|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Глава 24.
Голова раскалывалась так, что казалось, будто бы по ней со всей силы ударили булавой. Лариэс открыл глаза и обнаружил, что лежит на знакомом уже поле под фиолетовыми небесами.
Он осторожно сел, пытаясь понять, что, собственно, произошло. События последних пары часов намертво выветрились из сознания и Щит принца, как ни пытался, не мог вспомнить, когда же это он умудрился лечь спать, и почему ему так плохо.
"Я что, пил, что ли? И оказался на Грани днем? Но голова же не должна болеть здесь. Или должна"?
Лариэс прикрыл глаза и...
Он бежит по мягкой траве и смеется, а там, чуть впереди, раскинув руки для объятий, к нему мчится мама...
Щелк!
Отец, такой умный, такой сильный. Объясняет, как следует держать меч и двигаться. Трава покалывает босые пятки, и они улыбаются друг-другу...
Щелк!
Она улыбается, тепло и добро, спутанные каштановые волосы липнут к мокрым щекам. На обнаженной лодыжке налипла травинка. Он обнимает ее...
Щелк!
Лариэс зажмурился. Происходило, мягко говоря, нечто странное. Когда виконт вновь открыл глаза, то обнаружил, что хорошо знакомого берега реки нет, а он сам находится посреди небольшого островка, с двух сторон огибаемого весело журчащими голубыми лентами. Вдалеке до самого неба тянулась ослепительно яркая стена, разгоняющая, казалось, даже сам намек на тени, а в паре шагов от него сидел Кающийся, в руках которого трепетал маленький шарик света.
— Господин, где мы — Лариэс указал на стену. — Что происходит? Что это такое?
— Перебрал? — Ридгар приподнял левую бровь и погладил шарик, из которого, как почудилось виконту, донесся радостный младенческий смех.
— Да, — кивнул он, присаживаясь рядом и стараясь не глазеть на вечных спутников Древнего. — Не понимаю, вроде бы, мы на Грани, а голова болит как в реальности.
— Потому что Грань — это отражение реальности. Мы же с Корвом, кажется, вбивали эту простую истину в тебя, Лариэс, — с легким неодобрением в голосе произнес Древний. — А теперь, отвечу на вопросы: мы — в замке барона, а точнее — в месте его отражения на Грани.
— Но тут ничего нет!
— Почему? Остров, речка. Тебе мало?
— Если честно, я ожидал увидеть что-то вроде университета в Кастэллуме.
— Не все, что выстроено или изготовлено в нашем мире, оказывается на Грани. А даже то, что отражается, зачастую делает это по одному ему известным законам, — туманно ответил Древний. — Теперь перейдем к следующему вопросу: некто отгородил замок и его окрестности мощным барьером. И, предвосхищая твой следующий вопрос: нет, я не смогу пробиться сквозь него — барьер рассчитан специально на... таких людей, как я.
— На сноходцев?
— Я — не сноходец. Но — да, ты тоже не сумеешь выбраться, — Ридгар указал на ослепительно яркие стены, — что автоматически приводит нас к третьему вопросу. Происходит подготовка к очень серьезной драке. Нас специально заманили сюда и, как мне кажется, согнали всех изначальных из этой части графства. Кто это сделал — остается только догадываться. Что за этим последует — очевидно.
Лариэс осторожно кивнул и едва не пожалел об этом, потому что голова ответила на столь непочтительное с собой обращение новым взрывом боли.
Поморщившись, юноша переваривал полученную информацию.
— Стало быть, помощи не будет и нам остается лишь выстоять в безнадежном бою? — невесело усмехнулся он.
— Нет, — Ступивший на Путь Вечности помедлил и вновь погладил светящийся шарик, — Мы должны будем победить в этом бою и продолжить движение к цели.
— Это будет непросто.
— А когда в жизни что-нибудь было простым? — Ридгар вопросительно изогнул брови.
— Думаю, никогда, — вздохнул Щит принца.
— И я того же мнения. А потому советую тебе возвращаться в тело и хорошенько выспаться, чтобы защищать своего принца, когда насекомые полезут на стены.
Упоминание его высочества затронуло какую-то струну в мозгу телохранителя и тот застонал, хватаясь за голову. Обрывки фраз, обращенных к огнерожденной принялись всплывать из алкогольного угара.
Ридгар, кажется, понял это, а потому спросил:
— Вспоминаешь детали своего возлияния?
Лариэс, превозмогая боль, принялся восстанавливать в памяти события, предшествовавшие его появлению тут, и, о чудо, из недр сознания один за другим начали подниматься слова и образы, которые подобно мозаике занимали место в памяти.
— О Господи! — воскликнул Лариэс.
Он помнил произошедшее не целиком, ряд фраз и событий оставались загадкой, но и того, что удалось восстановить, было достаточно для того, чтобы прийти в ужас.
— Я отговаривал Игнис от любви к его высочеству!
— Хм-м? Интере-есно, — протянул Ридгар. — И зачем, позволь спросить?
Лариэс не нашел что ответить.
— Ну, не знаю, я...просто...она...ну...
Он потупился, не зная, собственно, говоря, что ответить.
— Я обещал Игнис исполнить любое ее желание, и она захотела, чтобы я выпил с ней вина, а потом, ну, оно как-то само случилось, вот.
— Ага-а...
На тонких губах Ридгара появилась легкая улыбка и он в очередной раз погладил шарик, который — на этот раз Лариэс был уверен — засмеялся и агукнул.
— И почему же она не должна была влюбляться в Тариваса?
— Он использует ее и бросит, разбив сердце, — решительно ответил Лариэс, — принц не создан для любви к одной женщине.
— А-а, теперь это так называется. Интересно, а что ваша христианская Библия говорит о таких, не созданных? М?
— Это совсем другое! — жарко возмутился Лариэс.
— Ну конечно же.
— Вы не понимаете, господин.
— Правда? — сарказма в голосе Кающегося было столько что при желании его можно было бы мазать на хлеб вместо масла. — Лариэс, я долго живу на свете, а потому знаю и понимаю много разных вещей. Например, почему стихийные маги столь привлекательны. Думаю, ты никогда не задавался этим вопросом, правда?
Столь резкая смена темы разговора удивила Лариэса, а потому ответил он осторожно:
— Это ведь известно всем, господин, разве нет?
— То, что известно всем, очень часто неизвестно никому. Церковь говорит: красота магов стихий — есть благословение Господа, подтверждение его любви к ним, не так ли?
— Так.
— А ты в курсе, что даже за те несколько сотен лет, что я живу, каноны женской красоты изменились несколько раз? С мужской дела обстоят как-то стабильнее.
Лариэс моргнул. Этого он не знал.
— Более того, Орелия рассказывала о том, кого считали красавицами в дни ее юности, а еще я читал некоторые трактаты, относящиеся к эпохе до Второго Переселения, там тоже было много интересного. А теперь, внимание, вопрос: как так получилось, что в любую эпоху и в любой стране стихийных магов боготворят, их желают, им потакают? Не знаешь?
Лариэс не знал. Честно говоря, он воспринимал это, как само собой разумеющееся. Да, каждый стихийный маг прекрасен, им владеют необузданные страсти, что такого? Всегда так было.
— Ответ есть, — продолжал, меж тем, Ридгар, — каждый маг стихий бессознательно воздействует на окружающих, отчего кажется тем более привлекательным. Это отдаленно напоминает ментализм, хотя и работает по другим принципам и не обладает столь сокрушительной мощью, как магия разума. Камуфляж стихиерожденных столь мощен, что нужны серьезные увечья вроде ожогов Игнис для преодоления этого... таланта, скажем так.
— Но ведь у меня есть защитный артефакт! — воскликнул Лариэс. — Пусть слабый, но все же. Он не мешает мне видеть красоту Блаклинт и его высочества, и Игнис...
Он оборвал себя и отвел глаза, краснея.
— Не мешает, и что? С чего ты взял, будто стихиерожденные сами по себе, без магии, непривлекательны? Природа, или Бог, или что-нибудь еще знатно поработали над ними. Гладкая чистая кожа, красивые волосы, симметричные и правильные черты лица, тела без каких бы то ни было изъянов. Сравни, к примеру, пышногрудую Кайсу и изящную Кэлисту? Что их роднит? Знаешь?
— Нет.
— Роднит их грация, природный магнетизм, сексуальность, бьющая ключом и заметная невооруженным взглядом. Даже без своего магического очарования таким, как они есть что предложить окружающим. К тому же у некоторых магов стихий встречалась еще одна способность...
Он замер на полуслове и покачал головой.
— Ладно, давай пока что остановимся на этом, я и так сказал много лишнего. Что же касается твоих откровений, навеянных вином... Могу только посоветовать не торопиться, обдумать все, что ты сказал и понять, почему так случилось. А потом — поговори с Игнис. Она — несмотря на свою вспыльчивость — разумный человек, а потому я уверен, что вы сможете разобраться с этим недоразумением.
Его спокойный тон и уверенность каким-то образом передались и Лариэсу, напряжение которого начало улетучиваться.
"В самом деле, я же не предал своего сюзерена", — подумал он. — "Да, сболтнул лишнего, но такое часто бывает, когда переберешь. Утром обязательно поговорю с Игнис и извинюсь перед ней".
— Спасибо, господин, — поблагодарил он Ридгара.
— Не за что. — Древний поднялся и вытянул руки вперед.
Шарик света соскользнул с его ладоней и устремился вверх. Несколько секунд он поднимался, затем начал тускнеть и в конце концов растворился целиком.
Лариэс, затаив дыхание провожал взглядом странную сущность и только после того, как она исчезла, спросил:
— Господин, это был дух?
— Да, — рассеянно отозвался Ридгар, все еще глядя в небеса. — Умер здесь от болезни пару дней назад. Думаю, он и сам нашел бы дорогу наверх, но я решил немного помочь.
— Как им? — Лариэс покосился на длинную вереницу полупрозрачных теней, маячившую за спиной Кающегося.
Ридгар покачал головой.
— Нет, они — напоминанием о глупости былых дней. А это — лишь заблудшая душа, ищущая дорогу на Небеса.
У полукровки едва не отвисла челюсть и на миг он лишился дара речи.
— Кто же вы такой, Кающийся Ридгар? — сам того не желая спросил виконт.
— А с какой целью интересуешься? — на тонких губах Ступившего на Путь Вечности появилась тонкая улыбка. — Жаждешь раскрыть тайну легендарного убийцы?
Лариэс ничего не ответил, продолжая терпеливо ждать и не прогадал — Ридгар перевел взгляд собеседника и с легким намеком на раздражение поинтересовался:
— И вот не лень тебе выспрашивать всякую ерунду? Лучше бы вернулся в свое тело и отдохнул немного.
Лариэс упрямо молчал и Ридгар сдался:
— Стало быть, не отстанешь?
— Мне жутко любопытно, кто вы на самом деле, — признался виконт.
— Этого тебе знать не полагается.
— Но есть те, кто знает? — уточнил Ридгар.
— А как же. Корвус и его цепная шавка Изегрим, Орелия, Лиций и еще с десяток Ступивших на Путь Вечности. Возможно, кто-то из правителей, хотя я сильно в этом сомневаюсь — слишком уж много времени прошло.
— Вы принимали участие в одной из больших войн.
— Как и любой Древний.
— Еще до того, как стали тем, кем являетесь сейчас.
— Принимал, — кивнул Ридгар.
— И там совершили что-то кошмарное, за что Бог наказал вас? — предположил Лариэс.
— Ты имеешь ввиду Христа с его Отцом и Святым Духом? Нет, триединый бог меня не наказывал.
— Тогда какой? Помнится, один раз вы обмолвились о Вечной. Кто она?
Во взгляде Древнего мгновенно появился металл.
— Лариэс, для твоего же блага, не произноси этого имя вслух. Хорошо?
Эти слова были сказаны самым серьезным тоном, на который только Ридгар был способен, это телохранитель понял сразу: Древнего лучше послушаться. Но то ли ночное возлияние, то ли что-то еще так повлияло на юношу, потому что тот не сумел удержать свой рот на замке:
— Господин, если мне нельзя узнать кто вы, то я хотел бы задать иной вопрос.
— И какой же?
— Что придает вам сил для борьбы?
— Виконт, — слабо улыбнулся он, — поясни, что ты имеешь ввиду?
— Другой человек, — охотно развил тему Щит принца, — давно бы уже повесился, нося на сердце столь тяжкий груз, но вы продолжаете бороться, год за годом, десятилетие за десятилетием. Даже будучи связанным обещанием Генералу, продолжаете уничтожать зло.
— Как будто у меня есть выбор, — грустно отозвался Ридгар.
— Как это?
— Лариэс, — горестно вздохнул Кающийся, — я бессмертен. В прямом смысле бессмертен. Меня можно обезглавить, можно утопить, можно повесить, можно сжечь — кстати, за свою жизнь я прошел через все это, — но итог будет одним и тем же. Я снова возрожусь, поднявшись со дна, выбравшись из петли, собравшись из праха. Я не могу покинуть Интерсис до тех пор, пока полностью не искуплю свою вину.
Тут он протянул руку вперед и в ней появился черный, как ночь кинжал. Лариэс точно помнил, что подобного оружия у Ридгара не было, а потому нахмурился.
Несколько секунд Древний с нежностью и отвращением во взгляде — было решительно непонятно, как же это он умудряется сочетать оба этих чувства — смотрел на оружие.
— Знаешь, что это такое? — насмешливо поинтересовался Ридгар.
— Нет.
— Смерть, лежащая в ларе, — невесело усмехнулся тот. — Ладно, неважно.
Он повернулся к Лариэсу и ткнул кинжалом в сторону одной из теней за своей спиной.
— Вон тот парень — относительно новенький. Двадцать лет назад его вместе с семьей прирезали разбойники. Лишили жизни трех человек за пару жалких медяков, да нехитрый крестьянский скарб. И все эти годы он стоит тут, причитает, нашептывает на ухо, молит о мести. А через пятьдесят три духа за ним ждет своего часа девочка десяти лет. Ты ее не видишь и не смотри, я, кажется, запрещал встречаться с ними взглядом, разве нет?
Лариэс покраснел и тотчас же отвернулся. Он не понимал, с чем связан запрет, но не мог отказаться от въевшейся под кожу привычки беспрекословно исполнять приказы вышестоящих. Тем более, приказы человека, ставшего его учителем. Наставником мудрым и беспристрастным, о котором он иногда мечтал не меньше, чем о родителях.
— Так вот, — продолжил Ридгар, — эту девочку изнасиловал наемник, чей отряд проезжал через ее деревню, и она утопилась. Священник, когда тело отыскали, отказался хоронить самоубийцу; найти дорогу самостоятельно — выше ее сил, а потому кроха пополнила мою свиту. Она не взывает о мести, просто иногда плачет и зовет маму. А во-он тот мужчина, где-то во второй тысяче, умер примерно во времена войны Виннифиса за независимость. Как ни странно, умер своей смертью, за сотни миль от Виннифиса, будучи преуспевающим купцом, живущим в Ривеланде. Но, незадача, как только бренное тело отошло, добрые родственники тотчас же решили, что вдове с тремя маленькими детьми ни к чему дом, золото, а также место в торговой гильдии покойного, и, провернув хитроумную аферу, выгнали их всех на мороз. Буквально — тогда была зима. Думаю, не нужно объяснять, как быстро его жена и дети отправились либо ко Христу, либо к Мертвым Богам? Не знаю уж, в кого они верили — на этот вопрос покойный так и не дал мне ответа. И вот теперь он жаждет мести, причем, желательно, потомкам аферистов, которые, в общем-то, ни в чем не виноваты. В принципе, если я прирежу какого-нибудь мошенника, он успокоится и сможет обрести покой. Точно также, как маленькая девочка сумеет отправиться на небеса, если найдется наемник, отвечающий ее критериям, а крестьянину подойдет какая-нибудь разбойничья шайка.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
