Свинцом и фосфором: Страж империи

Открылась дверь, и в комнате для допросов появилось новое лицо.

Высокий худощавый человек лет сорока пяти, с высоким лбом, глубоко посаженными глазами и тонкими чертами лица. Неброский пиджак, приличный галстук, недорогие часы — типичный наряд агента службы безопасности. В нем все настолько сбалансировано, что он не бросается в глаза ни богатством, ни бедностью. У агентов всех служб безопасности всех стран мира, судя по всему, единый дресс-код: одеваться и выглядеть так, чтобы не запомниться никакой деталью и не привлечь ничем внимания.

Правда, я пока что воочию видел эсбэшников только двух стран, но думаю, они такие везде.

— Здравствуйте, Александер, — сказал худой, садясь напротив меня.

— И вам не хворать, агент как-вас-там.

Худой улыбнулся в ответ:

— Меня зовут Зарецки. Матфей Зарецки. И я не агент. Работаю в службе безопасности Сиберии, но аналитиком.

— Видимо, вы решили, что двадцати двух проверок 'рамкой' достаточно? — ухмыльнулся я.

Зарецки развел руками:

— Понимаю вашу иронию. Но и вы поймите. Когда из Зоны приходит некто, кому по ту сторону Зоны, в Аркадии, уже неделю как памятник поставлен — как тут не заподозрить одержимость?

Я кивнул:

— Конечно, понимаю. Сам бы проверил такого гостя несколькими разными 'рамками' — вдруг одна отказала. Но двадцать две проверки? Серьезно?

— Увы. Вы у себя на родине уже давно в списке погибших — а теперь оказывается, что в одиночку пересекли Зону. По сути, это еще никому не удавалось.

— Угу, — кивнул я. — А что, действительно памятник поставили?

— Ну еще бы. Правда, тонкий нюанс: памятник похож на вас, но поставлен графу Александеру Арклайту. Не хотите это прокомментировать?

Я вздохнул:

— Вам не надоело крутить эту пластинку? Я — не Арклайт. Я — Терновский.

Зарецки улыбнулся.

— А я — аналитик. Люблю, чтобы все данные были упорядочены, проверены и подтверждены. Это профессиональный пунктик, скажем так. Мы несколько дней ломали головы: спасать принца из Зоны Сопряжения ушел Терновский, восходящая звезда аркадианского телевидения, а памятник в итоге поставили Арклайту — тому самому, который утонул пять лет назад в одиннадцатилетнем возрасте. Терновский куда делся и как воскрес Арклайт? Наконец, почему канцлер Арклайт, который вместе с принцем крушение потерпел, напрочь исчез? Весь экипаж дирижабля — посмертно к наградам представлен, вся гвардия принца — и погибшие, и двое спасенных — перечислены поименно и награждены. Длинный список награжденных и погибших корпуса, который отвлекал внимание Порчи и одержимых во время спасательной операции. Поименно перечислен взвод Терновского. И только про канцлера Арклайта — а он был чуть ли не третьим человеком в Аркадии — ни слова. Просто ни слова. Ни некролога, ни упоминания в лоялистских СМИ — ни-че-го. Канцлером теперь стал маркграф Зэйн — даже указ о назначении Зэйна не обнародован. Словно Зэйн всегда был канцлером. Но вот сегодня утром приходит информация от наших людей в Аркадии: оказывается, газетчикам секретным указом запретили муссировать тему пропавшего канцлера. Ну а час назад курьером через диппочту передали интереснейшую статью.

Он положил передо мною столичную газету 'Вечерний обозревать' — по сути, главный рупор Императорского Дома Аркадии.

И на первой же полосе — моя фотография и весьма обширный некролог, полностью занимающий всю передовицу.

Я поднял взгляд на Зарецки.

— Ну и? Я и не сомневался, что меня объявят героем посмертно.

— Ага. Собственно, вот вы и подтвердили, что являетесь графом Арклайтом... ваша светлость.

Я тяжело вздохнул.

— Ладно, Зарецки. Вы можете думать, что хотите, а я просто повторю в последний раз: Александер Арклайт умер более пяти лет назад. В буквальном смысле слова 'умер'. А я — Терновский.

Зарецки положил руки на стол и наклонился чуть вперед.

— Понимаете, Александер, я не хочу думать. Я хочу знать. Вы не поверите, какую кропотливую роботу мы провели, пока вы сидели в карантине. Мы накопали кучу всего. Например, что в 'специальных тактических отрядах' Аркадии уже был человек с фамилией Терновский. Интересная деталь его биографии: он принимал участие в зачистке города Темерин после того, как там открылась локальная нестабильная Зона, и нашел на чердаке дома маленького мальчика, который пережил тот ад... Парни из вашего взвода дали несколько интервью о своем командире и упоминали то, что слышали от вас. Якобы, вы пережили Темерин, были спасены бойцом СТО и впоследствии пошли в СТО. 'Только эстэошники — чего-то стоящие ребята. Все остальные вояки — дармоеды'. Ваши слова?

— Мои. Вы полагаете, что я взял себе имя своего спасителя?

— А разве нет?

— Нет. Я родом из Темерина, там полно Терновских. А еще там есть городок областного значения — Терноград. Не поверите — там Терновский каждый третий.

— Ладно же. Еще мы узнали, что Дом Арклайт прекратил свое существование. Все его члены — родственники исчезнувшего канцлера — были лишены дворянства, привилегий и имени Арклайт. Имущество Дома и счета в банках были использованы, чтобы выкупить контракты всех парней из вашего взвода, а также появился 'фонд Арклайта', который занимается помощью сиротским приютам. Характерно, что управляющие фонда — некие Рюиджи Кибагами и Кай Зеркин, бывшие бойцы и ближайшие друзья исчезнувшего Терновского. И наконец — газета, что лежит перед вами. Там прямым текстом на нормальном болгарском языке написано, что Арклайт — это и есть Терновский. Александер Арклайт инкогнито поступил в СТО под именем Терновского. И знаете, что я предполагаю?

— И что же?

Зарецки улыбнулся:

— В статье ни слова о том, как и почему утонувший Александер, наследник Дома Арклайт, внезапно оказался в СТО. В статье ни слова о том, что он еще в раннем детстве показал потенциально шестой уровень магического дара. И у меня возник вопрос: для чего магу шестого уровня просрать, простите, свой талант в СТО? Вы стали 'притупленным', утратив дар к магии в обмен на стойкость к ней. Но в СТО берут только людей с первым и вторым уровнем, то есть с рудиментарным даром. Мага шестого уровня ни за что не пустили бы в смертники. Хотите послушать мою версию?

— Куда ж деваться, — вздохнул я.

— Абрахам Арклайт убивает своего брата, графа Арклайта, подстроив автокатастрофу, а затем топит его одиннадцатилетнего сына, Александера, и становится графом Арклайтом, а впоследствии и канцлером. Александер спасается каким-то образом, скрывается под видом беспризорника, опасаясь убийц своего дяди, выживает во время катастрофы в Темерине и в конечном итоге поступает в СТО, взяв себе имя своего спасителя и скрыв свой шестой уровень. Его расчет — отличиться, стать гвардейцем императора, и тогда однажды он, будучи вооруженным, окажется в одной комнате со своим дядей... Но возможность отомстить подвернулась раньше. Месяц назад вы спасли принца и отомстили своему дяде, видимо, заставив его признаться во всем.

Я несколько раз хлопнул в ладоши.

— Мои аплодисменты, специалист Зарецки. Вы явно не зря получаете зарплату. Браво, браво от души. Аналитика действительно впечатляющая... только все равно неверная, так как она основана на неполных данных. Верны практически все умозаключения, но вот чего вы никак не могли узнать, так это того, что малыш Сашик, он же Александер Арклайт, действительно мертв уже более пяти лет. Он выжил после покушения, но погиб в Темерине.

— Допустим, это правда, — сказал Зарецки. — Но тогда кто такой вы?

— А я, как уже было сказано много раз — Терновский.

Он приподнял брови:

— Отлично. Вы — Терновский. Арклайт давно погиб. Сразу же новый вопрос — почему памятник — Арклайту?

Я ухмыльнулся в ответ:

— Это же довольно очевидно. Арклайтом назвался я.

— Зачем?

— И это тоже довольно очевидно. Чтобы вынудить канцлера признаться в двойном убийстве. Чтобы он получил по заслугам.

На лице Зарецки появилось задумчивое выражение.

— Допустим. Вы выдали себя за Арклайта, чтобы таким образом отомстить за него?

— Именно.

— Следующий вопрос. По официальной версии, вы остались в одиночку прикрывать отход всей группы.

— Так и было.

— Раз вы при этом не погибли — почему не вернулись? Где вы были весь этот месяц?

Я ухмыльнулся:

— И снова все очевидно — в Зоне я был.

— Месяц?!!

— Да, а что? — невинно спросил я.

— И что вы там делали?

— То, что должен был. Вел зачистку.

Слово 'безумец' не было сказано вслух, но я четко прочитал его в глазах Зарецки.

— Ладно. Допустим. Вы месяц вели зачистку. Почему не вернулись к своим? Почему пришли к нам? Почему, присвоив себе личность графа Арклайта, отомстив за него и присвоив все то, что принадлежало ему по праву, вы остаетесь в Зоне вместо того, чтобы вернуться вместе со всеми и наслаждаться лаврами героя и прочими преференциями? Мы внимательно анализировали поступающую информацию: в интервью, которые давали ваши бойцы, были нестыковки. Мы пришли к выводу, что официальная версия о прикрытии группы лжет, и фактической необходимости остаться и прикрывать группу ценой своей жизни там не было. Вы живы, что подтверждает эту гипотезу.

Я положил руки на стол и подался вперед, копируя позу собеседника.

— Скажу вам то, что сказал принцу в ответ на этот же вопрос. Все дворяне Аркадии, включая и самого принца, делятся на две группы. На тех, которые не имеют понятия, насколько плохо живется внизу, на самом дне, и тех, у кого совершенно нет совести. Я полгода провел в роли уличного оборванца, жил в приюте, сбегал оттуда: там было еще хуже, чем на улице. Я знаю, какая нищета скрывается за блеском дворцов аристократических Домов. Я прочувствовал это на себе. И при этом моя совесть осталась при мне, таким образом, я не могу быть дворянином Аркадии. — Я чуть помолчал и продолжил: — Разумеется, все это я говорил как бы от лица Арклайта — на самом деле я провел на улице все детство. А вообще причины, вынудившие меня остаться в Зоне, несколько глубже. Более личные. Начнем с того, что я не хочу жить под чужим именем — и не только из страха разоблачения. Это раз. Моя совесть действительно осталась при мне — я не счел возможным присвоить то, что принадлежало малышу Саше, потому распорядился имуществом Дома Арклайт так, как, может быть, распорядился бы он, если б мог написать завещание. Это два. Третье... я пошел в СТО только ради того, чтобы отомстить за него. Месть свершилась — у меня пропала цель, заставлявшая меня делать то, что я делал. Ну как бы добежал к финишу, ленточку разорвал — а дальше куда, если я только этой финишной чертой и жил? А вот ненависть к эфириалам, одержимым и Порче — она никуда не делась. И я остался, чтобы продолжать зачистку... Как-то не хотелось мне обратно, в опостылевшую Аркадию. Понимаете, я люблю свою родину, но ненавижу государство. Ненавижу его социальный строй, обрекший меня на нищету с раннего детства.

— Забавно, — пробормотал Зарецки, — у вас еще до похода за принцем была репутация патриота...

— Вы про ту передачу, где я уделал Ирму фон Бунстер? Так там я лицемерил, как никогда до этого и как больше никогда не буду. Мною двигало только желание однажды добраться до канцлера — и когда я до него добрался, все остальное стало уже неважным. Потому я написал завещание от лица малыша Сашика, выкупил своих парней из СТО, ликвидировал Дом Арклайт и создал фонд Арклайта. А сам остался в Зоне — делать то, что умею и что должен. Делать то, что мне нравится. Полагаю, специалист Зарецки, теперь вы знаете все, что хотели знать.

Он некоторое время смотрел на меня молча, потом сказал:

— Догадываетесь, что мне кажется самым невероятным в вашей истории?

Я спокойно ждал, давая ему ответить на свой риторический вопрос.

— Мне кажется странным, что вы, сирота-беспризорник, пошли в СТО, потратили пять лет жизни, рисковали. И все это — только чтобы отомстить за мальчика, с которым были знакомы небольшой промежуток времени?

— Именно так. Увы, но месть за него — это все, чем я смог отплатить ему.

— Вы перед ним в долгу за что-то значительное?

В точку попал, ничего не скажешь. Да, я в долгу перед малышом Сашиком за все человеческое, что есть во мне. Но признаться в этом не могу, разумеется.

— Да, — сказал я вслух. — Очень значительное.

— Понятно.

Тут дверь открылась и в комнате появилась новая персона: жизнерадостная девица лет двадцати пяти в строгом костюме и с бейджем на довольно выпуклой груди. Точнее, новая только в этой комнате: последние два допроса она наблюдала из соседней комнаты, закрытой стеклом с односторонней прозрачностью.

— Приветствую! Вы не поверите, Александер, как я поспешила сюда, как только мой шеф узнал, что странный человек, пришедший из Зоны — это вы. Двадцать четыре часа тряслась в автомобиле, несущемся на всех парах на Край. Я, можно сказать, ваша фанатка с того самого момента, когда увидела вашу 'дуэль' с фон Бунстер!

— Неужто? — флегматично ответил я. — Как минимум одно ваше утверждение лживо — значит, лживо и все остальное.

— Простите? — растерялась она.

— Вы уже два дня тут находитесь и наблюдаете за допросами из соседней комнаты.

— Э-э... Как вы узнали?

— У меня свои методы. Я не только стрелять умею.

— Ладно, признаю, приврала немножко для красного словца и установления дружелюбной атмосферы, — повинилась она. — В общем, меня зовут Скарлетт Ковач, я работаю в министерстве обороны. И насчет фанатки — это правда. Не настолько, чтобы вешать ваш портрет в своем кабинете, но ваш первый телеэфир привел меня в неописуемый восторг. Честно говоря, даже как-то обидно, что ваше выступление было не от чистого сердца.

— Жизнь полна разочарований, — философски заметил я. — Так что вам от меня надо?

— Ну, не совсем мне — министру обороны. Я работаю в его команде.

— Интересная у министра кадровая политика...

Скарлетт улыбнулась:

— Вы про мой возраст? Обычно, когда меня спрашивают, как я так быстро заняла такую высокую должность, я иронично отвечаю 'насосала'. Людям, которые не обладают выдающимися способностями и не в состоянии оценить чужой талант, энергичность и способности, иные ответы кажутся неправдоподобными. Но человек, что в семнадцать лет зашел в Зону на двадцать километров и вывел оттуда свой отряд, не потеряв ни единого бойца, а затем вообще пересек Зону в одиночку, наверняка понимает, чего стоят способности.

Хм. А она не глупа.

— Вы не сказали, что вам от меня нужно. Ну или министру.

— О, ну это же совсем просто. Мы хотим предложить вам, Александер, основать в Сиберии центр подготовки специальных тактических отрядов и возглавить его.

— Зачем?

— Ну как это 'зачем'?! Все хотят иметь таких бойцов, как эстэошники! Про аркадианских эстэошников по всему Старому Свету ходят легенды, и иногда эти легенды даже правдивы! Александер, вы за месяц в Зоне сколько одержимых 'зачистили'?

— Около двадцати.

— Сколько?! — хором изумились Ковач и Зарецки.

— Около двадцати. Вначале было проще — они сами на меня перли. После того, как я убил с десяток, остальные поумнели и начали прятаться. Каждого приходилось сутками выслеживать и преследовать. Я даже заставил одержимых совершить невозможное ранее: четверо из них объединились в одну группу, чтобы защититься от меня, хотя одержимые и по двое действуют неохотно, что уж о четырех говорить.