Хозяин таёжного неба

ДЕМОНЫ-ИСПОЛНИТЕЛИ

На твой призыв из глубины времён, —

Конечно, если только ты не трус, —

Сквозь дым и пламя явится дракон...

И он тебя попробует на вкус.

Перечуй, по Стёпкиной довольной физиономии догадавшись, что всё в порядке, первым делом спросил о магах:

— С ними как дело сладилось?

— Нормально сладилось, — сказал Стёпка. — Больше не будут за мной охотиться. Мне сам князь в том слово дал.

— Князь дал, князь и взял, — усмехнулся Перечуй. — Так что ты, Стеслав, всё одно — поостерегись. И уходи отсюдова поскорее, не мозоль дознавателям глаза, они свой позор так скоро не забудут.

— Вот-вот, — подхватил и Догайда. — Хватай мальцов, и шуруйте до Швырги, от греха подальше. А мы наших старших дождёмся.

— Каких мальцов? — не понял Стёпка.

— Да дружки тебя дожидаются. Во двор-то им хода нету, вот и маются за воротами.

И точно — на улице Стёпку дожидались Збугнята с Вяксой. Не утерпели пацаны, пронюхали, куда демон подался, и следом прибежали, ухитрившись как-то проскочить мимо весской стражи.

— Ну что, Стеслав? Ну как? Видал князя? — зачастил Вякса. — А маги что?

— Вы как сюда попали? — спросил Стёпка, уводя пацанов от посадничего дома. — Я видел, в воротах дружинники стоят, никого просто так не пропускают.

— Путя знать надо, — показал клыки в довольной улыбке Збугнята. — Мы на Боярском холме почасту бывам, ведаем, как заставы обойти.

— А если поймают? — поинтересовался Стёпка, вспоминая, как они со Смаклой в замке тоже искали обходные путя.

— Не, — отмахнулся вурдалак. — Не споймают. Турнуть с дороги могут, от воротьев отогнать... Боярин какой, быват, слуг натравит... Мы увёртливые.

— Слышь, Стеслав, что скажем!.. — Вяксу распирало от желания поделиться новостью. — Слышь, что содеелося... Охотники Людоеда изловили-таки. Насилу совладали с ним, чуть не все теперича покусанные ходют да исцарапленные. Поутру его привезли и в остроге на цепь посадили. Маги-дознаватели, говорят, шибко возрадовались, когда увидали его связанного-то. Из охотников кажного серебром одарили и снадобьями магическими от гнилых укусов... А ты посля поведаешь про князя?

— Поведаю, — соглашался Стёпка. — Всё поведаю. Там такое было... — он говорил, а сам думал совсем о другом. О Людоеде думал, о догадках своих нехороших... И стукнуло ему вдруг в голову, что с догадками этими ему надо раз и навсегда разобраться, потому что иначе ни сна ему не будет ни покоя. И даже то стукнуло, как именно разобраться. Да проще простого, честное демонское слово!

— Так, — сказал он, останавливаясь. — Подождёте меня ещё немного? Мне с магом одним поговорить нужно, спросить у него кое-что. Я мигом.

Он юркнул в ворота, протолкался к крыльцу, махнул успокаивающе насторожившимся троллям, взбежал по ступенькам... Дружинники на него внимания не обращали, встречные маги косились с неодобрением, зачем, мол, демон вернулся, какого беса под ногами вертится?

На выходе в сад ему, можно сказать, повезло: нос к носу столкнулся с Краесветом. Тот встрече, естественно, ничуть не обрадовался, сделал вид, что с наглым отроком незнаком и дел никаких с ним иметь не желает. Но Стёпка смело заступил ему дорогу. Решительный гузгай, словно под руку подталкивал: не трусь, мол, давай, действуй, робких здесь не уважают.

— Отойди от меня, демон, — раздражённо начал Краесвет. — Не испытывай нашего терпения, оно не безгранично...

— У меня для вас есть очень хорошее предложение, — сразу взял быка за рога Степан. — Вам конхобулл нужен?

— Сторговаться надумал? — Краесвет тоже не стал попусту юлить, угадав выгодную сделку. Не зря же он таким жадным взглядом смотрел на оберег, когда Стёпка его князю давал.

— Надумал, — согласился Стёпка. — Я...

— Не торопись, — прервал его маг. — В другом месте потолкуем. Чужих ушей и глаз здесь слишком много. Следуй за мной.

Странно, но Степану даже в голову не пришло, что Краесвет может заманить его в ловушку. Наверное, потому, что главный маг выглядел, как человек не способный на подлость. Внушительно очень выглядел и как-то... основательно. Ему хотелось верить, пусть даже он и весский маг. Вот о Благомысле такого не скажешь, с ним бы Стёпка даже разговаривать не стал.

Пройдя через людную залу и несколько комнат поменьше, они очутились в небольшой угловой горнице с распахнутыми ставнями, круглым столиком на одной ножке и вычурными стульями вдоль стен. Маг сам покрепче притворил дверь, выглянул в окно, затем небрежно очертил раскрытой ладонью широкий круг. Невидимая волна мягко толкнула Стёпку в грудь, и ему показалось, что он вдруг оглох, потому что все звуки как ножом отрезало.

— Теперь нас никто не подслушает, — объяснил Краесвет. Он аккуратно одёрнул полы кафтана, сел, машинально разгладил на столе вышитую скатерть. Руки у него были загорелые, сильные, на длинных пальцах красовались перстни с крупными самоцветами. — Конхобулл выкупить предлагаешь? Не иначе золото демону понадобилось?

— Предлагаю. Только золото мне ни к чему. Мне другое нужно.

— Гоблина мы тебе и так вернём, — сказал маг. — Сглупил Благомысл, признаю. Заигрался со своими дознавателями.

Стёпка помотал головой:

— Нет. За гоблином я сам послезавтра в Усть-Лишай поеду. Я не о том... Я на Людоеда хочу посмотреть.

Такой просьбы Краесвет ожидал менее всего. И, разумеется, он тотчас заподозрил какой-то подвох. Потому что чего ради призванному из другого мира демону понадобилось смотреть на пленёного убивца, да ещё и предлагать за это немалую — с точки зрения магов — плату? Зачем? Непонятно и потому сомнительно.

— И что тебе с того Людоеда? Что сотворить с ним хочешь?

— Ничего. Только посмотреть на него хочу. Интересно мне.

Маг, разумеется, в простой интерес не поверил. Но и другой причины не видел. И, поразмыслив, неохотно согласился:

— Хорошо, демон. Покажут тебе злыдня. Нынче же и покажут. Он в остроге сидит. Отдашь старшему магу-охранителю мою пайцзу — тебя и проведут. Но уговор: никакого демонского чародейства... Постой-ка, постой... Он не знакомца ли твоего какого-нито загрыз? Отомстить злыдню возжелал?

— Вот ещё! — фыркнул Стёпка. — У меня кроме Смаклы здесь и знакомых-то нет, а он в Усть-Лишае сидит... незагрызенный.

— Знакомцев нет, а тролли за тебя всей слободой ручаются. К наместнику с тобой пришли, не поленились.

— Так получилось, что я им помог... случайно. А потом и они мне.

Краесвет недоверчиво покивал: знаем, мол, как случайно.

— Вам я тоже помог, — напомнил ему Стёпка. — И князю. И он мне даже слово дал.

— Пронырлив ты больно, демон. Требуешь многого. И кто тебя только призвал? Узнать бы, какого хитроума предки на такое сподвигнули.

— Нет у меня хозяина. Я сам по себе, — Стёпка вытащил из кармана конхобулл, решил вроде как товар свой похвалить. — А если в него заглянуть с помощью магии, то можно увидеть того, кто за тобой подсматривает.

Краесвет криво ухмыльнулся, знал, видимо, что с помощью конхобулла ещё и не то увидеть можно.

— Только он чуть-чуть испорчен, — честно предупредил Стёпка, не желающий быть обвинённым в обмане.

— Как можно испортить конхобулл? — не поверил Краесвет.

— Его Старуха своим копьём ударила, чтобы он из меня кровь больше не пил.

— Выходит, верно мне донесли, что ты со Старухой приехал, — удовлетворённо кивнул маг. — А конхобулл... Пустое. Так даже лучше. Он и без крови на многое годен, — и в свою очередь привычным жестом извлёк чуть ли не из воздуха обещанную пайцзу.

Взаимовыгодный обмен состоялся незамедлительно. Конхобулл в неизвестно который раз поменял хозяина, серебряная пластинка с оттиском магической печати Чародейной палаты легла в Стёпкину ладонь.

— Спасибо, — сказал Стёпка. Он был вежливый демон.

— И тебе спасибо, — отозвался Краесвет, довольно разглядывая нежданное приобретение. Он тоже бывал вежливым. Иногда.

* * *

Пока Стёпка с магом договаривался, его приятели, видно, тоже времени даром не теряли, не то знакомых встретили, не то родственников и теперь что-то очень оживлённо с ними обсуждали. Так Стёпке издалека показалось, когда он из посадничьих ворот выскочил. Голова у него была всецело занята предстоящим визитом в острог, на душе было нехорошо, смурно, как здесь говорили, поэтому он не слишком присматривался и, лишь подойдя поближе, отвлёкся от тягостных мыслей.

Перед Збугнятой стояли три молодых парня, Степану совершенно незнакомых, что было, конечно, не удивительно, потому что у него в Проторе знакомых было раз, два и обчёлся. Тот, что стоял чуть впереди — не иначе боярского роду, если судить по богатому облачению, а двое других — или телохранители или ближники.

Вурдалак, выпятив грудь что-то задиристо им говорил, юный боярин презрительно щурил глаза, притихший Вякса робко поёживался за спиной друга. Видно было, что чувствует он себя крайне неуверенно.

Догадавшись, что разговор идёт вовсе не дружеский, Стёпка встал рядом со Збугнятой, спросил, окидывая незнакомых парней оценивающим взглядом:

— Так. И что здесь у нас происходит?

Боярин был старше его от силы года на три. И на полголовы выше. Темноволосый, с неестественно румяными щеками и едва пробившимися усиками, он показался Степану похожим на нарисованного королевича из детской книжки. Такой же по-девчачьи смазливый и разодетый в пух и прах, весь в рюшечках, висюльках, кантиках; пуговицы на полукафтанчике перламутровые, поясок с золотым тиснением, широкие штаны дорогого сукна, остроносые сапожки узорочьем отливают, сабля на золочёных кольцах висит... Сабля была не игрушечная, самая настоящая, слегка изогнутая, в синих ножнах, элль-фингская, кажется. В общем, королевич этот писаный Стёпке не слишком понравился. И не напрасно, как тотчас же выяснилось.

— Гляньте, други, — ехидно протянул красавчик, уставясь на Стёпкины пыльные сапоги. — Ещё одни заплатник прикопытился. И куда только весские сотники смотрят, на кой ляд таких обносных на боярский холм допускают. Али вы через крысиный лаз к нам пробралися?

Други с готовностью оскалились, и загыгыкали, словно он что-то очень остроумное сказал.

Стёпке бы вскипеть, возмутиться, кулаки сжать, да ответить бы этому... поязвительнее. А его отчего-то смех разобрал. Он с царёвым братом только что на равных разговаривал, главного мага-дознавателя переупрямить сумел, подсылов оркландских разоблачил, а тут какой-то петух расфуфыренный издеваться над ним вздумал при всём честном народе. Ну, так и мы тоже кое-что могём, зря что ли демонами прозываемся.

Стёпка отвернулся от красавчика, словно от пустого места, спросил у Збугняты с нарочитым равнодушием:

— Кто такие?

Вурдалак приоскалил клыки:

— Вечень это. Боярина Неможи сын.

— Ты, вурдалак, не забывай, перед кем стоишь! — зло зашипел красавчик. — Мы с тобой за одним столом не сидели, чтобы ты меня по-сермяжьи величал. Не Вечень, а боярин Вечень, сотник проторской дружины.

Стёпке едва удалось не выдать своего удивления. Сотник? Такой молодой — и уже сотник? Пожилой Склад до десятника едва дослужился, а ведь не чета этому хлыщу. Как он сотней-то командует, кто ему, безусому, подчиняется?

— А от вас ему чего надо? — спросил Стёпка ещё более равнодушно. — Сотню, что ли, свою потерял? Найти, что ли, никак не может, спрашивает, не закатилась ли куда, часом?

— Ты... ты... — Вечень открыл рот, но достойного ответа к немалой досаде своей сообразить сразу не сумел, замялся, и уже иначе взглянув на Степана, с неудовольствием понял, что отрок-то перед ним стоит явно нездешний, и заплатником его он обозвал совершенно напрасно. Чужеземного покроя одежда, лишённая каких-либо украшений, непостижимым образом смотрелась гораздо изысканнее пышного боярского наряда, и даже не шибко догадливым ближникам понятно было, что за такое чужеземное платье, вздумай отрок его продавать, любой купец золотых драков выложит, не поскупясь. И ещё видно было, что боярина этот странный отрок ни в полкедрика не ставит, не боится ничуть ни его самого, ни ближников, и на язык остёр до обидного...

— Кобенится он попусту, — пояснил Збугнята вполголоса. — Не по ндраву ему, понимашь, что мы в их конец заявилися. Чужих, говорит, им здеся не надоть. Вурдалаки, говорит, клыками не вышли на весского князя глядеть.

— А я и не знал, что проторские сотники к весичам в охрану нанимаются, — преувеличенно удивился Стёпка. — За харчи служишь, боярин, али из подхалимства?

И, не давая времени ответить, надвинулся на юного сотника, уставился на него снизу вверх, но так, словно был много выше.

— Почто к моим друзьям цепляешься? — спросил с угрозой. — Заняться больше нечем? А в сотне, небось, кони не напоены, мечи не наточены?

Вечень не ожидал такого напора, растерялся, даже попятился слегка, потом боярская спесь ожидаемо взяла свое:

— Да откель ты взялся, выскребень? Да я тебя — в острог велю. В железа кандальные. Батогами засечь...

Прозвучало это жалко и неубедительно. Стёпка презрительно оттопырил губу, отвернулся от боярина, сказал пацанам:

— Пошли отсюда поскорее. А то что-то в этом боярском конце недозрелыми сотниками шибко приванивает. Как бы, часом, не вытошнило.

Он отвернулся. Взбешенный Вечень хотел привычным движением выдернуть саблю, но крестовина зацепилась за какую-то висюльку, и привычного движения не получилось. А когда он наконец сумел обнажить клинок, кто-то вдруг весело спросил за Стёпкиной спиной:

— С мальцами воюешь, боярин? Покрепче супротивника сыскать не пробовал ли?

— Сей наглец приблудный позорить меня осмелился, — звонко ответил заметно приободрившийся Вечень. — Вот и мыслю: то ли язык поганый ему усечь, то ли уж сразу и голову вместе с энтим языком. Что присоветуете, бояре?

Вякса со Збугнятой насупились и молча отступили, пропуская двух молодых весичей. Судя по богатым кольчугам, плащам и оружию, это были не простые дружинники, а именно что бояре. Весские бояре, прибывшие в Протору в свите светлого князя Всеяра.

— Наглецов приблудных не клинком благородным наказывать надоть, — сказал один из весичей, в профиль похожий на какого-то часто мелькающего в сериалах артиста. — Порты спустить и батогами от души... Да не своими руками, палач на то в остроге ухватистый имеется.

Всё ещё усмехаясь, он посмотрел на Степана, в глазах его мелькнуло вдруг узнавание, — и улыбка медленно угасла. Он пихнул локтем второго, тот недовольно вскинулся, тоже округлил глаза. На заметно хмельном лице проявилась нездоровая бледность.

— А правду ли говорят, что палачи боярских отпрысков пытать шибко любят? — спросил Стёпка. — У бояричей, мол, кожа нежнее, и кричат они намного громче.

— Вы слыхали?! — торжествующе вскричал юный сотник. — Слыхали? Наглец из наглецов! Бояр пытать?.. Да тебя за такие подлые речи на месте зарубить мало...