|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
* * *
В полутемном помещении витал запах перегара. Звуки посуды перемежались с гулом множества голосов, создавая у восьмилетней подавальщицы Юни столь знакомое ей ощущение делового спокойствия. Несмотря на то, что коллектив находящийся сейчас в трактире был разношерстным, трогать ее никто никогда не решался. Потому что, во-первых, трогать подавальщиц у хозяина местного заведения вообще считалось делом опасным, а во-вторых — Юни была ему как дочь.
Про настоящего своего отца она знала немного. Когда она была совсем еще крошкой, папа пару раз появлялся в ее жизни: маленький небритый мужчина самым большим проявлением его любви к ней было пару раз провести по ее голове своей рукой. Впрочем, и от такой нежности маленькая Юни млела, всегда с теплотой вспоминая те редкие мгновения детского счастья со своим родителем. Большую же часть жизни она провела среди трактирных подавальщиц, которые в меру своей добросердечности помогали ей дальше двигаться по жизни то словом, то делом.
По словам окружавших ее женщин, отец сначала работал разнорабочим на хозяина одного из постоялых дворов, потом снарядился в охранники грузов, так и не вернувшись из одной такой командировки.
"Почему он так мало приходил ко мне? Почему он не взял меня к себе? Почему оставил именно здесь с Таманом?" — поинтересовалась как-то Юни у Алины — тоже работавшей на Тамана девушки, с которой девочка сблизилась более чем с другими.
"Говорят, у твоего папы ты была не единственная, Юни" — неловко улыбнувшись, ответила Алина, приобняв девочку — "А что касается Тамана, то он любил твою маму, когда она еще была жива".
Так и жила Юни изо дня в день. После смерти отца ручеек из тех грошей, что он платил Таману за содержание одной из своих дочерей — иссяк, и Таман взял на себя все расходы на содержание Юни. И вот, в один прекрасный день хозяин счел девочку достаточно взрослой, решив ее выпустить в зал обслуживать клиентов.
Будучи человеком неглупым Таман никого ни о чем не предупреждал. Он просто дождался момента, когда один из клиентов здоровый и толстый, шлепнул юную подавальщицу по мягкому месту. После этого, Таман вышел из-за стойки и самолично при всех переломал пальцы этому здоровяку, ставшему показательной "жертвой" для всех присутствующих.
Городской страже пришлось, конечно, заплатить немалую сумму за подобное "самоуправство", но Юни с тех пор больше никто не трогал.
А еще у Юни был секрет, о котором никто не знал. У нее был друг. Но его никто не мог видеть кроме Юни. Его звали Рупсель. У Рупселя были большие уши, огромные глаза, а сам он был маленький и очень добрый. Рупсель всегда помогал Юни: когда ей бывало тяжело, он веселил ее своими нелепыми движениями, кувыркался в воздухе как надутый бычий пузырь и смешно раздувал щеки. Когда ей было совсем тяжко, он подходил к ней и смотрел на нее снизу вверх своими огромными глазами, пытаясь поймать ее затравленный взгляд. В конце-концов ему это удавалось и, вглядываясь в его глаза, она видела в них отражение маленькой скрючившейся девочки сидящей на топчане и вся ее боль и страхи вдруг уходили, а Рупсель улыбался и растворялся в воздухе, чтобы появиться через несколько дней все таким же добрым и веселым.
А еще Рупсель ее оберегал. Так, например, однажды, когда Юни сбежала на улицу без разрешения Тамана, она вошла в узкую улочку чтобы срезать путь и побыстрее дойти до площади, где расположился временный цирк с веселыми акробатами и шутами, о котором шептались подавальщицы в общей комнате.
Вдруг впереди показалась парочка пьяных забулдыг, но Юни их не испугалась, ведь она знала, что ее защищает Таман, а значит эти двое не посмеют ее тронуть. Через несколько шагов она заметила справа в каменной стене дома небольшое углубление, в котором она увидела Рупселя. Ее друг улыбнулся и поманил ее к себе ладошкой. Юни остановилась в нерешительности: она очень хотела посмотреть на цирк, но ведь если друг просит к нему подойти, можно ли ему отказать?
Юни подошла к Рупселю, зайдя в углубление. Он весело кувыркнулся в воздухе и поманил ее к себе. А сзади двое пьяниц грязно ругались, ища "поганую девчонку" и растеряно оглядывая монолитную каменную стену. Потом они ушли и Рупсель поманил ее обратно в переулок. Тем вечером Таман наказал Юни за непослушание и побег, заставив одну из подавальщиц пару раз символически шлепнуть ее по попе.
Лишь через цикл девочка осознала, как все могло для нее кончиться в тот день, если бы не ее единственный друг Рупсель.
Этим вечером для Юни все шло как обычно: зал был полон, клиенты ругались, шептались и обнимались в пьяном угаре. Как вдруг дверь в трактир распахнулась и на пороге показались пять городских стражников.
Глава одной из местных шаек — Качан обернулся назад по кивку одного из своих подручных — тощего длинного парня с вытянутым лицом. Потом неспешно и медленно поднялся из-за стола:
— А, господин Руз к нам пожаловал! Могу угостить пивом вас и ваших подчиненных!
В это же время мелкий парнишка, сидевший на самом краю стола вместе с бандитской шайкой, молнией метнулся к черному ходу из заведения.
— Ты знаешь, зачем я здесь, Качан — ответил тот, кого звали Рузом — Сегодня день платить по счетам.
— Чтобы заставить кого-то платить, одного желания мало. Лучше садись и выпей с нами. Все вопросы можно решить: ты же понимаешь, чем все это для тебя кончится? Придется договариваться Руз — мир меняется, и не в лучшую сторону для тебя и твоих парней — тянул время Качан.
Парнишка вернулся обратно и что-то шепнул на ухо долговязому. Тот, в свою очередь, утвердительно кивнул Качану.
— Вот видишь — ты пришел один! Это называется "агония", Руз. Последний раз предлагаю сесть с нами за один стол: иначе ты уже отсюда не выйдешь.
Отвлекшаяся на перепалку в заведении Юни вдруг заметила уже не появлявшегося несколько дней Рупселя. Ушастик стоял в проеме ведущем во внутренние помещения и, улыбаясь, манил ее снова к себе ладошкой. Девочка бросила протирать стол, и пошла к своему другу. А Рупсель манил ее за собой, уводя все дальше и дальше пока не завел в темную кладовку, которую Юни почему-то никогда раньше не видела. В кладовке был полумрак и кто-то невидимый пел песню без слов о чем-то добром и светлом под аккомпанемент серебряных колокольчиков. Юни вдруг стало так хорошо и спокойно, что она погрузилась в сладкую полудрему.
Юни не слышала и не видела, как распоясавшаяся от собственной безнаказанности банда Качана окружила людей Руза, как они демонстративно вынули ножи, и как из центрального дверного проема и черного хода хлынула волна безликих бойцов Тайной стражи, облаченных в костюмы для спецопераций...
В этот день в Рурке и других городах Форлана повторялось одно и тоже в разных вариациях: сначала на передний план выходили обычные стражники, а потом, сметая любое сопротивление, на бандитов и разбойников накатывала неумолимая волна из силовиков Тайной стражи. Были, правда, и исключения из этого сценария, но исключения тщательно продуманные, и утверждение одного из учителей Фалкона о том, что бывает, когда сильный и волевой человек попадает в неприятности, в очередной раз обретало свое подтверждение в реальности.
* * *
Ближе к вечеру запах сжигаемой древесины в кузне стал рассеиваться. В последнее время заказов у Савура стало меньше и работу он и его подмастерья заканчивали раньше, чем обычно.
Облившись по пояс в углу водой из бочки, кузнец стал натягивать рубаху, когда его отвлек один из учеников:
— Учитель, тут к вам тот господин, что заказывал то самое кольцо...
Савур вышел из кузни и увидел сероглазого заказчика, что предлагал по 2 золотых в день за то, что кузнец возьмет на обучение еще одного ученика. Рядом с ним мялся молодой человек — видимо тот самый кандидат на обучение.
— Господин Савур. Я к вам с тем же предложением, о котором мы говорили более трех делим назад.
Хозяин кузни задумчиво наморщил лоб:
— Я думаю нам надо это обсудить. Но не здесь. Предлагаю пойти ко мне домой.
— Конечно — тут же согласился сероглазый.
Раздав распоряжения подмастерьям, кузнец повел этих двоих к себе домой. Жена, конечно, удивилась незваным гостям: ее муж крайне редко приглашал даже близких друзей в дом, а тут привел двух незнакомцев, с которыми был знаком хорошо если несколько часов.
— Оставь нас — обратился он к супруге после того, как вечерний стол был накрыт. Тон, которым эти слова были произнесены, однозначно давал понять жене Савура, что подслушивать тему дальнейшей беседы ей не стоит.
Когда жена покинула столовую, Савур окинул просителей тяжелым немигающим взглядом:
— Знаете, в этой жизни можно зарабатывать хорошие деньги, а можно — большие. И большие деньги всегда идут рядом с возможными неприятностями.
— Понимаю вас — согласно кивнул бывший заказчик — Сауло мне уже объяснил, что цена, которую я назвал за его обучение, абсолютно несопоставима с реалиями вашей профессии и это конечно у вас вызывает беспокойство. Оправданное беспокойство...
Тут сероглазый взял паузу, потом продолжил:
— Я не могу сказать, что беря его в ученики, вы абсолютно ничем не рискуете в будущем. Я мог бы поторговаться, сославшись на элементарное незнание цен на кузнечном рынке на момент моего предложения, снизив, таким образом, ваше беспокойство, но я не буду этого делать. Риск есть, но он невелик именно из-за того, что место возможного обучения моего будущего кузнеца при любом раскладе будет мало кого интересовать. Таким образом, риск даст о себе знать, в случае если сложиться цепочка из множества "если".
Сероглазый замолчал, испытующе глядя на хозяина дома. Савур плеснул себе на дно стакана ягодной настойки и залпом выпил. Потом промокнул губы матерчатой салфеткой.
— Допустим — я согласен, но тут у меня встает второй вопрос — с деньгами. Даже если я начну откладывать их на обезличенный счет, риск того, что мной заинтересуются будет очень высок. Возникнет вопрос: откуда у меня такие деньги? А хранить дома такие сбережения я опасаюсь.
— У вас уже есть готовое решение, к которому вы подводите разговор или вы ожидаете предложений от меня? Во втором случае мне нужно знать ваши планы на эту сумму.
Савур впервые с уважением посмотрел на сероглазого:
— Я хочу всегда иметь возможность ей воспользоваться, не изменяя при этом своего образа жизни, но и не оставляя следов в сберегательных домах.
Заказчик улыбнулся глазами:
— Тогда я предлагаю следующее решение. Сумма в размере, ну скажем, 200 золотых будет положена на обезличенный счет одной несвязанной с вами личностью. Сумма не настолько велика, чтобы вызвать серьезный интерес в крупной сети сберегательного дома в случае ее одномоментного вывода. Реквизиты обезличенного счета будут вам, разумеется, известны. Таким образом, мы решаем вопрос с возможностью быстро воспользоваться денежными средствами в сложной для вас ситуации. Собственно вы "засветитесь" только в момент вывода средств, и то — не факт из-за относительно небольшого их общего объема по сравнению с дневными операциями крупных финансовых структур.
Тут сероглазый тоже налил себе настойки и, принюхавшись к аромату, сделал маленький глоток.
— Во-вторых, оставшаяся часть суммы будет храниться непосредственно у меня. И вот здесь задержка с выводом средств будет значительной. Где-то в районе трех делим, если мы с вами согласуем порядок такого взаимодействия. Более того, я возьму значительную маржу за хранение этой суммы в 25%, потому что выступать в качестве сберегательного дома, откровенно говоря, не входило в мои планы до момента нашего разговора. Таким образом, Сауло будет у вас обучаться за 1,5 в место 2 золотых за исключением ста дней.
Кузнец потупил взгляд и серьезно задумался. Сероглазый не торопил его с решением, приступив к трапезе без спроса у хозяина.
— Получается, я беру часть ваших рисков на себя — наконец произнес кузнец — Если с вами что-то случится, то и денег я не увижу.
— Более того, это вообще вопрос доверия — подлил масла в огонь заказчик — Скажу откровенно — мне не улыбается решать ваши проблемы с сокрытием этих средств, но переговоры с вменяемым партнером от которого зависит и реализация моих идей не должны превращаться в ультиматумы, поэтому я иду вам навстречу.
Хозяин разлил настойку по трем стаканам. Мужчины выпили и пожали друг другу руки.
* * *
Луч солнца пробился через самую верхушку пушистого облака, отразился от вычурного рисунка на каменной плитке и мягко подсветил витражную панель, выполненную из драгоценных камней. Камни засветились калейдоскопом зеленого, красного, янтарного и фиолетового. Расфокусировав свой взгляд высокий мужчина с ястребиным носом и зачесанными назад длинными волосами погрузился в состояние близкое к нирване от водопада красок, что лились прямо в радужки его глаз.
— Кхм — кто-то тактично кашлянул сзади.
— Вестей, я так понимаю, по-прежнему нет? — не оборачиваясь, спросил мужчина того, кто стоял позади него.
— Нет — тихо выдохнул невидимый сейчас собеседник.
Послышался звук удаляющихся шагов. Мужчина прикрыл глаза и, постояв так минуту, повернулся направо. Потом медленно приоткрыл веки. Из обзорного окна находящегося на самой верхушке башни открылся вид подернутого поволокой Саартука. Дома как маленькие детские кубики расположились внизу, а суетящиеся люди были меньше муравьев. Череда бесконечных повозок на главных улицах напоминала медленно ползущую гусеницу, странным образом обхватившую границы различных кварталов столицы Имшара.
Отсюда, с невообразимой высоты центральной башни принадлежащей Прозрачной Спирали, казалось: сделай шаг — и ты взлетишь над миром подобно орлу, что не знает преград, сомнений и страхов, и будешь парить в холодных небесах вечно, на восходящих потоках ветров, что никогда не опускаются к земле.
В коридоре возник сквозняк: магический подъемник принес новых гостей. От группы вновь прибывших отделилась высокая блондинка с длинными волосами и подошла к мужчине. Она положила ему свою ухоженную руку с музыкальными пальцами на плечо мужчины:
— Керк теперь знает об отчете, полученном из нашего представительства в Форлане — тихо прошептала она.
— Я знаю, Ласана — не оборачиваясь, ответил мужчина — День будет тяжелым.
Женщина, ничего не сказав, удалилась в главный совещательный зал. Мерри постоял еще минуту у обзорного окна и, развернувшись, направился вслед за всеми.
Круглая купополообразная комната с резными стенами, пять широких окон, сквозь которые льется дневной свет, семь кресел для семерых — высших руководителей Прозрачной Спирали: так выглядит совещательный зал, в котором они решают важнейшие вопросы, а также улаживают свои внутренние дрязги.
Первый — глава совета, шестидесятилетний Торрен; вторая — его внучка Ласана: она возглавляет направление разработки и поиска новых заклинаний; третий — Самун: он отвечает за внешнюю политику дома и ее реализацию на территории всего континента; четвертый — Керк: в его ведении внешняя и внутренняя безопасность их структуры; пятый — Мерри: курирует силовые операции и подготовку боевиков во всей Спирали; шестой — Кармена: финансовое управление и финансовая безопасность; седьмой — Аллан: взаимоотношения с государственной властью Имшара и общее руководство административными вопросами внутри ковена.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
