Хранитель Тотема

Пролог

В небольшом уютном зале бара "Приют усталого путника" два человека долго и яростно спорили друг с другом.

— Перестань! — рыжеволосый мужчина презрительно скривился и махнул рукой. — Кто на этой планете боится аборигенов? Они же сущие дикари!

Это высказывание было встречено одобрительными криками посетителей, сидящих за соседними столами.

— Так-то оно так, но ведь у них раньше была развитая цивилизация, а потом они почему-то сровняли свои города с землёй и начали жить в лесах, — возразил второй спорщик — высокий блондин с измождённым лицом. — По уму, эту планету должны были запретить для колонизации. Хадау опасны хотя бы потому, что у них могут храниться древние артефакты! Вон и археологи это говорят. Недаром же они прилетели на Энормию.

— Ну, ты даёшь! — расхохотался рыжеволосый. — Археологи! Эти любители старых черепков чего только не наплетут, лишь бы оправдать расход денег на экспедицию! А развалины в горах — это всего лишь развалины.

— И всё-таки, хадау нужно опасаться! — блондин стукнул кулаком по столу.

Прочие посетители, слушавшие этот спор, снова разразились приветственными криками — похоже, их ничуть не обескураживало, что они поддерживают одновременно обе спорящие стороны. Только хозяин заведения нахмурился — если так пойдёт дальше, то эти двое, пожалуй, начнут драку. Рыжеволосый Хобальт — известный задира, и, проигрывая в споре, всегда любил пустить в ход кулаки. Вот и сейчас он явно готовился к более плотному выяснению отношений.

— А я тебе говорю, что хадау всего лишь безобидные полузвери!

— А я тебе говорю, что именно поэтому их надо опасаться!

Рыжеволосый и блондин поднялись и, разделённые столом, уставились друг на друга. Хозяин "Приюта усталого путника" уже приготовился достать шокер, когда вспыхнувшая ссора вдруг утихла.

— Между прочим, археологи из последней экспедиции за приличные деньги скупают артефакты хадау, — послышался чей-то голос. Спорщики моментально обернулись на говорившего — им оказался молодой парень из рейнджерской службы. — Я им притащил небольшую статуэтку — взяли за десятку.

Окружающие дружно вздохнули — на десять кредитов в "Приюте" можно было гулять три-четыре вечера, практически ни в чём себе не отказывая. Прежние археологические экспедиции не были столь щедры. Правда, они и прилетали с каких-то второстепенных миров, а нынешняя партия, говорят, прибыла чуть ли не с Земли. Рыжеволосый Хобальт ткнул пальцем в блондинистого визави.

— Слышал, белый? Если уж сопляк Руди, только вчера вставший из-за школьной парты, сумел добыть кой-чего в развалинах, то мне — охотнику с двадцатилетним стажем, это удастся тем более! Это, Хрис, тебе не на пастбище атрекари пасти!

Молодой рейнджер Руди Фейнлих зло прищурился, но, молча, проглотил обиду — связываться с буйным охотником себе дороже. Рыжеволосый, тем временем, продолжал вслух восхищаться собой, что, впрочем, не было лишено оснований. Он, Хобальт Вагнер, без сомнения, являлся одним из лучших охотников и следопытов на южном полушарии Энормии. Блондин Хрис плюхнулся на стул и на его длинном, лошадином лице появилась усмешка.

— Не говори, Хоб, пока не перепрыгнешь, — слегка исказил он поговорку.

— Чего? — протянул Хобальт, явно готовясь к новому витку ссоры.

— Ты же сам говоришь, что лучший, а хадау — всего лишь безобидные сгустки ходячей слизи. Вот и принеси один из их тотемов, — блондин издевательски улыбнулся. — Археологи тебе отвалят за него кучу кредиток, а я при всех обязуюсь целую неделю оплачивать твою выпивку.

В небольшом зале воцарилась тишина. Тотемы хадау — неприятная для людей тема, а потому в приличном обществе, которым, несомненно, являлись собравшиеся в баре охотники, фермеры, наладчики горных машин и "белые воротнички" самого мелкого розлива, было не принято упоминать вслух об этой легенде туземцев.

Не единожды колонисты Энормии пытались выяснить, что же такое, эти тотемы хадау, и каждая попытка заканчивалась смертью любопытных или их исчезновением. Среди колонистов бродили неясные слухи, источник которых оставался неизвестным, мол, у хадау есть несколько тотемов, которые что-то символизируют, но как они выглядят и где находятся, никто не знал. Сами хадау тщательно оберегали свои реликвии, и каждого, пытавшегося проникнуть в их тайны, ждала гибель. Как конкретно мягкотелые полупрозрачные аборигены умудрялись уничтожать хорошо вооружённых людей, никто не понимал, но факт оставался фактом — все ушедшие на поиски тотемов хадау стали покойниками.

Хобальту Вагнеру только что было предложено отправиться за верной смертью. Рыжеволосый мужчина криво усмехнулся:

— Думаешь, сделал меня? Ну так ты, Хрис, не угадал. Я знаю о хадау то, что не известно никому — место, где находится один из их тотемов. Мягкотелые кое-что рассказали мне по этому поводу... перед тем, как я их освежевал. Так вот, я перед всеми говорю, что найду, где хадау прячут эту штуку и принесу её сюда.

Он швырнул на стол пластибумажную купюру достоинством в один кредит и ушёл.

* * *

*

Хобальта завсегдатаи "Приюта" увидели только спустя три месяца на опознании в морге. Его труп был найден в тридцати километрах от города. Вагнера убили выстрелом в спину. Кто это сделал, осталось загадкой, потому что расследование, порученное молодому рейнджеру Руди Фейнлиху, которого охотник в своё время, мимоходом, оскорбил, не смогло пролить свет на это преступление. Возможно, будь Хобальт при жизни не столь заносчив и высокомерен, его друзья провели бы собственное, более продуктивное расследование. Но у Вагнера не было друзей.

Спустя несколько месяцев Руди Фейнлих внезапно бросил работу и первым же чартерным рейсом улетел с Энормии. Его бывшие сослуживцы удивлялись, откуда молодой сотрудник с нищенской зарплатой взял такую прорву денег, чтобы одновременно выплатить компенсационный пай, который за каждого колониста вносило государство, и купить билет до столицы сектора. Причину столь быстрого обогащения молодого рейнджера могли бы прояснить археологи, которые провели более полугода на Энормии, изучая остатки древней цивилизации хадау, но... звездолёт, на котором экспедиция возвращалась, разбился на промежуточной остановке на планете Сильван.

Звездолёт упал на сельскохозяйственные угодья, оставив после себя огромную воронку и гигантское пятно выжженной ядовитым уралитовым топливом земли, а осколки космической техники взрывом разбросало на много километров вокруг. Аварийно-спасательный отряд из столицы Сильвана, прибывший к месту катастрофы только спустя двое суток, констатировал гибель экипажа и пассажиров, нашёл бортовые самописцы и удалился прочь, оставив обломки звездолёта на разграбление местным поселенцам.

На Энормии спустя полтора года с момента гибели охотника и следопыта Хобальта Вагнера к Энормиллю, второму по величине на планете городу, пришли вожди трёх крупных племён хадау. Обычно полупрозрачные тела аборигенов выглядели как никогда мутными, а слова, переведённые лингвотранслятором, были странными. Туземцы требовали вернуть один из их священных предметов — Тотем Безмятежности. Господин, ответственный в мэрии за общение с туземными формами жизни, ответил что ни о каких тотемах ни ему, ни другим колонистам ничего не известно, и предложил хадау убираться восвояси. Ничего не добившись от колонистов, туземцы удалились. Один из них коротко бросил на прощание:

— Нет безмятежности — быть войне.

* * *

*

— В городе кроме ярмарочного павильона никуда не ходи! — отец сердито смотрел на Сергея, словно тот был заранее виновен. — И как только торги закончатся — сразу езжай домой. Ты понял?

— Конечно, — ответил Сергей, предвкушавший поездку на космодром, куда отец его не пускал уже несколько лет.

На ежемесячную ярмарку Маренин-старший обычно ездил сам. Сыновей он с собой брал очень редко, опасаясь, что тлетворное влияние города развратит неокрепшие умы парней, выросших среди диких лесов и бескрайних полей Сильвана. За последнее время Сергей несколько раз пытался доказать отцу, что человек в без малого девятнадцать лет уже взрослый и имеет право на самостоятельные решения. В частности, он всей душой желал отправиться в космическое училище первой ступени на Пеласе, где готовили пилотов и штурманов для гражданских кораблей. В ответ Сергей получал одну и ту же фразу: "Ты станешь взрослым только тогда, когда я умру. И только тогда, если у тебя хватит дури лишиться верного куска хлеба, ты отправишься бродяжничать в космос. Но пока я жив, ты будешь продолжать славные традиции нашей семьи".

Маренин-старший всегда говорил, что его предки испокон веков были землепашцами — ещё с тех пор, когда люди жили только на одной планете, поэтому всеми силами пытался воспитать в сыновьях чувство гордости и заставить их следовать традиции. Но однажды роясь в семейном архиве, Сергей откопал сведения, что его прадед — дед отца, всю жизнь был биржевым маклером, и его финансовые махинации довели семью до нищеты. Впоследствии, прадед был вынужден завербоваться на новооткрытый Сильван и заняться фермерством, чтобы не помереть с голоду. Сергей не преминул доходчиво объяснить отцу его заблуждения, на что Маренин-старший ответил: предок был отщепенцем в славном роду потомственных землепашцев, и наличие этого грязного пятна на фамильном древе не повод рваться в космос. Точка.

Неделю назад над Бурой равниной прошла гроза, обычная в это время года на большом Сильванском континенте. Отец помчался в поле, перегонять роботов-уборщиков на другую делянку, по пути его вездеход попал под сель. Через два часа Сергей при помощи трактора вытащил вездеход из грязевого плена, но оказалось, что отец сломал ногу, когда машина несколько раз перевернулась. Прилетевший на вызов врач прописал и четыре часа лечения в реаниматоре, взял предложенный гонорар в виде жирного каплуна и удалился.

Отец долго ругался, мол, напрасно отдал каплуна, за которого можно было выручить не меньше полутора кредиток. Сергей молчал: отца он поддерживал — да, лечение в реаниматоре быстрое и надёжное, но им не по карману. А, кроме того, скоро ярмарка и пропустить её ни в коем случае нельзя — у них полное хранилище созревших метёлок, которые до следующей распродажи пропадут. Отец был прикован к постели минимум на неделю — даже с учётом массированного потребления заживляющих лекарств, а это означало, что в город поедет один Сергей — впервые в жизни.

Разумеется, без долгих и нудных нотаций не обошлось, но парень лишь молча кивал и соглашался со всем, что говорил отец. Константин — младший брат Сергея, завистливо вздыхал, сидя в углу — он был вынужден остаться дома, присматривать за многочисленным роботизированным хозяйством.

Выслушав очередную порцию нотаций от отца, забрав у него идентификационный кристалл, позволяющий торговать на ярмарке от имени фермерского хозяйства "Счастливая равнина" и в последний раз проверив, как упакованы метёлки, Сергей прыгнул за штурвал вездехода и повёл колонну из трёх грузовиков за собой.

По пути в Копперфилд он ни на секунду не расслаблялся. Одно дело, когда ты мчишься по бескрайней равнине на квадроцикле и предоставлен сам себе, и совсем другое — когда на тебе лежит ответственность за урожай. Задав курс автопилоту, Сергей то вглядывался вдаль сквозь бронированное лобовое стекло, то пытался различить что-нибудь на обзорном экране, но, к счастью, ничего подозрительного не видел. Ни стай хищных летунов-разбойников, ни пыли, поднятой табунами бегатеров — огромных, мощных и тупых созданий. Попадись его маленький караван на пути такого стада, и бегатеры сровняют грузовики с землёй.

Отец, отпустив его, не оставил сына без присмотра и каждые десять-пятнадцать минут выходил на связь. Первые два часа Сергей терпеливо принимал вызов на личном коммуникаторе, затем демонстративно долго ждал, прежде чем нажать кнопку "приём", а потом дал себе твёрдый зарок разгрохать ни в чём не повинный прибор. Разбивать сейчас смысла никакого не было — в кабине вездехода имелся стационарный коммуникатор, но вот потом...

Спустя двое суток его небольшой караван выехал на пригородное шоссе. Сергей специально сделал небольшой крюк, чтобы, добравшись до шоссе, проехать мимо космодрома. Вдали виднелись иглы стоящих звездолётов, парень пожирал их глазами и тяжко вздыхал, представляя себя пилотом одного из этих замечательных кораблей. Но, ни сейчас, ни в ближайшем будущем сесть за штурвал звездолёта ему не светило, хотя Сергей был уверен, что смог бы управлять любым гражданским транспортом малого или даже среднего тоннажа.

Дело было в том, что всё своё свободное время Сергей тратил на симулятор космического корабля, который он втайне от отца купил за совершенно безумные деньги — сто двадцать кредиток. Полный симулятор в точности имитировал рубку управления зведолёта категории "Е" и давал девяностопроцентную вероятность поступления в космошколу, при условии, конечно, что ученик успешно освоит все штатные задачи. Сергей освоил не только штатные, но и нештатные задачи, и симулятор выставил ему средний балл девять и три десятых из десяти возможных. Но это не играло абсолютно никакой роли — отец, узнай он, что сын не просто мечтает о космосе, но и делает в этом направлении вполне конкретные шаги, наверное, прибил бы Сергея. И, само собой, сломал бы дорогущий прибор.

Потому Сергей прятал симулятор в тайнике в лесном гроте, который он обнаружил пять лет назад и о котором не рассказывал никому, даже младшему брату Константину. Там же в гроте он держал самые драгоценные для мальчишки вещи: коллекцию обнажённых женских фигурок, вырезанных из пенного дерева, череп джеррла с опускающейся нижней челюстью, три солнечных камня и... "штучку".

Что такое была "штучка", кем и из чего сделана, Сергей не знал. До заселения людьми на Сильване не было разумной жизни, поэтому "штучка" не могла быть делом рук местных аборигенов. Скорее всего, она находилась на том археологическом корабле, что разбился на Бурой равнине четыре года назад. Тогда Сергей, в очередной раз втайне от отца отправившийся поглазеть на обломки звездолёта, нашёл "штучку" за много километров от кратера, оставшегося после взрыва. Сам не зная почему, он не понёс её домой, а спрятал в лесном тайнике. И потом часами просиживал, держа в руках матово-белый цилиндр с закруглёнными краями и чувствуя, как на него снисходит спокойствие и безмятежность...

Сергей очнулся от того, что вездеход ощутимо тряхнуло. Он поглядел в боковое окно и увидел мелькнувшую пятнистую тень. Джеррл, будь он неладен! Джеррлы — хищники, и нападают на всё, что движется. И разницы между бегатером и вездеходом не почувствуют до тех пор, пока не вонзят свои зубы в металлические бока машины. За вездеход Сергей не опасался, но вот незащищённые грузовики джеррлы распотрошат, и если сейчас не предпринять чего-нибудь радикального, то торговать на ярмарке будет нечем.

К счастью, это была не первая поездка в город, средства защиты имелись, и Сергей задействовал их все сразу. Громыхнули звуковые пугачи, включились инфразвуковые вибраторы, издающие звук на частоте, неприятной для джеррлов, и в довершение оборонительных мероприятий над караваном выросла огромная туша красного драконоида. Туша была всего лишь надувным макетом и походила на настоящего драконоида только очертаниями, но действовала отлично. Джеррлы, чьи могучие тела, закованные в пятнистую чешую, только что мелькали возле грузовиков, бросились врассыпную, увидев над собой злейшего врага.