла не вас одного, а ваш дом, то есть представителей вашего рода, локализовав действие проклятия вашим жилищем. Но это самый темный вариант. Лично я более склоняюсь все же ко второму.

— И что же мне теперь делать?

— Попробуйте расставить особые обережные заклятия в активных точках. Это хоть в какой-то степени вам поможет. Книгу на эту тему вы можете взять в Библиотеке. Если захотите, вам за определенную сумму даже сотворят копию.