Записки странствующей травницы

Глава 1

Лошадь шла медленно и неохотно. Тропинка, до этого вилявшая по полю как пьяный заяц, выровнялась и еле заметной ниткой ложилась впереди, обозначая направление, следуя которому я надеялась, наконец, выбраться к деревеньке.

Темень вокруг — непроглядная. По моим подсчетам давно за середину ночи перевалило. И дернуло же меня вечером свернуть с наезженного, но малолюдного тракта.

— Великополе? Ежели по дороге — то еще две версты до развилки, а там ужо свернуть и обратно ехать. Крюк, стало быть, получится, зато ровненько. — Бесхитростно указал пальцем, встретившийся по пути мальчишка.

— Крюк получится? А другая дорога есть? — Трястись в седле с раннего утра то еще развлечение. Тело ныло и просило отдыха. Перспектива сократить путь к теплой постели и сытному ужину воодушевляла неимоверно.

— Есть, конечно. Я ж как раз по ней и шел. — Парень поскреб не слишком чистый затылок и ткнул пальцем на опушку ближайшего подлеска. — Отам за деревьями обойдете слева яр и дальше напрямик. Там тропка хоженая. Через версту уже к деревне выедете. Наши часто так срезают, чтобы по дороге не пылиться. — Парень взглянул на мое сосредоточенное лицо и, помявшись, спросил — Ну я этова... пойду. Мне к тетке до ночи успеть еще надо в Кратовицу.

Развернувшись, селянин зашагал в противоположное от нужного мне направления, а я, вздохнув, направила лошадь к опушке. И теперь об этом нещадно жалела. За тем неглубоким яром оказался еще один подлиннее, затем на пути возникло поваленное дерево, локтей семь в обхвате. Объехав его, естественно, никакой тропки не обнаружила. Редкий лесок, зеленеющая весенняя трава и никаких признаков близкого поселения. Самым разумным решением было бы повернуть назад, но необходимость разворачиваться, искать дорогу обратно, а затем объезжать деревню по кругу просто угнетала. Поэтому я с упорством молодого бычка тронула поводья и направила конячку в правильном, как мне казалось, направлении. Естественно заблудилась.

И даже тонкая тропка, которую я обнаружила уже впотьмах, выехав из подлеска, не спасла ситуацию. Она тянулась уже не первый час, петляя так, что невозможно было определить первоначально направление. Ругая себя на все лады, пришлось потратить толику магии — зажечь тусклого светляка и пустить его возле лошадиных копыт, чтобы хоть как-то осветить путь.

И вот я здесь. Посреди поля с невысокими холмиками вдоль узкой тропы. С запасом магии, которого не хватит даже чтобы от ночного морника избавиться. Не самый лучший расклад. Конечно в такой глуши вряд ли какая серьезная нечисть может встретиться. Но все же останавливаться на ночлег я не рискну. Лучше потихоньку, но двигаться. Когда-то же тропа закончится... И холмики эти как-то странно выглядят. Камни, что ли? Из любопытства я остановила лошадь и спешилась.

— Стой смирно, Овечка. — Перекинула поводья вперед и сделала несколько шагов вбок от тропы. Точно, камни. С близкого расстояния цельные глыбы из серого известняка никак не спутать с земляной насыпью. Пусть даже покрытые мхом и поросшие кое-где травой. Етить твою налево! Да это же кладбище! Старое и заброшенное, но все же место захоронения! Вот почему тропа такой ровной стала. Последние десять минут я вдоль могил ехала. Ночной погост — это уже совсем плохо. Надо скорее выбираться. Быстрым шагом я направилась вперед, ведя Овечку под уздцы. В ожившие скелеты и привидения я не верила, так как достоверных подтверждений байкам и страшным росказням у костра не встречала. Но опасаться было чего. Пусть от погребенных здесь когда-то остались только кости — этого вполне может хватить для того, чтобы привлечь неприхотливых падальщиков — нечисть, которая слишком слаба и пуглива для того, чтобы охотиться в поселениях, но вполне может соблазниться одиноким путником.

Стоило подумать о неприятностях, как к тихому посвистыванию ночного ветра прибавился новый шум. Возня доносилась впереди на тропе, и я в нерешительности остановилась, положив руку на защитные амулеты. Шорох земли сменился тихим поскуливанием. Совсем странно. И страшно. Словно маленький щенок ластится к мамке в ожидании ласки.

С замиранием сердца решила пустить светляка не несколько саженей вперед. Шарик желтоватого цвета медленно двинулся, останавливаясь через каждые несколько секунд. Долгие мгновения ничего не происходило. Все потусторонние звуки исчезли и это нервировало не хуже, чем если бы я слышала вопли и крики, или стоны, или чавканье, как в лучших традициях страшных сказок.

Ногу что-то мягко обхватило. Я дернулась, взвизгнула и на миг потеряла концентрацию. Шарик тусклого света исчез с тихим пшиком. Лошадь, всхрапнув, попятилась и потянула меня за собой. Сообразив, что противник не решил воспользоваться несколькими мгновениями темноты я, чертыхнувшись, зажгла новый светляк, выплеснув немного больше силы, чем это требовало. Магический шар отразился в трех парах глаз, направленных на меня. Грохлы.

Я выругалась про себя, не решаясь двинуться с места. Кобыла, проникшись моим страхом стояла как вкопанная. Вот это дааа... Легендарные могильщики считались редкостью в этой части королевства. Из давних летописей уродцы перекочевали в страшные байки и так и оставались монстрами, которыми пугают непослушных детей.

Я до этого не встречала грохла вживую, но увиденная когда-то давно картинка в учебнике не оставляла сомнений. Сейчас передо мной стояло семейство одного из самых кровожадных и безумных подвидов нечисти. Широкая морда со слегка вытянутой пастью переходила в толстую, крупную шею. Гибкое, жилистое тело напоминало собачье, отличие заключалось в непропорционально длинных передних лапах с острыми как бритва когтями. В оранжевом свете светляка их кожа выглядела словно пжухлый пергамент, местами выцветший, местами сморщившийся. Такое в страшных снах должно сниться, но никак не появляться вживую ночью.

Самый крупный из троицы доставал мне до пояса. Скорее всего самец. Самка и спрятавшийся за нее детеныш стояли чуть сзади, внимательно приглядываясь и любопытно насторожив лысые ушки. Никакой агрессии. Спокойные и уверенные в себе.

О грохлах достоверно было известно всего несколько вещей. Первое — они не стайные. Селились по двое-трое в заброшенных кладбищах, питались старыми костьми или забредшими на их территорию живыми, будь то люди или животные. Могли месяцами обходиться без пищи и охотились только на тех, чей размер превышал их собственный.

Второе — они не любят далеко уходить из насиженного места. Если до первых лучей солнца грохлы не находили добычу — все семейство возвращалось в свои норы и ждало следующей ночи.

Третье — рассвет делал из безумными. Кто бы не создал эту нечисть, он, видимо, решил здорово развлечься за их счет. В темное время суток грохлы были безобидны, словно новорожденные котята. Но как только солнце выходило из-за горизонта — превращались в коварного и расчетливого хищника. Не самый приятный сюрприз, особенно для тех, кто сперва по незнанию принимал их за милых, но уродливых собачек.

Ходили байки, что два грохла без труда могут справиться с десятком вооруженных всадников. Врожденная осторожность не позволяла им поедать добычу, когда в округе еще есть кто-нибудь живой, а значит ни отвлечь, ни направить их по ложному следу не получалось. Яды данная нечисть отторгала, боевой магии почти не боялась. Бороться с ней можно только специально обученным отрядом, а таких на все королевство меньше десятка было... Еще, как и любая другая нечисть, грохлы боялись сильных охранных амулетов. Такие в обязательном порядке вешались в любом городе и более-менее большом селении, как раз таком как Великополе. Однако до него еще добраться бы...

А пока мы стояли впятером: я, лошадь, нервно стригущая ушами и три грохла, разглядывающие нас с, похоже, гастрономическим интересом. Теорий о том, что спокойных грохлов надо убивать ночью я что-то не припоминала. И пока пытаться не планировала. Если одного я бы с горем пополам смогла на несколько минут оглушить, то два остальных порвут меня на кусочки за несколько мгновений. Плохой расклад.

— Х-хорошие собачки, хорошие... — Тихонько протянула я.

Маленький грохл согласно тряхнул мордой, совсем по собачьи облизал пасть с двумя рядами острых клыков и, мягко приблизившись ко мне почти вплотную, стал сосредоточенно вынюхивать ботинок. От сердца слегка отлегло. Если до сих пор не напали — значит хотя бы часть из написанного в учебниках правда и у меня еще есть шанс. Надо спешить.

Больше не медля, я пошла быстрым шагом вперед, ведя Овечку на поводу. Небо, тем временем, начало светлеть. Вокруг все отчетливей просматривалась местность — нестройные ряды холмиков, чередующиеся с пустыми прогалинами. Возле тропки тусклыми разноцветными пятнами различались полевые цветы: мак, желтовка, лютики... До полноценного рассвета оставалось несколько часов, и я то и дело нервно поглядывала на бледнеющие звезды. Грохлы сначала чудь поотстали, но затем нагнали нас и бежали по бокам, то удаляясь, то вновь возникая в поле зрения, словно почетный эскорт. Эдак сгину в глуши и даже холмика от меня не останется!

Неожиданно, кладбище закончилось. Местность словно топором обрубили. Я оказалась на высоком и крутом пригорке, а вдали... вдали еле-еле виднелся огонек. Слабый и мигающий словно в мареве, но все же реальный, а не плод моего воображения. Неужели выехала? Да тут меньше версты осталось! Я не сдержала улыбки. Оглянувшись по сторонам, заприметила пологую тропку и стала аккуратно спускаться, не выпуская из рук лошадиный повод.

Где-то на середине спуска ушей достиг едва различимый звон, словно вдалеке поворошили кучу битого стекла. Я остановилась, прислушиваясь. Минуту ничего не происходило. Может, показалось. Еще раз оглянувшись, я продолжила спускаться. Ступив на ровную землю, сразу же залезла на уставшую лошадь и припустила ее галопом по равнине. Оглянувшись, отметила, что семейство грохлов осталось внизу пригорка. Словно в нерешительности самец сделал несколько шагов вперед да так и остался на месте.

Спасительный огонек не угас и с каждой секундой приближался. Меня переполняло ликование. Удалось! Выбралась-таки! Вскоре впереди уже можно было различить огороды и темные силуэты домов. Вдалеке угадывались виноградники. Деревня еще спала. До третьих петухов оставалось около часа.

Дом со светящимся окошком был на самой окраине. Добротная двухэтажная постройка, окруженная низеньким заборчиком и аккуратным двориком. Из двух печных труб вился сизоватый дымок. В три часа утра? Зачем? Праздник что ли у них какой.

Как только я подъехала и спешилась, раздался хрипловатый лай. Старый пес едва высунулся из будки, скорее оповещая о незваных гостях, чем пытаясь отпугнуть.

— Эта кого там принесло? — Грозный мужской голос послышался из недр сеней. — Сказано было — не ранее десяти гостей принимать будем, а пока нечего, не готовы еще! — Вслед за внушительным баритоном в проеме показался немолодой уже хозяин. — Ишь невтерпеж! Успеешь налюбоваться еще! — Мужчина, наконец увидев меня, в растерянности остановился и поскреб широкой ладонью бороду. — А ты эта кто? Не местная чтоль? А ну цыц! — это уже было небрежно брошено собаке.

— Здравствуйте, — приветливо начала я, проглотив вертевшееся на языке "дядечка", — травница я. Ночлега ищу. От самого Егурада к вам добиралась.

— Ааа, магичка значит. Что-то припозднилась ты с ночлегом, светать начало. — Добродушно хмыкнул селянин, одной рукой почесывая для разнообразия внушительный животик, а другой делая приглашающий жест. — Рано вы в этот раз собираться решили. Тут тока этова, нету домов свободных. Дочку я замуж выдаю, вот сегодня гулять начинаем. Ежели не брезгуешь, могу на лавке место выделить, да только здесь через пару часиков такая кутерьма начнется — и мертвого разбудит.

Не решившись спорить насчет магички, я поспешно заверила:

— Мне бы для начала просто отдохнуть с дороги, выспаться я и днем могу.

— Ну тогда заводи свою животину в сенник, двадцать шагов от дома, — беспечно махнул рукой в сторону, — а ежели медьку дашь — так сына кликну, он и расседлает, и напоит и свежей травицы насыплет, а?

— Зовите, — кивнула, — если еще и почистит — две дам.

— Проходи в дом, покуда дело... Меня, кстати, Кудлаем кличут. Староста здешний. — Мы вошли через сени в просторную комнату, видимо, считавшуюся проходной. — Обожди, туда соваться чужим не велено. — Кудлай кивнул на дверь в противоположной стене, за которой раздавались топот и звяканье. — Щас сам чего-нибудь съестного добуду. — Сказав это мужчина скрылся в рабочей части дома. Сквозь приоткрытую дверь вырвалось мучное облачко и сытный запах сдобы. В животе требовательно заурчало.

Я оглянулась и направилась к широкому дубовому столу. Кинув седельные сумки на лавку, я уселась сама и с наслаждением вытянула ноющие ноги. Уффф...

Буквально тут же внутренняя дверь отворилась и в комнату вошел молодой парень, лет двадцать от роду.

— Вашу лошадь отвести надо? — Взгляд прямой и ясный, но по кругам под глазами видно, что не только я эту ночь вдали от кровати провела.

— Да, во дворе привязана.

Больше ничего не спрашивая, парень вышел на улицу. Прошла минута и в комнату бочком вошел староста. В руках несколько тарелок со снедью, а подбородком еще и кувшин придерживает.

— Вот, это от женки моей. Как узнала, что гость прибыл, так и расстаралась, говорит, примета хорошая. — Рассказывая, Кудлай расставлял посуду на столе. — Роньку видела? Эта вот старший. Бабы и его умотали. То воду им таскал, то дрова подносил... Это ж обычай у нас. Все кумушки и подружки в ночь собираются и советы молодой давать начинают. А как рассветет — так и к печи. Гостей-то немеряно собралось. Человек пятьдесят. Вся родня, стало быть, еще вчера посъезжалась. Со всеми побрататься успел. Это ж дело какое! Единственную девку в семье мужу отдаю. — Ни на мгновенье не переставая тарахтеть, Кудлай подвинул ко мне печеную картофелину и холодную мучную лепешку, а сам налил себе квасу и уселся напротив. — А ты, стало быть, на учения магические приехала, так учителя ваши ранее середины весны не появляются. Две недели ждать еще.

Я покачала головой и, прожевав, наконец объяснила:

— Не маг я, а травница. Вольнонаемная. По городам и селам езжу, то тут то там останавливаюсь, работу ищу.

— Воно как... А звать тебя...? — Я сообразила, что до сих пор имени своего не называла и на секунду помедлила.

— Зовите Ерви.

— Ерви... — От мужчины не укрылась моя заминка. — И не магичка, говоришь... Но ведь в академии вашей училась? — Взгляд старосты остановился на небольшой брошке в виде факела — символе Академии магии и лечебного дела, приколотому к вороту куртки.

— Училась, но грамоты не имею.

Грамотой по старому обычаю называли круглый серебряный жетон с изображением ветки лаванды, лежащей на раскрытой книге. Этот знак отличия давал право оказывать магические услуги и обязывал платить в королевскую казну определенный налог. Мою последнюю фразу можно было понимать по-разному: бросила обучение на ранних курсах, не сдала выпускные экзамены или вовсе была отлучена от гильдии за преступление. Староста только хмыкнул.