Неизведанные гати судьбы. Глава 31

Неизведанные гати судьбы

Глава 31

Тревожные вести о том, что в далёких землях на западе, где только недавно закончилась Балканская война, опять стало неспокойно, и что старые европейские империи и новые малые государства вновь стоят на пороге очередной войны, доходили до Томской губернии лишь через статьи в российских и иностранных газетах, которые, непонятным для меня образом, появлялись в различных уездных городах и поселениях. Более подробную обстановку удавалось прояснять во время сопровождения обозов на рынки в уездных городах, а также встречаясь с представителями различных политических партий, которые частенько прибывали в Сибирь и на Алтай прямо из-за границы. Все доступные слухи, сплетни и новости мы обсуждали вечерами в поселянской Управе, но так и не смогли прийти к какому-то общему мнению. Когда обсуждение закончилось, я сказал отцу, что поеду с продуктовым обозом в Барнаул. Возможно там я узнаю дополнительные новости из доступного мне источника.

Отец прекрасно знал, что самым доступным для меня источником мировых новостей стал Семён Маркович, молодой помощник управляющего из Барнаульской горной аптеки. Себя он гордо причислял к российским социал-демократам, вот только пока ещё не определился чью же политическую программу к действию принять, а посему всегда доброжелательно общался как с большевиками, так и с меньшевиками.

— Не понимаю я тебя, Демид, — сказал отец. — Вот чего ты с ентим Семёном общаешься? Люди говорили, что Семён иудейского происхождения и вероисповедания. Ты бы лучше поостерёгся якшаться с такими личностями. Насколько мне известно, их воспитывают в неприятии всех других народов.

— Отец, ты же сам прекрасно знаешь, что родителей себе не выбирают. Тем более Семён Маркович ушёл из своей семьи, и связь с ней не поддерживает. Да и в ихнего бога он никогда не верил, считая религию пережитком прошлого. Потому-то он всем говорит, что он атеист. Со мной Семён вполне нормально общается, а я через него получаю такие интересные новости, которые не во всякой газете напечатают.

— Моё дело предупредить тебя, Демид, а дальше ты уже сам решай как поступать надобно. Главное не забывай, что за твоими плечами находится твоя семья и все жители нашего поселения.

— Я понял тебя, отец. Буду предельно внимательным, как на охоте. А для общения с Семёном я использую его маленькую слабость.

— Когда собираешься ехать в Барнаул?

— Так вроде бы завтра с утра продуктовый обоз в Барнаул отправляется, вот с ними и поеду. Тем более, что лишний ствол для охраны обоза никогда не помешает.

— Хорошо, езжай с обозом. Через три дня твой тесть в Барнаул собирался ехать по своим делам, так он тебя может и назад забрать. Где тебя там искать-то?

— Я оставлю сообщение о том, где буду находиться в горной аптеке на Петропавловской. Ты только предупреди Родасвета Казимировича, что в аптеке меня никто по имени не знает. Пусть спросит, где остановился Князь, и ему всё подробно объяснят.

— Понятно. Хотя мне не по душе, что ты с ентими аптекарями общаешься.

— У каждого человека есть свои маленькие слабости, отец. Считай, что у меня они тоже имеются.

Мой отец не знал, что у Семёна Марковича и у меня была одна и та же маленькая слабость, мы оба очень любили вкусно покушать в ресторациях. Любовь к хорошо приготовленным блюдам появилась у меня во время первой поездки с отцом и тестем в Томск, ну а молодой аптекарь пристрастился к ресторанному питанию возвернувшись из своей первой заграничной поездки, куда его посылал Яков Ефимович за новыми лекарствами. О том, что Семён Маркович любитель вкусно покушать в ресторации, я узнал совершенно случайно...

Произошло это в тот день, когда мы со Светозаром привезли в Барнаул больного Феликса. Зайдя в помещение аптеки, мне удалось услышать через неплотно прикрытую дверь, часть весьма нелицеприятного разговора. Яков Ефимович ругал своего молодого помощника за очень большой перерасход спирта. Как доложили управляющему работники горной аптеки, Сёма пристрастился к выпивке, и частенько заглядывал на аптечный склад, где хранился спирт. Дабы избавить своего помощника от пагубной привычки, Яков Ефимович забрал у Сёмы ключи от аптечного склада. Дальнейший разговор прервался в связи с нашим появлением...

Когда Яков Ефимович с Феликсом Щенсным удалились в жилую часть аптечного здания, мы со Светозаром покинули аптеку и направились домой в поселение. По дороге я заметил понуро бредущего молодого аптекаря. По его внешнему виду было видно, что он очень страдает из-за отлучения от аптекарского склада. Остановившись около него, я попросил Семёна показать нам, где находится приличная ресторация, в которой хорошо, а главное вкусно готовят. Услышав мои последние слова, помощник управляющего немного оживился. Быстро забравшись к нам в пролётку, молодой аптекарь подробно объяснил Светозару куда надобно ехать. Вскоре мы уже были на месте. Я предложил Семёну откушать вместе с нами. Он поначалу начал отказываться, ссылаясь на отсутствие с собой денег, но после того как я сказал, что все расходы за совместную трапезу беру на себя и он может заказывать в ресторации всё что только его душенька пожелает, молодой аптекарь согласился.

Похоже Сёму довольно хорошо знали в данной ресторации, ибо при входе он что-то шепнул на ухо подавальщику и нас сразу сопроводили в отдельный уютный кабинет с четырьмя мягкими удобными креслами. Посредине кабинета стоял большой дубовый стол накрытый белоснежной скатертью с разложенными на ней столовыми приборами, а прямо в центре стола располагался ведёрный тульский самовар начищенный до зеркального блеска. Пока мы терпеливо ожидали, когда подавальщик облачённый в чистую и опрятную одежду запишет заказанные нами блюда, Сёма успел немного поправить своё здоровье двумя чарками "Шустовского" коньяка. Запотевший графинчик данного напитка, и лёгкую закуску к нему, подавальщик принёс сразу же, ещё до получения от нас общего заказа. Закуска была в виде разнообразной нарезки из красной рыбы вокруг горки из довольно крупной красной икры. Кроме того, у нас на столе появилось блюдце с нарезанными кружками лимонами, одна половинка которых была посыпана сахаром, а другая, чем-то похожим на кофе.

Пока мы ждали наш заказ и пили со Светозаром чай из самовара, Сёма принял уже не одну чарочку "Шустовского". Вскоре молодой аптекарь подобрел лицом и решил поговорить со своими благодетелями за жизнь. Светозар помня все мои наставления по пути в город, в наш разговор не вмешивался. Так что беседовали в кабинете ресторации в основном только мы с Семёном. Для начала я попросил рассказать его о себе. Его рассказ получился довольно интересным.

Выяснилось, что Семён Маркович всего лишь на три года был младше Демида, а выглядел он всегда младше своего возраста. Из-за внешней молодости, у него были постоянные проблемы в семье, где его воспринимали как маленького и смазливого ребёнка. Такое отношение близких и родных очень раздражало, а обращение "Сёма" или "Сёмочка" просто выводило из себя. Устав от извечного сюсюканья, Семён решил сам устроить свою дальнейшую жизнь.

Семён рассказал, что родился он недалеко от Варшавы, в семье крупного землевладельца. Будучи пятым ребёнком, он хорошо понимал, что наследником дела отца ему быть не суждено. Родители очень постарались, все их дети получили не только хорошее домашнее образование, но и закончили с отличием варшавскую гимназию. Кроме того, дед по материнской линии мечтал воспитать из Сёмы помощника раввина и постоянно заставлял внука заниматься изучением идиша, Торы и Талмуда. Из-за постоянного чтения при свечах, у юноши стало портиться зрение и ему пришлось носить очки. Но все старания деда оказались ненужными, вопреки всем чаяньям своих родственников, молодой человек отказался идти по религиозной стезе. Он мечтал добиться чего-то большего в своей жизни, чем должности помощника раввина, и поэтому самостоятельно поступил в Императорский Варшавский университет, причём на медицинский факультет, где стал тщательно изучать фармакологию. Уже будучи студентом второго курса, он увлёкся трудами Карла Маркса и вскоре принял участие в деятельности социал-демократической студенческой ячейки. Общение с политически активными студентами, а также с их взрослыми наставниками, привело к тому, что Семён стал ярым последователем марксистского учения. Через год, обучаясь на третьем курсе университета, он вступил в российскую социал-демократическую рабочую партию. Семён думал, что благодаря партийной деятельности, добьётся большего уважительного отношения к себе.

По окончании Варшавского университета, представители руководства партии отправили его в далёкий Барнаул, для усиления местной организации. Его работа состояла в помощи бежавшим из сибирских тюрем и каторги политическим. Полученное университетское образование, должно было стать хорошим прикрытием для его политической деятельности. Поэтому направление на работу фармацевтом в Барнаульскую горную аптеку было сделано на самом высоком уровне.

Семён Маркович поселился в Барнауле и начал работать фармацевтом в аптеке. Но и здесь ему пришлось столкнулся с тем же самым отношением, из-за которого он покинул свою семью и Варшаву. Главным виновником душевного расстройства Семёна оказался Яков Ефимович. Он был не только управляющим горной аптеки, но и руководителем одной из местных ячеек партийной организации. Глядя на молодое лицо Семёна, украшенное необычными очками, из-за которых тот выглядел как вечный студент, Яков Ефимович не воспринимал своего помощника, как взрослого и ответственного человека, поэтому всегда называл его Сёмой или Сёмочкой, и давал ему ничего не значащие поручения. Такое отношение руководства привело к тому, что свои душевные терзания фармацевт стал заглушать медицинским спиртом, благо он присутствовал на аптечном складе в достаточном количестве. Единственной отдушиной в жизни Семёна стали поездки в столицу и заграницу за лекарствами, а также на партийные съезды и конференции. В этих поездках Семён пристрастился к посещению ресторанов, где готовили различные вкусные блюда. Так или иначе, но на посещение ресторана требовались деньги, причём в немалых количествах. Первоначально, деньги появлялись от продажи тёмным личностям медицинского спирта и некоторых видов сильнодействующих лекарств, которые Семён списывал, как негодные из-за вышедшего срока хранения. После того, как Яков Ефимович забрал ключи от аптечного склада, дальнейшая жизнь стала казаться фармацевту серой и никчёмной...

Семён тяжко вздохнул и замолчал. Чтобы как-то поднять ему настроение, мы со Светозаром пообещали, что отныне мы будем его называть только Семёном Марковичем и никак иначе. Он сразу же ожил, и заявил, что мы самые настоящие друзья, не то что некоторые... Кого он понимал под словом "некоторые", Семён пояснять не стал. Вскоре принесли наш заказ и мы приступили к трапезе...

* * *

Наш продуктовый обоз прибыв в Барнаул направился к рынку, ну а я, поймав извозчика, посетил горную аптеку, где с удивлением узнал от её работников, что Семён Маркович ещё не вернулся из заграничной поездки за новыми лекарствами. Его приезд ожидается со дня на день, а управляющий аптекой Яков Ефимович отбыл по срочному вызову руководства в столицу губернии. Поблагодарив работников, я покинул аптеку, и решил поужинать в ресторации.

Каково же было моё удивление, когда у входа в обитель вкусного питания мне повстречался Семён Маркович. Он, с задумчивым видом, выбрался из остановившейся пролётки. Увидев меня, он улыбнулся и поздоровался.

— Доброго здравия вам, Князь.

— И тебе доброго здравия, Семён Маркович. Не ожидал я тебе увидеть. Работники аптеки мне сообщили, что ты всё по заграницам пропадаешь и прибудешь со дня на день.

— Всё верно они, сказали вам, Князь. Я всего лишь пару часов назад вернулся в Барнаул, и вот решил поужинать. Моя кухарка ещё не знает, что я вернулся из поездки, так что у меня дома есть нечего.

— Ну тогда предлагаю поужинать вместе. Я возьму все расходы на себя, а ты мне расскажешь самые свежие новости. Как тебе такое предложение, Семён Маркович? Ты поди в своей поездке заграницу поиздержался изрядно.

— Вы как всегда правы, Князь.

Когда с главными блюдами ужина было покончено, мы перешли к десерту и беседе. Семён к тому времени уже ополовинил средний графинчик с "Шустовским", но совершенно не выглядел опьяневшим. Я баловал себя индийским чаем с пирожными, а мой собеседник задумчиво крутил в руках чарку с коньяком.

— Рассказывайте, Семён Маркович, что там нынче творится в европах?

— Так война в Европе началась, Князь. Разве вы этого ещё не знаете?

— То что война началась, все газеты уже сообщили. Вот только мне непонятно из-за чего она началась. Пишут, что какой-то сербский националист Гаврила Принцип застрелил австрийского эрцгерцога, наследника австро-венгерского престола Франца Фердинанда и его супругу, которые совершали визит в Боснию, присоединенную к Австро-Венгерской империи. Правительство Австро-Венгрии предъявило Сербии ультиматум с требованием наказать виновных и допустить своих представителей к расследованию. Сербия отказалась выполнять требования австрийцев, сие и послужило началом войны.

— Газеты и не такое написать могут, Князь. Там всё очень сильно запутано.

— В каком смысле запутано?

— В самом прямом, Князь. Во-первых, Гаврила Принцип не был сербским националистом, ибо он всегда был боснийцем и состоял в боевой организации "Млада Босния", которая боролась за освобождение Боснии и Герцеговины, которые захватила Австро-Венгрия. Во-вторых, одним из идейных вдохновителей "Млада Боснии" был человек с псевдонимом Антид Ото. Он выступал за создание единого государства на всём балканском полуострове, и даже придумал политический лозунг: "Балканы — балканским народам!" Ну и третье, наверное самое главное, ходили слухи, что указание убить австрийского эрцгерцога поступило из Англии, где в тот момент находились все главные руководители "Млада Боснии". Оттуда же поступило и оружие для исполнителей.

— А что из себя представляет Антид Ото? Он кто... серб или босниец?

— Антид никогда не был ни сербом, ни боснийцем. Как мне рассказали знающие люди в Швейцарии, под псевдонимом Антид Ото, действует наш человек, Лейба Давидович Бронштейн, сын крупного землевладельца из Херсонской губернии.

— Как же он оказался в Австро-Венгрии?

— Он там работал под видом журналиста одной из газет. Писал статьи о балканской войне.

— Твои новости запутали причины начала войны ещё больше, Семён Маркович. Смотри какая странная картина получается. Боснийцы убивают австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда, чтобы добиться освобождения своей страны от соседей-захватчиков, а австрийское правительство по неизвестным причинам, почему-то предъявило ультиматум соседней Сербии. Мне непонятно, Сербия-то тут каким боком к убийству причастна?

— В некоторых европейских газетах писали, что оружие боснийским убийцам доставили из Сербии...