Наруто. Зарисовка.

Небольшая полянка, находившаяся посреди страны Огня и буквально в нескольких минутах бега от знаменитой Конохогакуре но Сато, не отличалась почти ничем от множества таких же пятачков, разбросанных по обширной лесной территории, созданной первым Хокаге. Пожалуй, кроме закутанной в балахон фигуры и бессознательного мужчины на земле с перечеркнутым протектором на голове, символизирующем его как нукенина из Облака. Ну и того факта, что лежавший на земле шиноби был расположен в центре сложнейшего рисунка, относящегося к сложнейшей для шиноби дисциплине — фуиндзюцу.

Закутанная в балахон фигура подняла руки и сложив множество ручных печатей в течение пары секунд, хлопнула ладонями прямо перед собой.

— Кучиёсе: Эдо Тенсей!

Случившийся всплеск гигантского количества чакры привлек бы внимание множества шиноби на десятки километров вокруг, но вспыхнувший вокруг небольшой полянки барьер, на миг стал видимым, поглотив выплеснувшуюся силу, а затем вновь растаял в воздухе. От углов невидимого куба в центр протянулись пылающие синим символы и в следующий момент, печать активировалась. Жертва в центре мгновенно провалилась в землю, а спустя долгую минуту на том же месте медленно, словно нехотя, начал выростать черный деревянный гроб. Показавшись только до верхней половины, он остановился, но от дополнительной чакры, влитой в технику таинственной фигурой, гроб полностью оказался на поверхности в стоячем состоянии. Печать призыва погасла и на мгновение на поляне воцарилась тишина. Тишина, прерванная тихим скрипом дерева, сопровождавшим открывшуюся крышку гроба, с тихим хлопком упавшую вниз, показывая содержимое.

Среднего сложения красноволосая женщина с пустыми синими глазами сделала шаг вперед и только после этого обрела осмысленный взгляд.

— Ч-что... Случилось? — она недоуменно повертела головой по сторонам, не в силах сознать происходящее. — Я... я же мертва! Что происходит? Почему я здесь?!

И только тут мертвая куноичи Конохи заметила стоящую в стороне фигуру. Но прежде чем она смогла что-либо спросить, ее перебили.

— Узумаки Кушина, последняя в мире чистокровная Узумаки из правящей семьи Узушиогакуре но Сато, жена Ёндайме Хокаге Манато Намиказе, воспитанница Узумаки Мито, вторая джинчурики девятихвостого лиса, мастер фуиндзюцу и мать третьего джинчурики Кьюби, Узумаки Наруто, — грубый хриплый голос фигуры, выдал в неизвестной личности мужчину.

— Ка-как? — изрядно удивленная услышанной информацией, Кушина угрожающе прищурилась. — Откуда ты так много обо мне знаешь? Отвечай мне, иначе долго ты не проживешь!

Быстро сложенная одной рукой печать со стороны мужчины, заставила призванную скорчиться от боли, несмотря на вроде бы мертвый статус и трупный вид потрескавшейся кожи.

— Знай свое место, мусор, не достойный великого клана, — монотонно отозвался незнакомец, но в его голосе присутствовала толика злости.

— Д-да как ты смеешь оскорблять меня! — взвилась куноичи, едва только боль прошла и она снова смогла стоять прямо. — Ты ничего не знаешь!

Впрочем, ответа она не дождалась, неизвестный шиноби, каким-то образом получивший в свои руки наиболее охраняемое запретное знание Конохи, просто пошел в ее сторону, доставая из кармана балахона небольшую бумажку, всю плотно покрытую вязью символов, иероглифов и рисунков. Как ни вглядывалась Кушина в темноту под капюшоном, различить лицо призвавшего ее она не смогла даже вплотную, наводя на мысль о скрывающем гендзюцу.

Судорожные попытки женщины хоть как-то понять происходящее, были прерваны, когда скрытая перчаткой рука шлепнула печать как раз на то место, где у обычных людей находится сердце. Не знакомая с Эдо Тенсей, Узумаки могла только смотреть, как бумага бесследно впиталась в грудь и сразу за этим пробежавшая по телу волна силы залечила трещины и придала коже здоровый вид. Но это были только внешние признаки. Внезапно нахлынувшие ощущения легкого ветерка, земли под ногами, запаха позднего лета и самое главное — вновь забившегося сердца, погнавшего горячую кровь по жилам, потрясли Кушину намного сильнее. Правда, это не помешало ей в ту же секунду попытаться убить стоявшего рядом человека, вот только поднятая рука отказалась слушать свою владелицу, застыв в считанных миллиметрах от живота врага. Последовавший за попыткой ленивый удар на отмашь, с отчетливым хрустом сломал женщине челюсть, рассек щеку до крови и отбросил в сторону на десяток с лишним метров, с глухим звуком впечатав в стенку барьера. Впрочем, все повреждения тут же заросли, но боль от этого меньше не стала и бывшая джинчурики пообещала себе больше не нарываться, поскольку сделать она сейчас все равно ничего не могла.

— Подойди ко мне, — безразличный голос поднял призванную с земли и не смотря на сопротивляющийся разум, тело полностью подчинилось команде.

— Зачем я призвана?

Если бы взгляд мог убивать, то от неизвестного осталась бы только горстка пепла, настолько была сильной знаменитая ярость Узумаки. Разделившиеся на девять частей, длинные красные волосы, начавшие шевелиться без всякого ветра и тяжелая аура силы, окружавшая мертвую джинчурики, могли бы напугать даже некоторых Каге, но закутанный в балахон человек только досадливо передернул плечами.

— Твое задание очень просто, — проявившиеся в голосе мужчины злорадные нотки заставили Кушину насторожиться и ощутить образовавшийся в низу живота холодный ком страха. — Проследовать вот по этому адресу и наблюдать за Узумаки Наруто каждую секунду, не вмешиваясь, на протяжении двух недель.

Поданный незнакомцем листок выпал из ослабевший пальцев на грязную землю, когда женщина услышала имя своей цели.

— Наруто? Зачем тебе следить за моим сыном? Что ты хочешь этим добиться?! — выдержка начала оставлять куноичи, а усилившийся страх только подтачивал изнутри. — Не трогай его! Пожалуйста!

Вот только прорвавшиеся мольбы испуганной матери вызвали совсем другую реакцию, нежели ту, что можно было ожидать или надеяться — вместо того, чтобы начать издеваться или просто игнорировать мольбы, неизвестный мелко затрясся. Кушина испуганно отшатнулась назад, физически чувствуя огромную по силе Ки, истекающую из фигуры перед ней.

— Да ты последняя, кто имеет право о нем волноваться!!! — внезапно взревел мужчина.

И в следующий момент, мертвая Узумаки обнаружила у себя отсутствие крайне важных частей тела, оторванных голыми руками, а так же вбитую грудную клетку, буквально сложившуюся внутрь от чудовищных по силе ударов. Ослепительная боль, волной накатившая на куноичи, не дала даже закричать, не то, что подумать о сопротивлении. Спустя несколько безумно долгих минут агонии, она пришла в себя на земле и с удивлением обнаружила совершенно целое тело, включая вырванные ранее руки.

— Никто не должен тебя заметить, включая цель наблюдения, — продолжил инструктаж опять полностью спокойный, как будто ничего и не случилось, призыватель, — по окончании обусловленного срока, ты вернешься на эту самую поляну и будешь ожидать дальнейших указаний. Выполнять.

Не дожидаясь повторной команды, Узумаки Кушина развернулась и побежала в сторону Конохи. Ее голову занимало множество вопросов, не последний из которых был посвящен причине внезапной ярости призвавшего. Вот только это не помешало ей услышать позади звуки надрывного кашля и брошенный мимолетный взгляд за плечо позволил увидеть скрюченную фигуру, прижимавшую руки ко рту, с которых на землю капали тяжелые красные капли. И несмотря на то, что она отчаянно хотела вернуться и разобраться в происходящем, бывшая джинчурики продолжала двигаться вперед, не в силах управлять своим телом. Но как только желание ослушаться приказа пропало, контроль вновь вернулся.

Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, куноичи решила отбросить все посторонние мысли и сосредоточиться на поставленной задаче, в некотором роде потакающей и ее желанию — увидеть сына. Хоть Кушина и не специализировалась на скрытности, когда была живой, но статус эС-ранга в книге Бинго дается не за красивые глаза, так что проскользнуть мимо патрулирующих стену Анбу оказалось удивительно легко, особенно учитывая неизменные со времен атаки девятихвостого маршруты. Начавшийся вечер тоже вносил свою лепту. Зависнув под крышей одного из домов в тихой аллее, Узумаки достала листок с адресом, внимательно прочитала идеально написанные строки и внутренне нахмурилась — что ее сын делает в одной из худших частей Конохи? Подобное место не для ребенка! Конечно, могло пройти достаточно много времени со дня ее смерти и многое могло измениться, но даже с теми деньгами, что достались в наследство от нее, Наруто мог приобрести куда более комфортное жилье, нежели доступное в подобной дыре, где селились самые бедные жители.

Оглядевшись по сторонам, женщина определила свое положение относительно центра деревни и используя ухудшающееся освещение, заскользила по пустым улочкам и переулкам, огибая более людные дороги и крыши. Всего пол часа потребовалось бывшей джинчурики на то, чтобы оказаться на месте. Воспоминания об этой части Конохи оказались более радужные, нежели Кушина ожидала, осматривая брошенные здания, полные мусора и отходов улицы, отсутствие нормального освещения в квартале и на грани бедности местных обитателей, что еще оставались под открытым небом. Проскользнув мимо парочки еле держащихся на ногах пьяниц, она вскочила на крышу ветхого двухэтажного здания и переместилась к окну, где еще горел свет. Номер на бумажке как раз соответствовал этой квартире.

Еще раз пристально оглядевшись по сторонам в поисках скрытых Анбу и с удивлением не обнаружив даже одного, куноичи свесилась с крыши и бросила быстрый взгляд в окно. И не впечатлилась — внутреннее убранство оказалось еще хуже, чем можно было ожидать от жилища джинчурики. Держащаяся на честном слове мебель, носившая следы неоднократного неумелого ремонта, отсутствие даже банальных штор, дешевый подранный футон на полу и несколько пустых упаковок из-под рамена завершали картину. Но что еще больше потрясло Кушину, заставив практически ослепнуть от накатившей ярости, была маленькая желтоволосая фигурка, сидящая на одиноком табурете за покосившимся столом. Внешний вид ребенка и три характерные полосы на щеках выдавали в нем Узумаки Наруто... Пяти лет от роду, если судить по виду. Впалые щеки, тоненькие ручки и грязная одежда ясно указывали, что голод для него не в новинку, как и копание в мусоре, если судить по запаху и виду разложенных перед ребенком на столе объедков. Только прямой приказ призывателя смог удержать куноичи от выражения своих чувств, кроме жуткой гримасы ненависти, исказившей красивое лицо. Ненависти к тем, кто виноват в подобном отношении к ее малышу!

Какого демона?! Где Какаши? Где Джирайя? Микото, в конце концов! Да хоть те же Анбу, которым положено следить за безопасностью и качеством жизни нового джинчурики? Что вообще думает Хирузен?! В конце концов, какой ублюдок даст жить пятилетнему ребенку самостоятельно!? Особенно, если он является героем деревни! Но несмотря на многочисленные вопросы, возникавшие в голове, Кушина подавила все свои чувства — пока — и приготовилась к наблюдению. Она еще не знала, что это будут самые долгие, тяжелые и болезненные две недели в ее жизни.

Каждый взгляд, полный искренней и незамутненной ненависти, каждый шепоток за спиной, каждый пинок или затрещина, каждое бранное слово, направленные жителями Конохи на маленького несчастного ребенка, грубоко ранили сердце матери, способной только смотреть на невыносимую жизнь сына из темноты. Прошедшие две недели тянулись мучительно медленно, но и одновременно, почти мгновенно. С одной стороны, даже будучи мертвой, Кушина смогла увидеть своего ребенка, но с другой — сама мысль, что подобное отношение к себе Наруто испытывал всю свою короткую жизнь, наполняла сердце дичайшей яростью, способной поспорить только с чувством вины.

Вместе с тем, Узумаки лучше осознала скрытый смысл ранее непонятных слов неизвестного шиноби. Если бы Мито-сама узнала, что ее воспитанница обрела на подобную судьбу своего сына, то задушила бы Кушину собственными руками, не взирая на обстоятельства. Для красноволосых мастеров фуиндзюцу семья и кровь всегда были превыше всего, в том числе и не очень дружелюбной, якобы союзной, деревни. Кушина только благодарила всех богов, что ненависть жителей была направлена только на создание жизни Наруто невыносимой, вместо того, чтобы пытаться его активно убить. Скорее всего, единственная заслуга старой макаки, принявшей титул после смерти Минато.

Бросив последний взгляд на сына, Кушина пролила несколько слезинок над его несчастным видом и растворилась в тени, использовав шуншин, чтобы выбраться из Конохи. Для мастера фуиндзюцу преодолеть печати на стенах не представляло проблем, как и обмануть обнаруживающие, особенно, если они были созданы ее кланом и модифицированы мужем. Спустя всего несколько минут оказавшись на знакомой поляне, куноичи заметила знакомую фигуру, в этот раз сидевшую на одном из корней огромного дерева.

— Ах, вернулась..., — глухо проговорил мужчина, даже не пытаясь встать при ее появлении, — и что ты скажешь о решении запечатать в сына Кьюби?

Невольно вспомнив прошедшие две недели и тот факт, что мертвой она пролила больше слез, чем за все время, пока была живой, Узумаки глубоко вздохнула, стараясь успокоиться.

— Самая большая ошибка в моей жизни! Наравне с доверием к обещаниям Минато, — твердо ответила она.

— Правильный ответ, который принесет тебе намного больше, чем ожидаешь, — хмыкнул призыватель, с чуть более слышными в голосе нотками довольства. — Твое следующее задание — выкрасть Узумаки Наруто и подменить его клоном.

Поймав брошенный свиток, Кушина удивленно на него посмотрела, но уточнить не успела, поскольку тело вновь вышло из под ее контроля. В этот раз вернуть его заняло куда меньше времени и в следующую секунду куноичи исчезла в беззвучном шуншине. Она не боялась напороться на патруль Анбу в наиболее бедной части Конохи — после огромных потерь от буйства девятихвостого лиса, уровень безопасности очень низко упал и за последние две недели, Узумаки заметила, что по настоящему охраняются только центральные кварталы. Да и там при должной подготовке можно делать практически все, что душе угодно прямо под носом скучающих патрульных. Учитывая прошедшие годы со дня катастрофы, можно было бы сделать хоть что-то! Что больше всего удивляло, так это очень редкое присутствие на улицах полиции Учиха, тогда как раньше они попадались сплошь и рядом.

Помотав головой — теперь проблемы Конохи ее не касаются — Кушина тихо открыла окно и проскользнула в комнату, практически не обращая внимания на темноту, поскольку всю не хитрую обстановку она выучила еще в первый день. Свет взошедшей луны позволял различить свернувшуюся в комок маленькую фигурку на полу, под тонкой простыней. Подойдя поближе, она нежно коснулась Наруто, погладив его по плечу. Впрочем, это оказалось достаточно для того, чтобы мальчик проснулся

— Наруто.

Широко зевнув, он сел и потер заспанные глаза кулачками, после чего начал оглядываться вокруг, неодоумевая, что же его разбудило. Немного подавшаяся назад, чтобы не испугать сына, Кушина не удержалась и единым движением оказалась рядом с ребенком, заключив в объятья и принявшись осыпать его испуганное лицо поцелуями, одновременно неслышно плача. Сдавленный детский вскрик остался незамеченным никем посторонним, а спустя несколько мгновений Наруто сообразил, что его обнимают и целуют, а не пытаются побить или задушить. Из бессвязного бормотания женщины, если судить по мягкости прижимаемой груди, блондинистый мальчуган различил только одно слово. Слово, наполнившее его ни с чем не сравнимым счастьем.