Операция "Муравьиный бог"

Операция: "Муравьиный бог"

Пролог 1.

Мужчина лет сорока, в светлом плаще, с виду явно приезжий, оперся локтями на балюстраду, глядя на раскинувшийся внизу город. Рядом, пристроившись на каменной лавочке, праздный пенсионер отщипывал от лежащей в бумажном пакете булки, крупные куски, и раскрошив их пальцами, сыпал крошки голубям. Голуби топтались рядом, суетясь и наскакивая друг на друга. Шумно хлопая крыльями, подлетали новые, планируя кругами, заходили на посадку. Один стремительно пикируя к угощению, едва не задел крылом седоватый висок мужчины в светлом. Тот, запоздало уклонившись, с усмешкой отошел подальше от громко воркующей голубиной толпы, перемещаясь вправо, ближе к лестнице.

Город в дали, был подернут серой весенней дымкой. Небольшие — в три-четыре этажа, старые здания спускались вниз ярус за ярусом. Доносящийся откуда-то из центра, негромкий городской гул, своей размеренностью, придавал ощущение будничности. Здесь же воздух был свеж, прозрачен, словно суета рабочего дня обтекала этот район, не касаясь и не прилипая. Машины, в основном микролитражки, стояли припаркованными на обочинах узких улиц. Прохожих было на удивление мало. По старинной, щербатой лестнице, весело щебеча, поднималась небольшая группа молодежи, как водится в Париже — разная лицами. Первыми, европейского вида парочка: юноша, за руку с некрасивой девушкой. Следом за ними, две мулатки и чернявый паренек, похоже, латиноамериканец. Наряды их также отличались разновкусием. Драные джинсы перемежались с цветастыми пончо. Обратили внимание на птичий пир, засвистели голубям. Весело, одобрительно, что-то крикнули старичку с булкой и направились выше — к Сакре-Кёру, торчащему в холодном парижском небе, белоснежным ледником на вершине горы.

Следом за ними по лестнице поднялся пожилой человек в легком замшевом пиджаке и джинсах, с небольшой холщовой сумкой на плече. Окинув окрестности быстрым, словно бы профессиональным, взглядом, он направился к мужчине в светлом. Тот нетерпеливо подался навстречу, спросил что-то. Пожилой утвердительно кивнул. Они пожали друг другу руки и, перекинувшись парой приветственных слов, вместе покинули площадку.

Спустившись вниз, мужчины наискось пересекли широкий тротуар, обошли юных танцоров: один управлялся с магнитофоном — включал и гасил музыку, второй, то выделывал почти акробатические па, то застывал в неожиданных позах, когда обрывалась музыка. Мужчина в светлом плаще пошарил в кармане и бросил паренькам на ходу пару монет. Его спутник демонстративно сунул руки в карманы и ускорил шаги. То ли ему не глянулись кудрявые мулаты, то ли он вообще был противником такого способа заработка.

Перед крошечным сувенирным магазинчиком, в витрине которого были выставлены разнокалиберные эйфелевые башенки и безвкусные брелки с триумфальными арками, мужчины свернули направо в узкую боковую улочку. Пожилой шагал уверенно, с небрежностью, выдававшей в нем местного жителя. Минуя людные переулки и избитые маршруты богемного Монмартра, он вел своего спутника несколько окружным путем. Нетуристические кварталы старого центра сохранили очарование провинциального городка, и приезжий с любопытством разглядывал старинные домики, вплотную стоящие и словно подпирающие друг дружку. Изредка эту сплошную разнокалиберную стену разрывали узенькие пешеходные дорожки, спускающиеся сверху вниз.

Пройдя извилистыми переулками, они вскорости вышли на крошечный пятачок, уставленный мольбертами, тряпичными стульчиками и прочими атрибутами, которые отличали этот богемный уголок, давно ставший всемирно известным. По краю площадки росли редкие деревья, а в каждом здании, кольцом окруживших художественную "мекку", были устроены кафе и кофейни.

Мужчины обогнули площадь слева и остановились у кафе "La Mere Katherine", хозяева которого не поленились выставить несколько столов и стульев на улицу, в надежде на теплую погоду и случайных клиентов. Моментально к ним подскочил официант, и чуть склонившись, защебетал что-то многообещающее. Пожилой оборвал его на полуслове и отрывисто произнес несколько фраз. Официант почтительно попятился задом, и скрылся в кафе.

Пожилой с улыбкой посмотрел на своего глазеющего по сторонам спутника, и окликнув его, жестом указал на ближний столик. Они присели. Помолчали глядя друг на друга. Затем приезжий откинулся на спинку стула и глядя куда-то мимо, начал говорить. Официант принес две чашки кофе и выхватил из карманчика на фартуке зажигалку, заметив, что посетители достали сигареты. Он насторожился, что-то странное было в них. Не сразу понятное. С виду обычные посетители... Что же?.. Вот что... разговор. Пожилой говорил по-французски, его спутник отвечал ему на каком-то другом языке... Какой же?... кажется русский. При этом, они очевидно прекрасно понимали друг друга. Говорили не таясь. Любопытный гарсон, проходя мимо столика, жадно улавливал обрывки фраз. Понимая естественно, только родной язык.

— Неужели, месье Эндрю, вы думаете, что у вас повторился феномен девятьсот двенадцатого года?

— Да, есть основания предполагать... по крайней мере признаки сходны. И, кстати, во Франкфурте...

— Но ведь и тогда не было доказано!

— Поймите меня, Жан, ситуация близка к критической... Если мы упустим это дело, дадим им шанс... боюсь тогда... В общем, впору предполагать самое невероятное!

— Что говорят наставники?

— Вы же знаете, Жан, что они обычно говорят. Наверное, и тогда, они то же самое говорили. Вы ведь занимались этим делом, вспомните! Пожалуйста... Генрих мне сказал, что вы сохранили все материалы.

Пожилой задумчиво пожал плечами:

— Признаться не думал, что это еще кому-нибудь понадобится. Право слово, надо было отойти от дел, чтобы о тебе вспомнили. Хорошо, я передам вам, все что у меня есть. Все бумаги. Мне они, все равно больше не нужны, может хоть вам пригодятся. Я собственно принес с собой, — он указал на холщевую сумку висевшую на спинке стула. — Безусловно, Генриху я доверяю. Видимо дело действительно серьезное, раз вспомнили старого Жана-Поля. Не знаю, сможет ли это вам чем-нибудь помочь. — Он открыл сумку и достал из нее старую потертую кожаную папку. — Здесь все — материалы по делу, протоколы допроса свидетелей, осмотры места происшествий, аналитика... в общем все, что мне удалось тогда собрать. Не так много. Но вы понимаете, война! Извините, здесь без новомодных штучек... напечатано еще на "ремингтоне", что-то дописано мной от руки. Впрочем подчерк у меня довольно понятный. По силам вам будет разобраться в моем французском?

— Да, конечно! — тот, кого он называл, Эндрю, нетерпеливо кивнул головой. — Спасибо вам большое, Жан! Все же, между нами: вы-то сами, как думаете... это был наблюдатель?

Пожилой упер локти в стол, обхватив ладонями седую голову.

— Что вам сказать Эндрю... Эти мысли не оставляли меня все прошедшие годы... я бы очень хотел ошибиться, но все указывает именно на это. Мои выводы подвергались сомнению и даже осмеянию некоторыми нашими...

— Да, я знаю... — перебил его приезжий, — со мной сейчас точно также. Разумеется, прятать подобно страусу, голову в песок, значительно удобней, чем признать очевидное, пускай оно и крайне неприглядно! В общем спасибо вам, за поддержку! В случае успеха, я всегда упомяну, что ваши данные были использованы...

Пожилой сделал пренебрежительный жест рукой:

— А вот это пустое. Я хотел бы, чтоб все это и вправду оказалось вымыслом глупого старика...

Мужчины молча допили кофе, пожилой жестом подозвал официанта, расплатился за обоих. Поднялся из-за столика, на несколько секунд задержался, глядя в глаза своего визави:

— Я надеюсь на вас, Эндрю! И кстати, не забудьте про гарсона... он слишком любопытен — протянул руку и коротко попрощавшись, не оборачиваясь ушел. Приезжий остался сидеть за столиком, задумчиво докуривая сигарету. Невидящим взглядом он скользил по пестрой толпе художников и любопытных иностранцев. Кто-то из близстоящих рисовальщиков обратился к нему по-французски, в слабой надежде на заказ. Он молча, равнодушно отвернулся. Поймав взгляд официанта, сделал ему приглашающий жест. Тот с готовностью подскочил, очевидно рассчитывая на чаевые. Однако услышал только одно слово:

— Забыть!

Глаза парня, на секунду остекленели. Затем он потряс головой, словно отгоняя наваждение, посмотрел сквозь странного посетителя, будто его не было за столиком, и как ни в чем не бывало, отправился по своим официантским делам.

Эндрю, затушил окурок в пепельнице, и уже хотел было прикурить новую сигарету, как вдруг напрягся... сквозь гул толпы прорезалась русская речь:

— ...Это не составит труда. Приходите завтра часам к двенадцати. Я буду на этом самом месте...

Он повернув голову и, уперся взглядом в импозантного немолодого художника с седой кудрявой бородкой и зачесанными назад длинными волосами. Художник беседовал с папашей юной толстощекой барышни, не отрываясь от работы — он набрасывал карандашом на листе, ее портрет.

Сам художник и его клиенты не показались ему хоть сколько-нибудь знакомыми. Он несколько секунд внимательно разглядывал всю русскоязычную троицу, затем смяв приготовленную сигарету в руке, бросил ее в пепельницу. Поднялся и, оставив таки на столике пару монет — чаевых официанту, покинул площадь в направлении противоположном тому, куда ушел его недавний собеседник.

Выйдя на улицу Ламарк, мужчина в светлом плаще смешался с прохожими и спустился в метро.

Пролог 2

Рабочий день заканчивался. Можно даже сказать, уже закончился, так как заказов на сегодня больше не было. Вообще денек выдался паршивенький, сплошной простой, два мелких заказика. Заработка никакого. Поругавшись на эту тему с диспетчером, Валентин Платов, прозванный в таксопарке "профессором" за специфическую бородку и круглые старомодные очки, завел свою старенькую грузовую "мазду" и отправился в гараж. Раз работы нет, движок хоть глянуть. Со вчерашнего дня чуткое ухо старого водилы, улавливало в работе пожилого мотора, какие-то посторонние шумы.

Погода начинала портиться. Небо почти закрыла легкая пелена облаков. Жара спадала на глазах, кажется даже, стало накрапывать. Платов выключил кондиционер и, опустив стекло, закурил. Вроде бы и бросал, но в последнее время от постоянных стрессов, связанных с чертовой работой, снова начал.

На углу Красноярской и Челюскинцев с тротуара ему энергично замахал рукой какой-то парень. Наметанный глаз Платова сразу распознал в нем потенциального клиента, и "мазда" замигав поворотником, съехала на обочину.

— Командир!.. — закричал ему парень, — Дело есть на миллион! Холодильник отвезти срочно надо, а я до вашего брата дозвониться не могу. Поздно говорят, рабочий день кончился. Во народ, денег им не надо... тут делов минут на двадцать! Как ты? А?

Платов оценивающе посмотрел на парня. Не понравился он ему. Молодой совсем, лет двадцать не больше, а тыкает (нашел командира). Хлыщеватый... Лицо невнятное, белобрысые брови и ресницы, красная бандана на лысой голове, джинсы какие-то драные, несмотря на жару клепаная кожаная куртка... рокабилити, бля...

— Триста, — мрачно сказал он, надеясь, что парень отвалит. За час работы он обычно брал двести рублей.

— Окей, окей, — легко согласился парень, чем еще больше не понравился водителю. "Зачем я только тормознул" — подумал Платов. Но отказаться от халявных трех сотен не смог. Тем более, что работы было, по словам хлыща, меньше чем на полчаса. Он нехотя приглашающе мотнул головой и открыл замок двери. Хлыщ обежал спереди кабину и уселся на место рядом. От него пахнуло каким-то крепким дезодорантом, вперемешку с потом.

— Куда ехать? — мрачно спросил таксист. С каждой минутой парень нравился ему все меньше, хотя он и не мог понять причину охватившего его раздражения. Ну не приятный, ну и хрен с ним, лишь бы башлял. Парень внимательно посмотрел ему в глаза.

— Да ты не волнуйся командир! Думаешь, денег нет? Вот тебе деньги... — он вытащил из нагрудного кармана пятисотку и протянул Платову.

— Сдачи нет, — сказал тот непонятно зачем. Сдача у него была.

— Да бери все! Я не жадный! Ты только дело сделай... надо очень!

"Мазда" тронулась и свернула на Челюскинцев.

— Куда ехать-то? — повторил вопрос Платов.

— На Каменскую. Я покажу. А сейчас, давай езжай через Вокзальную магистраль, там и заберем этот долбаный холодильник...

Свернув с Челюскинцев и проехав дворами, грузовичок вынырнул на Вокзальную магистраль. Миновали ЦУМ. После светофора хлыщ сделал знак остановиться.

— Тут тормозни, командир (опять, бля, командир)... А, вот и они... ждут уже.

Машина съехала с проезжей части и припарковалась на небольшой стоянке возле магазина, где двое парней стояли рядом с большой картонной коробкой.

Платов вылез из кабины и пошел открывать свой рыдван. Его пассажир присоединился к тем двоим, и они, не сказав друг другу ни слова, вместе, с видимым усилием приподняли коробку и потащили ее к машине. Когда коробку водружали в кузов, она сильно накренилась — еле удержали, и бросившемуся на помощь Платову показалось, что в ней что-то явственно булькнуло. "Фреон что ли?" Впрочем, от проносящихся мимо машин шум стоял изрядный, так что могло и просто послышаться. Платов задраил дверцы кузова и водрузился на водительское место. Его пассажир уселся рядом. Оставшиеся на тротуаре "грузчики", молча двинулись, к стоявшим у самого края стоянки, двум мотоциклам.

— Едем что ли? — спросил таксист. Парень посмотрел на него как-то странно

— Сейчас подожди минутку, мне звякнуть должны.

Его сподвижники напялили на голову черные зеркальные шлемы. Сели за рули своих байков. Мотоциклы, как по команде, дружно взревели и быстро ускоряясь, один за другим промчались мимо грузовика, в сторону Площади Ленина.

Они проторчали на стоянке еще минут пять. "Странно! — между тем думал Платов. — Чего он машину на Красноярской-то ловил, если холодильник тут?" Нехорошо ему было от этих мыслей. Связался с какими-то... отморозками, прости господи... но деньги взял, чего теперь. Сидевший рядом парень вдруг встрепенулся:

— Ладно!.. Давай, поехали быстрей, опаздываем!

Платов только плечами пожал, заводя двигатель, никто ведь так и не позвонил. Грузовичок тронулся, не спеша встраиваясь в поток движения. Парень вдруг потянул на себя ремень безопасности. Щелкнул замок. Таксист недоуменно повернулся к нему (чего это вдруг он про ремень вспомнил) и шарахнулся в сторону. На него смотрел он сам, вернее чудовищно искаженное отражение в зеркальном шаре, в который превратилась голова пассажира.

"Шлем что ли?.. Откуда?.." — пронеслись хаотические мысли. Одновременно почувствовал, что не может шевельнуть ни рукой, ни ногой. Накатился невыносимый страх... жуть... Он хотел заорать, но не смог выдавить из себя ни единого звука. Пассажир потянулся к нему и левой рукой с неожиданной силой вдавил его ногу в педаль газа, а правой, легко смахнув руки водителя, вцепился в руль. "Мазда" вздрогнула и понеслась, набирая скорость. Платов с безмолвным ужасом таращился на стремительно приближающийся светофор, загоревшийся красным и толпу двинувшуюся переходить перекресток. Удар! Люди полетели, как кегли! В кузове с грохотом упала коробка, грузовик несколько раз подпрыгнул на попавших под колеса телах и, потеряв скорость, стукнулся о фонарный столб. Перекособочившийся безвольным телом Платов ударился лбом о боковую раму и потерял сознание... Абсолютно непострадавший пассажир "мазды", отстегнул ремень безопасности и с полминуты что-то еще делал в кабине. Затем он распахнул дверцу и, выскочив из машины, побежал в сторону метро. Никто ему не препятствовал. Вокруг бестолково суетились и кричали люди. Из-под закрытых дверок кузова грузовичка, толчками лилась желтоватая прозрачная жидкость, здоровенной лужей растекаясь по дороге, прямо среди разбросанных ударом машины тел. Судя по явственному и с каждой секундой все усиливавшемуся запаху — это был бензин. Через несколько секунд в кузове "мазды" раздался громкий хлопок...