Мажор - прода 20/02

Глава.

Зря Санни катил бочку на мое воображение — вовсе оно у меня не ущербное! Нафантазировал себе целую сагу: встречу с информатором на воровской малине, пароль-отзыв, расплату темными артефактами... Реальность предстала намного скучнее — ворам политические дела были неинтересны.

— А зачем мне знать, с какого жиру богатенькие мальчики и девочки бесятся? — с презрением отозвался вальяжно облокотившийся на конторку подручный Мурзы с непонятной кличкой Хак. После заноса пиал телохранитель авторитета к нам зачастил — чем-то ему наша лавка глянулась. Хотя понятно чем — в свои визиты Хак неизменно скупал у меня большую часть ассортимента, не раз делая нам дневную выручку.

Приглядывающий за нами из своего угла Рустам недовольно сверкнул глазами на громкий голос мужчины, но этим и ограничился — по местной преступной иерархии Хак стоял намного выше.

— Ладно, пошел я, дела! — Хак насмешливо помахал Мирзоеву ручкой, выходя на улицу.

Дела, дела... Уже май на дворе, а я как потонул в рутине, так и не мог из нее выкарабкаться. У дяди Жоры улучшений больше не наступало, а глядя на его лицо с все явственнее проступавшей маской смерти, опускались руки. Заказы скатились к однообразному конвейеру — никакого простора для творчества. Денежки капали, голодная смерть мне больше не грозила, но почти все уходило на лекарства и еду — болеть нынче недешево, да и продукты сильно подорожали. Пришлось даже поднять цены в лавке — и в официальном торговом зале, и на тот набор, который распространял из-под стойки. Артефакты я делал почти одноразовыми — несколько запертых в сейфе хороших накопителей было жаль тратить на откровенный мусор. Для поддержки постоянного спроса может и не худший вариант, в конце концов я всегда честно предупреждал, что вещицы хватит на два-три раза, так что распробовав, ко мне возвращались за новыми. Но кроме обломка привезенной из Аравии кости другого материала у меня не было, и этот мосол подходил к концу — как ни отпиливай по крошке, а каждый новый скол уменьшал остаток. В зоопарк, что ли сходить — поспрошать, куда девают останки сдохших зверюг? Промышленники для этих целей держали специальные зверофермы, вся продукция шла прямиком в производство, даже очередь иногда из покупателей образовывалась, туда не вклиниться, но вот так вот по мелочи иногда можно было найти в нетривиальном месте. К тому же мне не партию — пара лыток надолго перекроет потребности моей подпольной мастерской.

Можно было еще бомбу разобрать, чемодан с которой памятником моей глупости пылился под кроватью. Только не хотелось. Будет запас материала — Рустам начнет приставать с увеличением продаж, уж очень ему понравился стабильный заработок. Как я понял, у дяди Жоры было то пусто, то густо — он ведь не клепал то, что продавал, а покупал по случаю. В этом отношении мне было легче — постоянный денежный ручеек не иссякал. Зато связываться с ворованным я не рисковал — каналов сбыта дяди Жоры не знал, цен тоже. Вполне возможно по этим делам был Чиж, оправившийся "смотреть на Дюка из-под люка", Мирзоев тоже так считал и предлагал Чижа поискать. Для видимости пришлось согласиться, но я-то знал, что второй охранник давно уже кормит рыб в ближайшей речке — потайную дверцу я все-таки в итоге нашел. Расстраиваться потере приработка не стал — и шушеры в лавке стало поменьше, да и мои поделки с лихвой перекрывали всю упущенную выгоду. Но у Рустама были свои резоны волноваться — благодарность "за пиалы" требовалось выражать в еженедельно заносимом на нужный адрес конверте. И "отдариваться" суммой меньше установленной ставки считалось "не комильфо". Словесные кружева скрывали простую истину: не будешь платить — начнутся неприятности с пожарной инспекцией, с санитарными службами и прочая-прочая. А сильно задолжаешь — могут и пиалы забрать обратно, дав отмашку всему городскому отребью.

Но в вопросе увеличения моей производительности мы с охранником в корне расходились: официально магазинчик мне не принадлежал. Это дядя Жора знал, что дело куплено на отцовские деньги и переводил половину прибыли на секретный счет, а вот его наследница вряд ли продолжит так поступать. Хуже того: я находился здесь полностью на птичьих правах и с приездом неведомой Маруси Пушкиной вряд ли задержусь дольше, чем сказать "Здрасьте — до свиданья". К сожалению, смерть антиквара уже была не за горами, с каждым днем это становилось все более заметно. Лавка функционировала, точка не закрывалась, налички на все нужды хватало, так чего еще? Упахиваться ради благополучия чужой тети? С этим не ко мне!

А еще Рустама неожиданно оказалось слишком много в моей жизни. Его бабушка целыми днями крутилась наверху в квартире, как-то очень по-хозяйски поглядывая на обстановку. Сам он приходил рано утром и уходил поздно вечером. Вроде бы для себя старался — работу в городе с его биографией по-прежнему было не найти, но это "для себя" уже перерастало в навязчивый тотальный контроль. Дошло до того, что я по забытой детской привычке стал присматривать себе пути побега. Байки про артефакторов, посаженных на цепь в подвале, родились не на пустом месте. Меня бы цепи не удержали, я все же нормальным магом был, но тут неизвестно, что хуже: тихо сидеть и подчиняться, скрывая свою суть, или с шумом вырываться из переделки. По мне так лучше в нее не попадать совсем.

Прогулки по утрам остались единственной отдушиной — почти с боем отстоял это право у семейки Мирзоевых. Дядя Жора по утрам спал, а даже если нет — час моего отсутствия ничего не решал. Пеленки делать ему я уже насобачился, а ел он крайне мало, тая на глазах. Общение... увы, общение ему уже тоже не требовалось — старик все чаще впадал в забытье.

Сегодня я добрел до давно замеченного фонтана — городские власти наконец-то его запустили, порадовав жителей видимостью возвращения порядка. Несмотря на ранний час, у чаши с водой уже резвилась местная ребятня, в тени набравшей цвет сирени миловалась парочка примерно моего возраста. Залюбовался. У нашего дома в Николавске тоже был похожий...

— Угадай, кто? — на глаза опустились две пахнущие нежными духами ладони.

Сердце совершило кульбит, подпрыгнув до горла, а потом часто-часто заколотилось о ребра. Накрыл чужие кисти своими.

Маленький шрамик между указательным и большим пальцем на правой руке отсутствовал...

Не нащупывались привычные мозоли от руля и работы с оружием...

Но... на запястье болтался браслет с вязью рун. Очень знакомых рун.

— Неза... — чужая ладонь опустилась с глаз на губы, зажимая едва не вырвавшееся слово.

— Юля, Колокольчик, просто Юля, — шепнули мне на ухо.

Резко развернулся, едва не снеся близко стоявшую девушку.

"Что за?!"

Любимые карие глаза смотрели с чужого лица уже не раз виденной красотки! Нет, если постараться, то можно было найти что-то старое, что-то... хотя, присмотревшись, так и не смог найти ни единой запомнившейся черты. Только общее неуловимое сходство, как могут иногда быть похожи случайные люди.

— Как?

— Я же обещала тебя найти! Далеко ты забрался.

— Нет... да... как ты так выглядишь? Это навсегда?

Прошлое лицо наемницы имело мелкие изъяны — слабую асимметрию, даже крохотный след остался над бровью от шального рикошета. Но оно было живым, настоящим, это же... словно любимая спряталась за маской. Очень красивой, почти совершенной, но все же фарфоровой кукольной маской.

— А тебе разве не нравится? — надула губки девушка. Еще одно отличие — раньше эта гримаска смотрелась милой, теперь же...

— Н... — вовремя вспомнил обидчивость наемницы, — Нравится, конечно! Да, нравится!

— В клинике постарались! — похвасталась Незабудка, — Ну что мы стоим, уже люди оборачиваются! Давай пройдемся, — и, подхватив меня под ручку, повела к уже открытому кафе. Полицейскому кафе! В смысле: основным контингентом завтракающей толпы являлись сотрудники ближайшего околотка.

— А...

— В том-то и прелесть, Колокольчик! — отозвалась Незабудка на мои сомнения, усиливая нажим на руку.

Наше появление в зале не вызвало никакой реакции: стражи порядка жевали, переговаривались, переругивались, читали свежие газеты, делали что угодно, но не обращали на нас внимания. Меня немного успокоило, что мы были не единственной парочкой гражданских — в глубине я заметил нескольких студентов университета, поглощавших предлагаемые заведением наборы из каши, яичницы, бутерброда и кофе. Мы заказали себе такие же.

— Как жил, чем занимался? — первой приступила к расспросам Юля (Лиля?), устроившись за столиком.

— Как-то... по-разному... — то ли обстановка смущала, то ли постоянное несоответствие голоса собеседницы ее лицу, но слова на язык шли плохо.

Но потихоньку-помаленьку разговор складывался: сначала я ей рассказал очень отредактированную часть своих приключений, потом она.

— Ты же без всего сбежала, как выбраться удалось?

— Не совсем без всего, деньги от саеды Зухры за последний поход у меня хранились. А потом не забывай, я же казначеем была, в любой точке мира могла свои сбережения снять.

— Кто были те люди?

— Плохие люди! — недовольство Незабудки почти не отразилось на мимике, с ее нового лица можно было читать только самые яркие эмоции, — Давай не будем о них. Было и прошло.

— Просто мне показалось, что у них к тебе что-то личное. Сначала думал, что спецслужбы, но потом как-то...

— Это наймиты той семьи, чьи родные пострадали при взрыве, — немного поспешно перебила меня Юля, — Давай не будем о них!

— А дальше?

— Добежала до порта, купила билет. Египет, Крит, Италия. Во Франции удалось найти подходящую клинику, долго восстанавливалась... Зато теперь красавица!

Если смотреть объективно, то новая внешность наемницы стала даже чересчур красивой, но что делать мне, которому старая нравилась больше? С другой стороны — это же Незабудка! Живая! Ёпта, какая мне разница, как она выглядит, когда вот она рядом?!

— Дорого, наверное? — справившись с чувствами, спросил первое пришедшее в голову.

— Впритык хватило. Зато никто не узнает, даже ты, признавайся, видел на улице и прошел мимо! — улыбнулась девушка.

— Да, несколько раз. Думал, почудилось. И как ты теперь?

— Живу у знакомых, пытаюсь начать жить заново. А ты как со своим наследством? Разобрался?

— Пока нет, сама видишь, что в стране творится.

— Кстати, о стране. Я ведь думала тебя через общего рыжего друга искать, не знала, что он такое отчудит. Ты ведь с ним связь имеешь? Как он?

Полицейские разошлись на службу, кафе заполнилось новыми людьми, но все равно место не казалось мне подходящим, чтобы обсуждать Санни и его дела.

— Связи нет, мы с ним потерялись. Почти так же как с тобой.

— Но вы же не ссорились?! — Незабудка встревожено взяла меня за руку.

— Да нет. Говорю же — потерялись. Он меня у доктора оставил, потом облавы начались, я на круизник, он меня поискал и домой свалил. А теперь сама понимаешь, ему не до старых знакомых.

— Тебя бы я просто знакомым не назвала, мне иногда казалось, что вы почти братья.

— Побратимы, — я не стал вдаваться в наши запутанные родственные связи.

— Серьезно? Тогда понятно, отчего он тебя так любил. Он даже за Зину, по-моему, не так беспокоился, как за тебя всегда.

— Зина погибла, кстати, знаешь?

— Как?!

— Все, с кем мы тогда ехали, погибли. Засада в пустыне. Может, и не зря Мальва переполох подняла.

— Надо же, не знала... Жаль девчонок... — после долгой паузы она вдруг спросила, — А ты сам откуда узнал, если к Христ больше не возвращался? Или ты с ней потом связывался, это же опасно было!

— Знакомого наемника потом встретил, он рассказал. А с Христ нет, не виделся и не связывался больше.

— Это хорошо, — успокоилась Юля, — Ой, меня же сейчас потеряют! Мне бежать пора!

Глянул на часы и сам выругался: пора было открывать лавку.

— Я зайду к тебе вечером?

— Конечно, заходи! — Незабудка уже знала, что живу я с больным дядей и не очень-то свободен в своих передвижениях.

— Тогда до вечера!

Запечатлев на моей щеке легкий невесомый поцелуй, девушка скрылась в толпе. А я понесся к дому дяди Жоры, уже представляя головомойку от Рустама и бабы Шайды — в мое отсутствие попасть в лавку и квартиру они не могли.

Целый день все валилось из рук, мое взвинченное состояние даже Рустам заметил. На его замечание огрызнулся, но постарался успокоиться, что давалось нелегко.

"Незабудка живая!" — восторженно верещал в голове мальчик Кабан. Но беда в том, что я вырос из его коротких штанишек. Жизнь поспособствовала. Помимо радостных писков в голове рождались еще и другие мысли. К примеру, на мой прямой вопрос о дочери Незабудка уклончиво ответила:

— Семья, где я ее оставила, недавно переехала в другой город. Я решила сначала встать на ноги, а потом уже ехать за ней.

Я до сих пор не знаю, есть в реальности эта дочь или нет. Допустим, нет. Зачем ей тогда поддерживать заведомое вранье, которое рано или поздно вскроется? А если есть? Тогда почему-то на ум приходит отец, который раз за разом, не жалея сил и средств, отправлял целые команды на поиски — внимание! — ненавидящего его сына! Не ласкового ребенка, не милого лапулю, а озлобленного подростка, который теоретически после очередного неудачного побега мог и нож ему в брюхо воткнуть! Можно сказать, что это от того, что у него те самые средства и силы имелись, но я уверен, он бы и без них делал то же самое.

Второе. Из Аравии я уехал, имея на руках почти фантастическую для юноши сумму — в переводе на рубли получилось где-то сто тысяч. И мысли о коррекции внешности меня посещали — в силу возраста у меня даже нормальная борода до сих пор не росла, чтобы хотя бы немного замаскироваться! Но, узнав расценки, я от этой идеи отказался. Мне это показалось дорого. Мне! А Незабудка не раз говорила, что ее доходы на порядок скромнее. Сам факт ничего не значит, но подвизаясь у Рульки, я как-то слышал, что Христ уже после моего побега попала в финансовые неприятности. Подробностей никто не знал, но в свете высказанного "Я же казначей"...

Еще до кучи: Незабудка Санни недолюбливала. Начать с того, что он сам был не подарок, но ей еще просто неприятно было его присутствие. Так с чего ей тогда переживать, поссорились мы напоследок или нет? И поддерживаем ли мы контакт? Не потому ли, что из заурядного мага-наемника Санни за эти полгода превратился в значимую политическую фигуру? Пока оппозиционную, но чем судьба не шутит?

И, кстати, возвращаясь к предыдущему пункту, ее очень обеспокоило, что я связывался после отбытия с Христ. Может быть, та могла сказать о ней нелестное?

И что меня бесило больше всего: я отчетливо осознавал, что все эти вопросы я задаю себе только потому, что никак не могу связать встреченную утром девушку со своей любимой. Мне даже начало казаться, что это не моя воскресшая невеста спряталась от всего мира за новой маской, а маска присвоила себе черты моей девушки.

Но ночь закрыла все сомнения. В майской темноте я словно вернулся на год назад, мне даже слышался в наших стонах шорох песка.