Настоящая

Исповедь

— Вы, наверное, посчитаете меня сумасшедшей... — глубоко вздохнула клиентка.

За окном начало темнеть. Спокойно тикали часы. Ты поймала себя на предчувствии, что рассказ будет долгим и стоит сделать чаю. Долгий, интересный рассказ, настоящее дело — то, что нужно в конце рабочего дня, не так ли? Если это длинный и интересный рассказ, а не бредни сумасшедшей.

Клиентка была... забавной. На вид — маггловские пятьдесят: тот возраст, когда многие маги внешне стареть перестают. Реальных лет ей может быть хоть сто: говорят, в сотню старый добрый Дамблдор такое вытворял, что маги всего мира завидовали — и не важно, сколько им на самом деле.

Плащ на клиентке — из последних моделей, больше похож на традиционные мантии, которые носят только последние домоседы. Этот, безусловно, не из таких — настоящее чудо маскировки, Надзор-Два на славу поработал. Ты отрешённо заметила про себя, что всё чаще хвалишь Надзор. Пожалуй, если бы тот самый абстрактный домосед, который с девяностых — а то и семидесятых! — сидит себе отшельником в заколдованном от магглов доме, вышел бы в Лондон... Статут не то что не поколеблется: никто, кроме самого мага, и не заметил бы, что с его мантией что-то не так, да и сам домосед, если не идиот и за новостями следит, был бы вполне доволен новой мантией. Плащ "с микроподогревом" из "трансткани" — точно Надзор влияет на маггловскую моду!

Итак, даме перед тобой маггловских пятьдесят. Выглядит крайне вымотанной. Каштановые волосы такие спутанные и грязные, как будто мыла она их в последний раз под дождём. Руки подрагивают не то от волнения, не то от усталости. Волшебную палочку положила перед тобой на стол, словно та ничего не значит. Интересный клиент или просто сумасшедшая?

— Выпейте чаю, — велела ты, взмахом палочки призывая две чашки. По лицу понятно: успокаивать её в духе "ну почему же не поверю!" — совершенно бесполезно. Но вот занять чем-то обыденным и приятным, например, горячим чаем — другое дело. — Вы голодны, мисс...

— Мисс Грейнджер, — выдавила она. — Нет, я не голодна. Спасибо за чай.

И выпила всю кружку залпом. Руки у неё, тем не менее, дрожать перестали: выбрать чай с капелькой успокаивающего оказалось хорошей идеей.

— Гермиона Грейнджер? — неожиданное имя. Подруга отца, давняя подруга, давным-давно пропавшая... И выглядит на пятьдесят маггловских — а ей должно быть сорок пять — сорок шесть, то есть выглядеть она должна на тридцать магических, не больше. Отец много о ней рассказывал — о ней, но не о том, как она ушла от другого его друга, Рона, а потом и вовсе исчезла. Это не было запретной темой — просто отец не любил об этом вспоминать, а ты никогда не настаивала. Обычно тебе интересны совсем другие вещи.

— Вы меня знаете? — удивилась она, и морщины неприятно очертили её лицо, на мгновение сделав похожим на уродливую маску.

— Вы не смотрели на табличку? — внутри у тебя всё было привычно холодно, а внешне ты продемонстрировала добрую усмешку. По крайней мере, ты надеялась, что она добрая — с демонстрацией эмоций у тебя теперь проблемы. Отец говорил, что это пройдёт, целители ему вторили, но ты не очень-то в это верила, вместо этого тренируясь по утрам показывать эмоции перед зеркалом.

— Табличку? — не поняла она.

— Табличка на моём кабинете, — терпеливо объяснила ты, на самом деле не испытывая никакого раздражения. — "Лили Луна Поттер, специалист по решению нестандартных проблем". Вы же знали, к кому шли? — или она просто постучала в первую попавшуюся дверь? Твоя дверь действительно была первой от входа, и к тебе заходили фактически все, но обычно с вопросом, а как нам попасть к тому-то? С другой стороны, они вносили разнообразие и не давали скучать.

— Знала? — неуверенно спросила Гермиона не то тебя, не то саму себя. А потом её лицо неожиданно озарилось. — Лили Луна Поттер? Дочка Гарри?

— Да, — ты ещё раз внимательно оглядела Гермиону. Что-то в ней было не так, но что? Разве что... плащ? Вдруг ты осознала, что плащ-то был маггловским! Маггловским изначально — ты подвинула выше очки-половинки, которые ясно показывали: следов волшебства на нём нет. Как и на самой Гермионе, что было неудивительно — ни о какой косметической магии она явно не думала. Гермиону занимало что-то другое, причём настолько, что и твоё имя она не сразу осознала.

— Прости... прости, что не приходила раньше. Гарри мне был как брат, — ты ожидала услышать какой-нибудь "душераздирающий всхлип", но Гермиона быстро приходила в себя — как будто в твоём чае было что-то, кроме чая и капельки успокаивающего. — Всё так быстро поменялось, — она грустно вздохнула. — Не надо было мне браться за ту работу.

— Это как-то связано с твоей проблемой? — не хотелось выслушивать подробности её семейной жизни. Когда-то раньше — до инцидента — тебя волновали такие вещи. Сейчас они казались шелухой, прикрывающей всё действительно важное.

— Нет, — и осеклась. — Пожалуй, связано. Я не уверена. Ты знаешь, где я работала? Гарри рассказывал, как мы расстались?

— Он не любит об этом вспоминать, — качнула ты головой. За какую работу могла взяться "умница и отличница" Гермиона, чтобы поругаться с отцом, одним из самых верных людей, каких ты только знала? Или ушла сама Гермиона? Да, отец говорил о ней, как о единственной, кто поверил ему во время Турнира Трёх Волшебников, но мог ли он преувеличивать? Идеализировать её? Зная отца — пожалуй.

— Похоже на него, — грустно улыбнулась Гермиона. — Наверное всё ещё винит себя, что не смог меня отговорить.

— О какой работе ты говоришь? — надоели эти танцы вокруг да около. К тебе приходят с проблемами, с нестандартными проблемами, теми, в которых не поможет ни один "стандартный" специалист. Это могут быть "деликатные" дела, и тогда ты выступаешь скорее в роли частного детектива, или что-то, требующее волшебного искусства.

Ты без гордости считала себя выдающимся волшебником без особенной специализации. Ты хороша почти во всём — от кулинарной магии до магической архитектуры. Что не мешало тебе, впрочем, отправлять посетителей к настоящему архитектору этажом выше, по совместительству дизайнеру и садоводу. В конце концов, ты работала не за процент от сделок, а за стабильную зарплату. По договору с "Универмагом услуг", ты брала на себя только те дела, которые не могли решить прочие специалисты — и заодно выясняла у клиентов, какой специалист им был нужен: твой кабинет разместили сразу у входа не просто так.

— Инженер? — интересно, как много было в ней неуверенности. Отец описывал её совсем не так — но что это именно Гермиона, ты была уверена. Опытным легилиментам вроде тебя ничего не стоит отличить правду от лжи, даже не заглядывая в мысли — кроме лжи, в которую человек верит совершенно искренне. — Мы создавали... систему заклинаний, — лицо Гермионы вдруг стало сосредоточенным и злым — это было так удивительно внезапно, что ты едва сдержала вздох удовлетворения. Так забавно! — Клятвы уже не работают, а мне всё ещё тяжело рассказывать. Мы работали вместе с Отделом тайн и давали специальную клятву о неразглашении.

— Непреложный обет? — конечно, не он — он "перестать работать" не мог даже в случае смерти всех, кроме давшего. Был у тебя случай, когда клиент предлагал бешеные деньги за снятие обета. Деньги ты взяла, но договор составила так, чтобы в случае неудачи претензий не возникло, и клиента предупредила, что снимаются только обеты с внутренним изъяном. Изъяна не нашлось, и в итоге клиент ушёл ни с чем — правда, не разочарованным. Кажется, чего-то такого он и ждал — просто попробовал для галочки. К тебе часто заходят "пробовать для галочки" решить нерешаемое. Иногда ты решаешь, чаще — нет, а деньги "Универмаг" получает всегда.

— Я тоже так думала, — качнула она головой. — Но эффект заклинания выглядел не так — светло-голубые нити вместо огненных — это какое-то заклинание невыразимцев. Непреложный обет вечен и неснимаем, а эту клятву я смогла убрать.

— Внушает уважение, — оценила ты. Вариантов магических клятв — немыслимое множество, но взять и снять любую с самой себя — это показатель волшебника уровня... тебя. Ты мысленно поставила Гермионе плюсик и уточнила, уже догадываясь, о какой "системе заклинаний" идёт речь. — Вас было много?

— Разработчиков? — Гермиона нахмурилась, припоминая. — Не меньше двадцати, но нас поделили на три команды, и каждая занималась чем-то своим.

— Ты занималась самым сложным? — это было бы закономерно.

— Ядром, — кивнула Гермиона. — Ты ведь уже поняла, что мы создавали?

— Надзор-Два, — кивнула ей. Ты не знала, что он начал создаваться ещё до твоего рождения, просто не задумывалась на эту тему, но сейчас поняла, что иначе быть и не могло: Надзор-Два был слишком масштабным проектом, чтобы сделать его за несколько лет. Ты осознала, что теперь Гермиона интересна не как клиент, а как человек, как разработчик одной из редких магических систем, о которых нет информации вообще. — Вас было всего лишь двадцать?

— Двадцать человек, пусть и лучших умов мира — невыразимцы чуть не решили, что это слишком много, — пожала она плечами. — Мы должны были бросить семьи, полностью отдалиться от магического мира и жить только в мире магглов, чтобы лучше понимать угрозу. Нам нашли лучших преподавателей всех обычных наук, разыскали лучших инженеров и учёных... не хочу знать, какими зельями они их опоили, но нам рассказывали всё и с любыми подробностями. Первые годы мы считали это невозможным — создать что-то такое, что окончательно скрыло бы магов от магглов с учётом всего этого технологического рывка, информатизации общества... Что бы мы ни сделали, магглы рано или поздно нашли бы нестыковки, а если не они — то их компьютеры.

— Запретить все компьютеры? — попыталась пошутить ты, примеривая на себя роль разработчика Надзора. Выходило не очень — ты даже не представляла, с чего начать.

— Мы думали над этим, — Гермиона сказала это так просто, а ты едва не выпустила чашку из рук. Они действительно могли бы... запретить все компьютеры? Удивительно! — Но тогда было уже слишком поздно, Международная Конфедерация не пошла бы на такое глобальное нарушение Статута. Трусы! — ты отметила подавленную злость, причём очень сильную.

— Ты жалеешь, что вы не запретили компьютеры?

— Да, — резкий, категоричный ответ. — Это было бы честней и... — она вздохнула и прикрыла на секунду глаза. — Может быть, со мной всё было бы хорошо.

— Отец рассказывал о тебе не так, — отметила ты.

— Пылкая идеалистка, готовая жизнь положить за свои идеи? — устало усмехнулась она. — Сейчас я повзрослела, а тогда — тогда настаивала, что мы не можем "мешать научно-техническому прогрессу". Если бы я не выступила против, если бы невыразимцы меньше прислушивались к МКМ... — она вздохнула. — Что сделано — то сделано. Прошлого не воротить, не изменить... — вдруг хищно сощурилась — и тут же выдохнула. — Нет, хроноворот — тоже не вариант.

— Только несколько часов, — а сколько именно, источники расходились — к сожалению, инструкции к прежним хроноворотам не сохранились вместе с ними самими. В старых семьях всё ещё можно найти поломанные хроновороты, только вот попытки их чинить заканчивались обычно... плачевно. Последствия одной из таких попыток разгребала и ты.

— Рекурсия, — чуть улыбнулась Гермиона. — Можно перейти на несколько часов ещё раз, и ещё, и ещё...

— Ты пробовала? — спросила на всякий случай.

— Да, — вновь удивила Гермиона. — Но сейчас уже поздно, даже если я найду хроноворот.

— Почему?

— Ты серьёзно не понимаешь? — слегка удивилась она. — Тогда слушай и молчи, — командные нотки. Похоже, она была не простым разработчиком, а лидером команды? — Мы пробовали разные идеи, проводили мозговой штурм — каждая команда отдельно, чтобы не застрять, мы никогда не пересекались после клятвы, — и тут же поправилась. — Невыразимцы говорили: "Чтобы не застрять". На самом деле, это помогало нас контролировать. Рабочий способ придумала наша команда. Его придумала я.

То есть перед тобой сидит автор Надзора-Два? Не всего, но как минимум концепции, самой идеи? Наверное, раньше эта мысль потрясла бы тебя. Теперь ты лишь слегка удивлена. Но и это удивление гораздо лучше обычного безразличия. Это место всё ещё удивляет тебя — поэтому ты продолжаешь здесь работать. Надолго ли? Ты чувствуешь, что однажды пройдёт и это — тогда ты отправишься в путешествие за новыми эмоциями, новыми удивлениями, за всем новым. У тебя, в общем-то, всё давно уже собрано, осталось закончить одно дело, и только отец пока просит подождать, надеется, что тебе "станет лучше".

— Я выпустила джинна из бутылки, как последняя дура, — лёгкая горечь в словах.

Ещё одна причина, почему ты работаешь здесь — эмоции. У приходящих сюда людей бывают редкие эмоции, а твоя эмпатия работает — в отличие от собственных чувств. Кто-то скажет, что жить чужими чувствами — это нездорово, и ты полностью с этим согласна, но давали ли тебе выбор? В Мунго есть специальное отделение для таких же, как ты, но недееспособных. Сначала тебя хотели поместить туда, но вскоре отец понял, что это делает только хуже, а пойти против авторитета отца не то что целитель — и министр магии не в состоянии.

— Какого джинна? Что ты сделала? — спросила у замершей, уставившейся куда-то сквозь тебя Гермионы.

— Что ты знаешь о Выручай-Комнате? — наконец, сфокусировала она взгляд, и вновь тебе показалось, что ты видишь старуху, а не волшебницу в расцвете сил, ровесницу отца.

— Пару раз ходила к ней, — пожала ты плечами, припоминая детство. — Отец рассказывал, но она была занята каждый раз.

— Выручай-Комнаты в привычном Гарри виде больше нет, — прокомментировала Гермиона. — Дверь больше не появится. Когда мы генерировали идеи, в основном, нерабочую чепуху, как можно сохранить Статут, я вспомнила о Выручай-Комнате. Она может превращаться во всё, что пожелаешь — а что, если бы мы смогли повторить то, что сделали основатели Хогвартса? Что, если бы мы смогли превращать все волшебные случаи в понятные магглам? Конечно, я не думала, что это сработает — просто мы говорили любую чепуху, которая только в голову придёт.

Но мою идею заметили, ей заинтересовались. В Отделе тайн знают о Выручай-Комнате. Я прочитала его историю, ещё когда не было никакого Министерства магии, только Визенгамот, Отдел тайн существовал, только назывался по-другому. Всегда есть могущественные артефакты, которые нельзя просто уничтожить, заклинания, которые нельзя знать широкой публике, но которые могут пригодиться в самом крайнем случае, понимаешь?

Ты кивнула. После инцидента ты много времени посвящала поискам новых знаний и слишком часто наталкивалась на Отдел тайн, который всегда был на несколько шагов впереди, забирал самое интересное, не брезгуя стирать память у самих первооткрывателей и изобретателей. Умом ты понимала, что это должно раздражать, но сердцем — было всё равно, ты не жалела о потраченном времени. Ведь иногда твои поиски более чем удавались.

— Выручай-Комната не была создана основателями — они её... локализировали, — сказала Гермиона. — Раньше мир был немного другим, более... волшебным. Магия была не только в волшебных лесах и животных, магах и артефактах, но и в самом мире. Когда-то давно даже последний маггл мог совершить что-то невозможное, подчинить мир своей воле. Мир был... пластичен, понимаешь? Совсем чуть-чуть, но весь мир. Но Салазар Слизерин, Годрик Гриффиндор, Хельга Хаффлпафф и Ровена Рейвенкло, когда были на пике своей силы, решили, что такая пластичность слишком опасна и что однажды кто-нибудь не просто пожелает что-то ужасное, но будет желать это так яростно и сильно, так долго и так точно и что никого из волшебников не будет рядом... Они, вместе с теми, прошлыми невыразимцами, хранителями тайн, смогли... сфокусировать, локализировать это... Свойство. Так в Хогвартсе появилась Выручай-Комната, специально ограниченная, чтобы никто из учеников или учителей не смог повредить миру. И когда я напомнила о Выручай-Комнате, то невыразимцы решили, что этот секрет может сработать нам на пользу.