|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Ремус сидел перед камином. В его руках был стакан. В стакане плескалось дешевое бренди, а на душе — горькое разочарование и бесконечная усталость.
Когда-нибудь они перельются через край и затопят всё, не оставив от него ничего кроме пустой оболочки.
Он сделал глоток и вытер непрошеные слезы. Он ненавидел алкоголь ещё со школьных времен. Ненавидел это чувство беспомощности, когда главным врагом становится собственный разум, обернувшийся против своего хозяина, переставший контролировать действия и слова. Мерзкое чувство и такой же мерзкий вкус.
Но ему так хотелось забыться. Просто закрыть глаза и покинуть этот мир хоть на секунду. Возможно, даже не возвращаться обратно.
За спиной скрипнули половицы. Наверняка это профессор Макгонагалл или Тереза. Может даже Спраут. Эти три женщины беспокоятся о нем, искреннее считают его хорошим преподавателем, который лишь допустил ошибку, причем не по своей воле.
Однако, шаги за спиной были не женскими. Не было слышно стука трости Терезы или каблуков двух других профессоров. Ремус повернулся. Фигура за его спиной была низкой, какой-то скрюченной, приземленной временем и тяжестью лишений.
— Питер, — прошептал Ремус с шоком.
Потом посмотрел на стакан. Удивление прошло, сменившись грустью и опустошенностью. Точно, он же пьян. Кто бы мог подумать, что пары глотков хватит, чтобы начали приходить призраки мертвых друзей.
— Извини меня, — прошептал он обращаясь скорее к самому себе, чем к мертвому другу перед собой. — Если бы я только знал что Сириус предатель... Если бы у меня хватило мужества войти в Орден, перестать скрываться, рассказать обо всем Дамблдору... Ты бы не умер. Если бы я только мог вернуться на десять лет назад... Если бы...
Питер перед ним тоже казался бесконечно усталым и измотанным. Наверно, там, на небесах он не может обрести покой, пока жив его убийца.
— Ремус, — Питер грустно улыбнулся и странная схожесть с крысой пропала. — Ты единственный хорошо ко мне относился. Действительно считал меня другом, а не мальчиком на побегушках. Мы ведь оба, ты и я, просто были на подхвате. Ты был опасной, но забавной игрушкой. У тебя списывали все задания, а на мне всегда висела вся грязная работа. Мы оба были никем по сравнению с Джеймсом и Сириусом, — его лицо исказила гримаса, словно от удара. — Прости меня.
— За что? — удивился Ремус и с тревогой посмотрел на призрак своего давнего друга. — Ты жертва. Ты ничего не сделал.
— За это, мой друг. Мой единственный друг. Мой последний друг.
Питер вскинул палочку и произнес:
— Империо!
* * *
Гарри стоял перед кабинетом ЗОТИ и кусал губы, по новой перечитывая эссе. Листы пергамента выпали из рук, не желая приходить хоть в какое-то приличное состояние. Когда он нашел ошибку и попытался исправить её карандашом, часть листов рассыпалась по всему полу. Он уныло посмотрел на пергамент валяющийся у ног, затем на палочку в руках. Вспомнил, что колдовать на переменах запрещено, тяжело вздохнул и принялся собирать свое домашнее задание по полу. Один из листов почти полностью залетел под дверь. Только узкий желтоватый кончик торчал в коридоре. Гарри опустился на колени, облокотился на стену у входа в кабинет и попытался поддеть застрявший лист ногтями.
По ту сторону двери раздавались голоса. Подслушивать не хорошо, но голоса были громкими, даже слишком, а замочная скважина почти на уровне глаз. Гарри огляделся по сторонам и бросил беглый взгляд на происходящее в кабинете. Там стоял профессор Люпин вместе с маленьким обрюзгшим человеком. Было в собеседнике преподавателя что-то странное, он выделялся нечеловеческими повадками. Он что-то говорил, размахивал руками. Уловить можно было только некоторые слова.
Пес, Бродяга, опасность, побег, палочка, крыса, Уизли...
Уизли? Причем тут они?
Гарри прислушался внимательней. Салли недовольно заворочалась в сумке, высунула раздвоенный язык и прошипела:
— Я чую крыс-с-су, хоз-з-зяин. Крыс-с-су и человека. Вмес-с-сте.
— Крысу? — удивленно переспросил Гарри на парселтанге.
— Да-с, крыс-с-са, как у друга хоз-з-зяина.
— Ты слышишь запах Коросты?
— Да-с, хоз-з-зяин. Запах человека и крыс-с-сы...
Он нахмурился и попытался уловить ещё хоть что-нибудь, но преподавателя ЗОТИ и его друг умолкли. Гарри наконец выудил из-под двери последний лист пергамента, сложил их стопкой и постучал в дверь.
Профессор открыл очень быстро. Но вел себя при этом очень странно, как-то дергано и вместе с тем заторможено. Глаза у него были остекленевшими и словно пьяными.
— А-а, — протянул Люпин, — твое эссе, верно, Гарри?
— Да.
— Я проверю его завтра. А сейчас, Гарри, тебе пора уходить.
— Но, профессор Люпин, — дверь в кабинет захлопнулась прямо перед носом. Гарри недоуменно смотрел на лакированное дерево, нахмурился ещё сильнее и начал усиленно думать над всей этой странной ситуацией.
Когда он вернулся в гостиную Гриффиндора, на него накинулся переполошившийся и всклокоченный Рон.
— Короста пропала! Ты её где-нибудь видел? — Гарри отрицательно помотал головой, удивляясь такому напору своего друга. — Уверен это все монстр Гермионы! А ещё, — друг понизил голос до шепота, — кто-то лазил по нашим сундукам. Я не могу найти свою старую палочку и деньги.
Неприятный холод леденящей волной прошел вдоль позвоночника. Гарри ринулся в спальню третьекурсников, откинул крышку своего сундука и застыл на месте.
Мантия-невидимка пропала.
* * *
Ветер бил в стекло. Тысячелетние деревья гнулись к земле и шумели гибкими обнаженными ветвями. Стремительные вихри подхватывали опавшую листву, поднимали её ввысь алыми облаками и гнали на восток. Тонкс стояла у окна. Её тело, перевоплощенное в боевую форму, было скрыто плащом, багряным, точно бычья кровь. "Это чтобы не стирать лишний раз", — говорил Грюм и криво улыбался своим изуродованным ртом.
Острые когти отстукивали быстрый ритм какой-то магловский песни. Нередко в гостиной Гриффиндора собиралась толпа ради импровизированного концерта, главной звездой которого была Шарлотта Саммерс. Тонкс несколько раз приходилось следить за этим сборищем. Она наслаждалась отличной музыкой, но не забывала о своем долге как Аврора.
Это её первое задание и она не может — не имеет права — его завалить.
Впрочем, каждый день она все больше уверялась, что так просто с этим делом не справиться. Хотя бы из-за череды странностей, с которыми ей приходилось сталкиваться. Сначала Грюм рассказал о Блэке как об одном из немногих людей, кому он мог доверить прикрывать свою спину во время войны. Ещё больше неопределенности привнёс рассказ профессора Саммерс — женщины мнение которой Тонкс уважала, считая ту своим первым наставником. В её красивом голосе чувствовалось столько боли, что не оставалось сомнений — Сириус Блэк для неё далеко не чужой человек. С таким надрывом можно говорить только о брате или...
Тонкс мотала головой и старалась не замечать у Шарлотты те же характерные черты Блэков — темные глаза и черные волосы — которые сама она пыталась скрыть всеми силами многие годы обучения в школе.
А ведь были ещё и её собственные воспоминания. Как "дядя Сири" катал её на своём летающем мотоцикле, приносил конфеты в обход родителей и рассказывал байки о Хогвартсе.
Ей едва исполнилось восемь, когда он отправился в Азкабан.
И словно всего этого мало, теперь ещё и Гарри пришёл к ней и рассказал о пропаже мантии-невидимки, палочки Рона и старой крысы, которая жила в семье Уизли уже тринадцать лет. Конечно, жизнь в окружении волшебников порой может сказаться на их домашних любимцах самым непредсказуемым образом. А ещё запах этой крысы, почему-то слышался в кабинете Люпина. Не мог же он, преподаватель взять и ограбить третьекурсников? Или же...
В Хогвартсе творилось что-то безумно странно. И разобраться со всем этим так просто не выйдет.
Шевеление воздуха. Тяжёлое дыхание, шарканье ботинок. Запах пота, лакрицы и пороха.
Близнецы Уизли.
Тонкс не видела их, но чуяла и ощущала их присутствие. Она разогнала кровь, развернулась и одним слитным, быстрым прыжком перемахнула через весь коридор, настигнув двух нарушителей школьных правил. Дезиллюминационные чары спали, когда её ладони легли на плечи Фреда и Джорджа. Они попытались вырваться, но это было бесполезно. Уизли обернулись. Сначала их лица сковал ужас, когда увидели за спиной двухметровую тень в красном, но затем расслабились разглядев знакомое лицо и короткие фиолетовые волосы
— Тонкс, послушай... — начал один.
— Мы просто прогуливались, — подхватил второй.
— Да, вечерняя прогулка перед сном.
— Очень освежает.
Они закивали в унисон, как два китайских болванчика и натянули на лица свои самые глупые улыбки. Стратегия "прикинемся идиотами и от нас отстанут" не прокатила.
— Неужели? — едко осведомилась Тонкс. — Два храбрых гриффиндорца прогуливаются в два часа ночи по коридорам, не боясь ни учителей, ни серийного убийцы. Вы, два остолопа, — она понизила голос до низкого и рокочущего, — хоть понимаете, что если бы на моем месте был другой аврор, вас бы скрутили боевыми заклинаниями и хорошо, если бы не покалечили в процессе?
Тонкс приподняла близнецов за воротники и слегка встряхнула словно котят.
— Отпусти, Дора!
— Задушишь!
Когти пришлось разжать. Уизли повалились на пол. Из мантии правого из них вывалился ветхий пергамент. Тонкс подняла его и развернула. При ближайшем рассмотрении стало понятно что это карта, очень похожая на ту, что висела в гостиной Гриффиндора, только помимо основных ходов на ней были видны незнакомые переходы и, что особенно интересно, люди. Вот, Грюм патрулирует второй этаж, вот недалеко от него рыщет Филч, а вот и она сама стоит посреди северного коридора вместе с Уизли. Некоторое время Тонкс продолжала крутить пергамент в руках, поражаясь детальности карты и мастерству создателей этого сокровища.
— Вот теперь, я могу с полной уверенностью называть вас двумя полными придурками. И даже если вы завтра получите мастерство по трансфигурации, мое мнение не изменится, — она готова была выкинуть обоих Уизли в окно. — Вы хоть понимаете, что с помощью этой вещи мы можем уже завтра поймать Блэка!
Уизли переглянулись. Казалось, что между ними идет безмолвный диалог.
— Мы не могли.
— Понимаешь, Дора...
— Для вас стажер Тонкс.
— Ладно, — примиряюще поднял руки один из близнецов. — Ладно, хорошо, Дор... Стажер Тонкс. Это не мы сделали эту карту. Мы её свистнули у Филча еще лет пять назад.
— Если бы мы пришли к тебе или твоему страшному начальнику и рассказали обо всем, то стали бы для вас все равно, что ворами.
Тонкс смотрела на них не читаемым взглядом и едва сдержалась, чтобы не оторвать обоим головы. Все равно они ими пользоваться не умеют.
— Ясно, — наконец, выдавила она, спустя минуту молчания. — Я все поняла. Сейчас вы расскажете мне, как пользоваться этой картой и уберетесь обратно в свою гостиную. Я никому не скажу, как вы добыли эту вещь. Но если вы сегодня ещё хоть раз попадетесь мне на глаза, нянчиться я с вами больше не буду.
Близнецы вновь переглянулись и кивнули друг другу.
— Обычно карта не активна, — начал правый. — Если бы ты нас так не подловила, то ничего бы не узнала. Мы ей пользуемся редко. Все ходы уже выучили наизусть.
— Сейчас мы только расположение учителей и Филча проверяем, так что невелика потеря, — паскудно улыбнулся второй, а затем засмеялся и вновь примиряюще поднял ладони вверх. — Ну ладно, ладно, не кипятись. Чтобы активировать карту нужно сказать "Торжественно клянусь, что замышляю шалость, и только шалость".
— А чтобы стереть и не попасться учителям "Славная вышла шалость!"
Тонкс проделала все необходимые манипуляции. Сначала стерла карту, затем вновь активировала. На пергаменте расцвели зеленые чернила, сложившись в слова, а те в предложения:
"Господа Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост!
Поставщики вспомогательных средств для волшебников-шалунов
с гордостью представляют своё новейшее изобретение —
КАРТУ МАРОДЁРОВ".
— Мародеры... — Тонкс задумчиво потерла подбородок. — Где-то я слышала... И Бродяга этот...
Что-то свербило в мозгу, раздражало точно комариный писк. Что-то безумно знакомое. Бродяга.
" — Дядя Сири, превратись в песика!
— Все ради тебя, мелкая. Можешь звать меня Бродягой. Так меня все друзья зовут."
— Мордред. Вы точно пара идиотов! — рыкнула она на ничего не понимающих близнецов. Затем начала судорожно искать на карте точку Грюма. Нужно рассказать ему как можно скорее, пока не...
К главному выходу из школы двигалось двое. Один из них носил имя живого мертвеца. Питера Петтигрю.
* * *
Он шёл следом за своим бывшим другом. Мантия-невидимка скрывала его полное, ссутуленное тело. Хвост то и дело начинал грызть ногти, затем бил себя по рукам и пытался взять собственный страх под контроль. Крысиное чутьё, то самое, что не раз спасало ему жизнь, теперь выло дурным голосом, заставляя судорожно оглядываться и плотнее кутаться в серебристую ткань. Каждый шорох эхом отдавался в голове, каждая тень, казалось, скрывала в себе Блэка. И никакие доводы разума не помогали успокоиться.
Он хотел отдать Ремусу приказ бежать. Двигаться быстро, со всей возможной скоростью. Но осознание, что этим он привлечёт ещё большее внимание, не давало ему этого сделать.
Интуиция взвыла, повышая громкость с каждой секундой.
Издалека донёсся скрежет, точно нечто огромное крошило камни в пыль. Все инстинкты Хвоста взвыли дурными голосами, предупреждая об опасности. Он обернулся, но длинная анфилада коридоров за его спиной была тиха и пустынна.
Что-то приближалось.
Хвост судорожно замотал головой и попятился. Нечто чёрное промелькнуло среди колонн и исчезло среди густых теней под потолком.
Вновь скрежет когтей. Все ближе и ближе. Над самой головой.
Огромный монстр спикировал на Ремуса, прижал к полу и схватил лапами за шею. Ремус не видел что именно это чудовище делает со своей жертвой, но вскоре глаза бывшего друга закатились, а сам он обмяк.
Хвост забился в угол и замер. Отсчитывая последние мгновения своей жизни. Он словно оглох. Стук сердца — единственное, что он слышал.
Тварь огромная, гибкая, состоящая из одних лишь переплетений мышц-жгутов покрытых атранцитово-чёрной кожей, и острых когтей, поднялась на задние лапы. Длинный хвост, состоящий из хитиновых сочленений, медленно покачивался над каменным полом.
Идеальный хищник. Существо, созданное ради одного лишь убийства.
Монстр раскрыл пасть и медленно повернулся в сторону Хвоста. Оно не видело, но чуяло, знало, что он здесь.
Одной жертвой эта инфернальная тварь сегодня точно не ограничится.
Страх, точно удушливый грязно-жёлтый туман затопил сознание Хвоста. Он издал придушенный писк и упал в обморок.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
