Глава 7
Сегодня праздник у девчат
14 апреля 1826, Санкт-Петербург
В учебной комнате за столом сидел мальчик, пока ещё семи лет, по имени Саша. Он только что закончил делать пометки в чёрную книжечку и сейчас задумался о текущих делах. Если сравнить его с тем мальчиком, что приехал в Зимний дворец четырнадцатого декабря, то можно поразиться, насколько он изменился за неполных четыре месяца. Он вырос примерно сантиметра на четыре. При этом исчезла прежняя щуплость и тонкость. Его округлое лицо с пухлыми щёчками вытянулось, а щеки перестали выделяться своей пухлостью. Движения его ранее резкие и суетливые стали расчётливыми и точными. В его ранее весёлом взгляде появилась какая-то задумчивость. В разговоре он время от времени срывался то на крик, то на плач, то на смех. Он и раньше был весьма впечатлительным ребёнком, но тогда причины его слёз или крика были понятны окружающим и ему самому. Теперь же, он был непредсказуем. Ситуации, которые раньше вывели бы его из себя, он переносил стоически и при этом мог разреветься от совершенно невинной фразы или жеста. Игры ранее любимые и вызывающие радость, теперь, воспринимались им как обязанность. Ранее любимую, форму корнета, он теперь одевал лишь по официальным случаям. Вот и сейчас он был одет в сюртук с погончиками, считая это более практичным.
"Похоже, что наличие взрослого сознания сдвигает гормональный баланс. Это видимо и сказалось на моих отношениях с другими детьми. Если раньше они вместе со мной готовы были засесть где-нибудь в углу и вести долгие детские беседы обо всём, всём, всём. То теперь со мной дети стараются не общаться. Видимо почувствовали, что мне их разговоры не интересны. Я первые пару месяцев пытался влезть в детскую компанию, но потом понял - это бесполезно. Дети не приняли меня. Никто не осмеливается гнать меня, и всегда охотно отвечают на любой вопрос. Но видно, что они тяготятся моим присутствием. Я стал чужой для них в их, детских, забавах. Я поставил крест на попытке завербовать себе сподвижников из коллег по детским играм. Я перестал быть ребёнком, и теперь я для них чужой.
Ещё хуже дело обстоит с Мама. Первый месяц я изображал из себя занятого мальчика, и умело уходил от общения с матерью. Но "сколь верёвочке не виться", наконец я попался к ней в объятия. Насколько мог я постарался быть естественным. Только мама, кажется, почувствовала, что-то не так с её сыном. С тех пор, когда она смотрит на меня, взгляд у неё становится каким-то настороженным.
Пожалуй, единственный кто радуется изменениям в мальчике — это Папа. Успешная атака на параде на день Богоявления принесла свои плоды. Вот тогда, похоже, Папа и увидел в сыне не мальчишку. С тех пор его отношение ко мне резко поменялось, он стал говорить со мной как с человеком ответственным, почти взрослым, и всячески старался продемонстрировать это своё отношение. Причём делал он это с видимым удовольствием. Хотя я, следуя солдатской мудрости, старался лишний раз не показываться отцу на глаза. Впрочем, это было не трудно. Государь был очень занят, и встречаться приходилось в основном в официальной и полуофициальной обстановке. А там рассудительный сын, производил вполне благоприятное впечатление.
Что же касается воспитателя. То с ним я себя ощущаю Осей Бендером в клубе "Четырёх коней". Мне осталось только украсть ладью. В мою пользу играет только то, что Мердер не может решить, что делать со всей накопленной обо мне информацией. Ведь сам он надо мной не властен, а предъявить свои догадки Папа он не может. Предъявлять нужно не психологические заключения об изменении великого князя. Предъявлять нужно вполне конкретные зафиксированные проколы, причём желательно негативные. А их я пока не сделал. Я ем не так, говорю не так, хожу не так, но с этими умозаключениями Мердер к Папа не пойдёт. Посему пока я не украл ладью у нас с воспитателем шаткое равновесие. Я вовремя перестал играть с Мердером в шахматы. Свою задачу эта игра выполнила, я даже стал время от времени выигрывать. Ещё не хватало расстроить противника проигрышами. И без этого проблем хватает.
Но наличие данного шаткого равновесия не должно мешать делать дела. Чуть больше двух недель назад у меня состоялся замечательный разговор с воспитателем. Мы говорили о необходимости быть сильным и выносливым мальчиком и плавно перешли к спортивным играм. И вот тут я ввернул, про разговор Папа с английским послом. И что Папа заинтересовался английскими крикетными клубами. И даже задумался о введении таких же клубов при каждом гвардейском полку. Мердер тогда высказался как-то неопределённо:
— Государь не обдумав не примет ни одного решения.
— Вот и я так думаю, — с горячностью принялся я вкручивать ему свою установку, — надо сначала организовать один клуб и посмотреть, как это выходит. И даже лучше его сделать не при гвардейском полку, а при Вас, Карл Карлович. Да, да! Сделать клуб из сыновей придворных, чтобы развивать их силу и выносливость. И мне было бы интересно в таком клубе состоять.
— Полагаю это слишком хлопотное дело...
— Да ничего хлопотного, нужно-то человек двадцать пять детей и площадка для занятий и возможно пару комнат, для занятий в непогоду и всё. И тогда пустые детские забавы, превратятся в серьёзное дело, которым не стыдно заниматься даже взрослым. А я буду Вашим помощником, буду вместе с Вами проводить занятия. А может быть и в Ваше отсутствие, если у меня будет получаться, — было видно, что он попался. Хотя я довольно топорно выставил маяки, — Вы подумайте, насколько легче Вам будет заниматься со мной, если я сам буду стремиться быть лучше своих сверстников в клубе. И императору эта идея понравится, я уверен. Ведь он сейчас обдумывает создание таких клубов и будет только рад сначала опробовать эту идею.
Вот такой, примерно, был разговор. Я не сильно обольщаюсь на предмет своего красноречия. Конечно, Мердер не побежал сломя голову пробивать эту идею. И даже, наверное, отнёсся к ней с опаской. Но главное было сделано. Я практически уверен, что этот крючок уже достиг ушей Папа. И через тридцать минут, я напрошусь в попутчики Папа, в его ежедневной прогулке, и попробую подсечь."
Саша встал и направился в спальню. Там он спрятал книжечку под подушку и подошёл к шкафу. Он быстро переоделся в гусарский мундир, и в расчётное время уже караулил императора. Саша угадал время правильно. Возле подъезда уже стоял ожидающий императора возок. Император был как всегда точен. Ровно половину третьего он вышел и направился к лестнице, на которой, совершенно случайно, столкнулся с сыном.
— Папа, ты на прогулку? Возьмёшь меня с собой? — Сходу взял быка за рога Саша.
— У тебя же сейчас время на отдых, тебе скучно с другими детьми?
— Я не скучаю, но я с большим удовольствием провёл бы это время с тобой, а не в играх. Заодно и прогуляюсь, я сегодня на улице почти не был.
— Пошли.
Саша с Папа спустились вниз и уселись в возок. Возница тронул вожжами и возок покатился по улицам Петербурга. Сначала катили по набережной мимо адмиралтейства. Папа молчал и придирчивым взглядом оглядывал окрестности. Саша сидел рядом и помалкивал, полагая, что вступать в разговор первым было бы не правильно. Он тоже принялся наблюдать за тем, как разгружаются корабли у адмиралтейства и у английской набережной. Возница не спешил. Это прогулка. Возок плавно повернул обратно на Сенатскую площадь. Потом выбрался на Невский проспект и покатил по нему. Возле Аничкова моста император решил нарушить молчание:
— Значит, тебе не так интересно играть с детьми, как молча кататься в коляске? — Немного усмехаясь, спросил он.
— Мне кажется, что я вырос из этих игр. И просто кататься и думать о чём-то своём, для меня более привлекательно, чем бегать по коридору воображая себя пиратом на корабле. Мне хочется играть, но я бы хотел более осмысленных игр.
— Каких же игр ты хочешь?
— Я хочу чтобы игры не столько веселили меня, сколько развивали во мне какие-нибудь хорошие качества, например: силу, упорство, трудолюбие, ум, ловкость, смелость. А в детских играх не нахожу этого, в должной мере.
— Так что же ты хочешь? Ты ведь одно время в шахматы играл, а теперь перестал. А ведь это та самая игра, что развивает ум.
— Я не перестал играть в шахматы. Я просто стал меньше в них играть. Время от времени мы с Карлом Карловичем разыгрываем пару партий. Но нужно думать и о других качествах. Скоро уже наступит лето. Мы переедем в Царское, я буду играть в салки или в мяч. Но я бы не хотел, чтобы эти игры были забавой. Я не хочу играть в салки, я хочу, как древние греки, соревноваться в быстроте бега. Я не хочу играть в лапту, я хочу соревноваться командами как в английском крикете. Я хочу, чтобы это перестало быть игрой, а стало занятием достойным великого князя, и не важно какого он возраста.
— Да, Карл Карлович прав, ты сильно изменился после болезни, — душа Саши на секунду поискала себе место в других частях тела. Он замер в ожидании продолжения. — Он считает, что ты стал слишком взрослым и рассудительным для своего возраста. Теперь я и сам это вижу.
Они замолчали. Возок двигался всё дальше и дальше, а они сидели и молчали. Император смотрел на проплывающие мимо дома и прохожих и думал о чём-то своём. А Саша смотрел вперёд в холку лошади и соображал, как развернуть ситуацию. Молчание затягивалось, а Саша боялся ошибочной репликой усугубить ситуацию. Наконец решение было принято.
— Когда я болел, — Саша неспешно начал, — я много думал о том, что произошло с нами. О том, как ты стал императором. О том, как я стал наследником. О тех людях, что хотели убить нас за это. И я понял, что ни император, ни его наследник не могут быть слабыми... — Николая Павловича буквально развернуло в сторону сына, он весь напрягся, словно пытался вытянуть из Саши продолжение. И Саша, уже более уверенно, продолжил: — ...не могут уступить врагам. Если они сдадутся, то погибнут не только они, не только их семья. Погибнет вся Россия, — Голос Саши зазвучал громче и твёрже. — Погибнет империя, которую основал, наш предок, Пётр Великий. Поэтому мы должны быть сильными. Поэтому я должен быть сильным, если хочу быть достойным наследником. И я — буду!
Николай Павлович кивнул и снова повернулся разглядывать прохожих. Он и шевелил губами, видимо бемедуя с самим собой.
— ...отняли у меня ma petite Sasha... — удалось расслышать Саше.
Напряжение сразу ушло. Теперь Саша начал готовиться к реализации своей задумки. Сам начинать разговор об этом он не решался. Однако долго оставлять Папа в таком состоянии не следовало. Если искать случай, то он всегда подвернётся. Чуть впереди Саша заметил нескольких человек, о чём-то спорящих на повышенных голосах и яростно жестикулирующих. Он не преминул воспользоваться случаем.
— Посмотри Папа! Что это там происходит, — окликнул он государя, показывая на спорящих.
— Правь к ним! — велел император вознице.
— Что здесь происходит! — встав, повелительно поинтересовался Император.
Императору предстояло разобрать по справедливости спор между арендатором квартиры и арендодателем. Выяснив, что арендатор гвардейский поручик. Царь быстро нашёл решение, внеся "за своего подопечного" спорную сумму. Когда удовлетворённый владелец дома ушёл. По-отечески улыбающийся император, внезапно изменил выражение лица. Смерив поручика уничтожающим взглядом.
— Тебе, гвардии поручик, надлежит завтра по прибытии в часть доложить полковому командиру о произошедшем.
Император с наследником продолжили прогулку. Напряжение было снято, теперь можно было вернуться к прерванному разговору. Выждав несколько минут, Саша посчитал возможным начать:
— Гвардия, по мнению Карла Карловича, теряет боевую удаль, находясь в городе. Гвардейцы озабочены больше балами и пьянками чем службой, — Папа посмотрел на сына и, слегка выгнув бровь, улыбнулся.
— Он прав, только нельзя же всё время воевать. — возразил Папа.
— Нельзя, и не нужно. Нужно просто занять их чем-нибудь. Либо маршировкой как при дедушке, либо например, как рассказывал лорд Стэндфорд, создать им клубы и пусть мяч палками бьют, это всяко лучше, чем вино пить.
— Не наше это — клубы. Ещё нижних чинов заставить мяч бить, как это Пётр повелел, это одно. А благородных офицеров сложно представить за этим занятием.
— Так, Карл Карлович, уже придумал всё. Начать нужно с императорского дома. Первый клуб создать из детей придворных, для целей их воспитания и научения, — Саша распалился, и невольно увеличил темп речи, стремясь высказать основное. — Карл Карлович его возглавит. Я помогу. Будем соревнования устраивать. Заодно и посмотрим, как это всё действует. А там, если всё хорошо пойдёт, можно и взрослый клуб учредить. А потом уже в полках учреждать. А если плохо выйдет, так детский клуб распустить не сложно. И повода придумывать не надо — дети выросли и этого достаточно.
— А есть ли смысл тратить на это время и деньги, — нехотя сопротивлялся Папа.
— Затрат совсем больших не будет. А время. Чьё время? Карл Карлович и так за мной и моими товарищами по игре надзирать должен. А будет эта игра детской забавой или чем-то более серьёзным, большая ли в том разница для него. Конечно, детей будет больше. Карл Карлович, предполагает собрать около двадцати пяти человек, но для начала можно ограничиться дюжиной.
— А ты, значит, помогать Карл Карловичу собираешься, — ухмыльнулся Папа. — Ладно, обдумать это надо.
— Конечно, надо обдумать. Но вот это мне интересно, а просто в салки играть — нет.
Саша сделал вид, будто набычился, и стал разглядывать окрестности.
— Пора назад поворачивать! — крикнул император вознице — На набережную и по набережной к дворцу.
— В салки ему не интересно... — проворчал себе в усы Папа.
— Лучше расскажи, какие тебе занятия больше нравятся, — незатейливо перевёл разговор Папа
— Сейчас я и не учусь особо. Начало занятий Андрей Васильевич на осень наметил. Я нынче занимаюсь не по плану его, а лишь бы в праздности не прибывать. А больше всего мне хочется из ружья стрелять, да на коне скакать. Я ведь гусар.
— Я было подумал, что ты можешь увлечься географией. Месье Жилль очень хвалил тебя.
— Мне очень бы хотелось самому стать исследователем новых земель, но думаю мне суждено только снаряжать экспедиции, — грусть в Сашином голосе звучала неподдельно. — Меня вот русский язык больше заботит, нежели география. Он мне кажется чрезмерно сложным. Я с ним освоился, но мне не совсем понятна необходимость писать "ер" в конце каждого слова. Может лучше писать мягкий знак там где "ер" быть не должно. И остальные правила написания тоже сложны. В русской грамматике твориться какой-то беспорядок.
— Так ты готов уже реформировать Русскую грамматику, ха-ха-ха, — негромко рассмеялся Папа.
— Я не готов. Я готов просить об этом Андрея Васильевича, когда он вернётся из-за границы. А уж потом готов буду просить тебя, утвердить его проект высочайшим указом.
— Ну раз так, я буду ждать, — император пребывал в весёлом настроении.
Возница выкатил на набережную и оба пассажира смогли любоваться видом Невы.
— Красиво. Все флаги в гости будут к нам. — произнёс Саша рассматривая корабли стоящие вдали на рейде.
— Да, Санкт-Петербург — город, построенный вокруг порта, — Папа не мог не согласиться с Сашей.
— Самое главное чтобы этот порт не был единственным в России.
Дальше они ехали молча. Каждый думал о своём. Саша прикидывал возможные последствия от разговора и прибывал в радужных мечтах. Через два дня ему исполняется восемь и Папа, наверняка, сделает ему подарок в виде высочайшего распоряжения о спортивном клубе.
* * *
17 апреля 1826, Санкт-Петербург
Ночь. Храм. Толпа народа. Саша в первых рядах. Впереди басит митрополит. Служба тянется и тянется. Маленькому Саше раньше было интересно это таинство Воскресения. Сейчас же Саша ушёл из храма. Ушёл внутрь себя и не желал выходить обратно. Длительное атеистическое воспитание давало себя знать.
"День взятия Бастилии впустую прошёл...
Так, кажется, это звучало. Сегодня у меня было день рожденье. Казалось бы славный праздник. Только не срослось. Ни празднования, ни подарков. Ничего. Ибо сегодня Великая суббота — день торжественной скорби. А через, наверно, час наступит Пасха.
Весь день прошёл в исполнении молитв, общении с отцом Павлом и прочем безделье. Немного конечно удалось позаниматься. С утра как обычно сделал зарядку. Я ввёл эту привычку ещё в январе, когда на занятиях по гимнастике понял, что не вытягиваю до прежнего уровня. Тогда я решил пусть будет странным моё желание заниматься, чем странным станет невозможность для меня достать в наклоне до пола.
После обеда мои мысли о спортивном клубе удалось набросать для Папа на бумагу. Написал, что будем заниматься лаптой. Что разделю ребят на четыре команды, которые будут соревноваться. Что заниматься будем не меньше чем три раза в неделю. Что нужно заказать единую форму для каждой команды. Что нужно выделить поле для игры, помещение возле поля для занятий летом и помещение для занятий зимой и прочие мелочи. Писал не систематизировано, даже не старался упорядочить мысли, поскольку я всё таки маленький мальчик, который даже писать научился совсем недавно. Но главное я сделал. Я показал, что я действительно имею этот бзик. Разумеется, свою писанину выдал как собственную инициативу, напоминая, что Мердер будет главным, и он всё это упорядочит, дополнит и сделает всё "надлежаще".
Сразу как закончил, ещё до ужина, отдал эту записку Папа.
И всё, больше за весь день ничего хорошего сделано не было. Теперь торчу в церкви, проникаюсь таинством Воскресения Господня. А мог бы спать лечь.
Одна надежда, что от совмещения дня рождения и Пасхи не пострадают подарки. Не может же Папа обделить любимого сына с клубом, после всех усилий..."
* * *
18 апреля 1826, Санкт-Петербург
"... Как оказалось может."
Саша уже лежал в постели. Готовясь отойти ко сну. Воспитатель уже посапывал на соседней кровати. Саша устал за день. Праздник вымотал его. Он отстоял ночную службу, потом была утренняя литургия. Потом было всенародное празднование, на котором пришлось присутствовать. Только к вечеру всё слегка угомонилось. И во время ужина довольный Саша получал поздравления с днём рождения. Подарков было много, подарки были самые разные. Были среди них и традиционные для двадцатого века подарки — книги. Была и личная посуда и письменные принадлежности. Однако самые значимые подарки сделала гранд Мама в виде десяти тысяч рублей и Папа, подаривший небольшие, по меркам взрослых, нарезной штуцер и саблю. В целом подарками Саша был доволен. Хотя он надеялся на большее. Именно это разочарование и не позволяло ему уснуть.
"Ладно, ещё не вечер. Дожму я Папа. Не может же быть, чтобы не дожал. Так быть не может!
А штуцер и сабля пригодятся. Уже завтра продавлю Мердера, чтобы наладил тренировки с ними. Не отвертится. А то ходишь вокруг да около, вот и результат нулевой. Вместо игр в салочки, лучше саблей махать. Хотя спортивные тренировки в команде ещё лучше. Нужно подтянуть Паткуля, Виельгорского и остальных мальчишек на совместные занятия по фехтованию. Закину эту идею Мердеру. Не в лапту так в шпажки тренироваться будем.
И занятия по стрельбе теперь сделаем на регулярной основе. А то маршировать с ружьем два раза в неделю будь добр, а пострелять так пару раз всего дали за четыре месяца."
Успокоенный новой идеей Саша провалился в сон.
Орлов Денис Евгеньевич Маленький Саша Сегодня праздник у девчат
