Спаситель 8 глава

СПАСИТЕЛЬ 8 глава

Дмитрий Старицкий (с)

СПАСИТЕЛЬ

8.

Ехали на юг полуострова долго. Дороги тут как таковой нет. Балки и овраги нередки. А за трактором идти уже далеко. Так что я не гнал, внимательно глядя куда рулю. Да и черную пыль после пала поднимать не хотелось. А она тут же взвивалась, стоило хоть чуть-чуть притопить педаль.

Степь как вымерла. Только птицы в небе ещё летают.

— И когда тут появится новая трава, — спросил инженер у Сосипатора, склонившись к нему с заднего сидения.

— После первого дождя и вылезет, — ответил псарь, посасывая пустую трубку-носогрейку. Курить в машине он не решался.

— А когда будет первый дождь? — не отставал Жмуров.

— Как бог даст, — со всей серьёзность ответит псарь.

Ян и Михаил крутили головами, старясь хоть что-то разглядеть в этой черной пустыне.

Всё зверьё убежало от огня, а возвращаться ему было пока незачем. Вот взойдет новая травка, появятся тут снова копытные, за которыми придут хищники. И всё будет по-прежнему.

Будущая береговая линия Черного моря четко выделялась чернотой на фоне зеленой приморской долины — пал дальше в низины не пошел.

А там такое ''Серенгети''... Наверное, всё зверье с полуострова сюда от огня сбежалось. Помимо постоянных обитателей.

Но перепады высот были значительные, склоны крутые, и мне долго пришлось искать приемлемый съезд. Я понимал, что ''патрик'' вездеход, но не хотелось сдуру опрокинуться.

Наконец определись и со съездом, и с ближайшей целью.

Вышли из машины. Разобрали ''мишени'' в небольшом стаде пятнистых косуль и выстрелили залпом.

Что такое меньше трехсот метров для тяжелой 8-миллиметровой пули? Попали все. Выстрелы никого особо не напугали. Остальные олешки так и оставались пастись практически на том же месте. Нет еще у них генетической привычки — бояться звука выстрела.

Подъехали ближе, спугнув косуль рыком дизеля и наезжающего на них вездехода.

Стали загружать добычу в кузов, заранее мной выстеленный толстой целлофановой плёнкой.

И тут у нас объявился конкурент. Всем конкурентам конкурент. Матёрая львица решила, что у таких мелких организмов она может легко отнять добычу.

Подходила она к нам не торопясь, угрожающе порыкивая и крутя круглыми ушами как локаторами. Пока вроде только отгоняла нас от наших же трофеев.

Но у львицы оказалась мощная акустическая поддержка в виде громкого львиного рыка. От этих инфернальных звуков мы встали в ступор. Такое ощущение, что яйца скукожились, втянулись внутрь организма за лобковую кость и там дрожат.

Только Сосипатор хладнокровно поднял винтовку, подождал, пока наглая хищница приблизится и выстрелил львице в лоб. С двадцати метров где-то. Может немногим меньше.

— Смотрите не обсритесь, — прикрикнул он на нас и, вынув кинжал, стал снимать с львицы шкуру, громко при этом приговаривая. — Не бойтесь львиного рыка. Львы никогда не охотятся. Его обязанность львят делать и рычать. А сами ждут, пока ему его львицы добычу в логово притащат, вот тогда он и отъест свою львиную долю. А пока он ждёт. Вот вторую львицу не упустите — та вполне может сюда прибежать, разобраться с особо борзыми обидчиками.

Львиный прайд разлёгся где-то в семистах метров от нас в тени купы акаций. В бинокль хорошо был виден валяющийся лев с черной гривой, по которому лазали маленькие львята. Вторая львица сидела рядом и их вылизывала. Идиллия.

— Поехали отсюда, пока они не сообразили, что произошло, — Сосипатор закинул сложенную шкуру львицы в кузов.

Моментально стукнули двери, и мы оказались в запертой изнутри машине. Я повернул ключ зажигания, и мотор тихо заурчал на холостых оборотах.

Сосипатор постучал снаружи согнутым пальцем в стекло.

— Меня, случаем, не забыли?

Я со стыдом впустил нашего егеря внутрь салона.

Над освежеванной львицей стали собираться пернатые падальщики. Особо смелые уже на нее сели. Остальные пока еще нарезали виражи в небе, с каждым разом всё ниже.

Я тронул ''патрик'', разворачиваясь на выезд по знакомому склону. По тому, по которому сюда и спускался. Самые близкие дороги — знакомые. По крайней мере, самые надёжные.

— А кто свою добычу бросил? — спросил Сосипатор, потягивая свою пустую носогрейку.

— Наверное, я, — сознался инженер.

— Раззява, — презрительно бросил Сосипатор, не оборачиваясь. — Теперь олешку у грифов не отобьешь. А станешь отбивать, вторую львицу приманишь. Поехали уже отсюда.

— Хорошо вам говорить, — оправдывался инженер, — А я львиный рык впервые в натуре услыхал.

Я видел в зеркальце, как рабочие согласно закивали. Однако они успели своих косуль забросить в кузов. Даже мою косулю забросили, когда я ее выронил из рук от неожиданного львиного рыка.

Выехав на плато, объехав несколько балок, через час где-то остановились у небольшого озера, объехав его с востока. Континентального образования озеро, не лиман. До моря, даже до будущей береговой линии Черного моря было далеко. Озеро небольшое где-то два километра на километр.

— Сейчас в этой балке, — Сосипатор указал пальцем, — в речке свежей пресной воды наберём, а потом поедем обратно в тот конец — он солёный уже.

Для воды у меня была пластиковая 40-литровая канистра запасена. Заполнили ее полностью у небольшого водопада. Сосипатор при этом, не выпуская винтовку из рук, сторожил нас от неизвестно чего. У речки в балке было зелено, а вот выйдя из неё — черно. Мрачна степь после пала.

Заодно облегчились по маленькому. Как только удержали клапан, когда лев зарычал — тайна великая есть. Наверное, потому что не тривиально испугались, а встали в ступор как паралитики.

Сосипатор разогнал нас собирать какой-никакой оставшийся от пала хворост, пусть бы и обгоревший. А сам притопил в озере шкуру львицы, прижав ее ко дну камнями.

— Это зачем? — спросил я.

— Это чтобы рачки мелкие, что тут водятся, всю дрянь со шкуры объели — легче вычищать будет от мездры.

— Долго объедать будут? — мне было как-то неуютно в этой черной горелой степи. Особенно когда тебя видно издалека.

— Нам всё равно обедать пора, — выдал Сосипатор резонный довод, кивая на весеннее ласковое солнышко.

Хотя пляж, на котором мы обосновались, был неплох. В другое бы время и полежал бы я на нём с удовольствием, подставив бока жаркому солнцу.

Когда хворост и плавник с пляжа в достаточном количестве был собран, Сосипатор потребовал вернуться в балку. Там он, связав задние ноги косулям, подвешивая их по очереди на сохранившемся от пожара низком деревце, быстро освежевал, оставив от ливера только печень, язык и сердце. Остальное выкинул. Шкуры пока оставил на мясе. При этом приговаривая.

— Учитесь, как надо, пока я жив.

Потом маленьким топориком, почти франциской, что оказался в его него в вещмешке, вырубил у каждого животного часть лба с рожками и всем раздал, кроме инженера.

— А ты без трофея нынче, — сказал он Жмурову с усмешкой.

— Зачем мне рога? — надулся инженер.

— Ну, если предпочитаешь их не добывать, а выращивать, то незачем, — покорно согласился с ним Сосипатор.

Инженер даже не понял как его только что тонко потроллили.

Развели костёр. Сам разжег от китайской газовой зажигалки. Так быстрее, чем даже от механического огнива Сосипатора.

Псарь из своего бездонного мешка вынул тыквенную баклажку с постным маслом, перелил его в котелок и повесил над огнём.

Потом на чистой тряпке, рассыпав заранее запасенную сухарную панировку, из оленьих мозгов скатал колобки, обвалял их в сухарях и опустил в кипящее масло. Доставал готовое блюдо деревянной ложкой и раскладывал нам по мискам.

— Масло откуда? — спросил Ян.

— Местное. Конопляное. — Ответил ему наш егерь.

— А домовых видеть потом будем? — подал голос Михаил.

— Каких домовых? — не понял Жмуров.

— Я где-то читал, что после того как в России крестьян перевели с конопляного масла на подсолнечное, то они перестали видеть домовых, овинников и прочую нечистую силу. — Показал Михаил свою начитанность.

— Бред, — сказал инженер. — В нашей конопле нет столько канабиса, чтобы глюки видеть. Вот если масло гнать из индийской, то тогда всё возможно.

Мозговые колобки во фритюре были вкусны, только вот соли не хватало. По крайней мере, для меня. Каждому досталось по паре таких колобков — ну, не так много мозгов у оленей, после чего Сосипатор поставил котелок в воду — охладиться. И уже холодное масло снова перелил в свою баклажку.

— А печень сырую есть будем? — спросил Колбас.

— Уже нет, — ответил Сосипатор. — Печень надо есть, как сразу из туши вынул, еще с тёплой кровью. А как остыла — только в огонь ее. А парной печёнкой нам сегодня львы не дали насладиться.

На второе блюдо было жаркое из печени косуль. И на запивку — чай.

Насытившись, я встал и попробовал на вкус воду в озере. Солёная.

— Сосипатор, а что если в этом озере испаритель для соли организовать?

— Пробовали уже, — ответил псарь. — Не получается тут оседло жить. Слишком много хищников вокруг. А это озеро в жаркий сезон чуть ли не единственный водопой на всю округу.

Представил себе, как все нижнее ''серенгети'' сюда припёрлось, и отказался от первой мысли. Что не отменяло мне поиски соляного промысла. Главная моя задача здесь. А как ее решить без мелководных лиманов — природных испарителей, я не знал. Насколько помню месторождений каменной соли в Крыму нет. Опять в Москву своего ''осевого времени'' тащиться, интернет перелопачивать. Иначе дурная голова ногам покоя не даст. Да и была бы эта задачка простая ее бы и без меня уже решили.

По возвращению, оставили две косули на прокорм лесорубам. Сосипатор только рыкнул.

— Шкуры вернёте уже выделанные.

— Дык, мы и так тебе пух с птичек собираем, — попробовали мужики отвертеться от дополнительной работы.

— Не будет шкур — не будет мяса, — отрезал Сосипатор. — Если я сам буду себе шкуры мездрить, то времени на охоту у меня просто не останется. Так что воля ваша...

— Жёстко ты с ними, — шепнул я псарю.

— А с ними только там и нужно, барин, — ответит Сосипатор. — Хитрованы они все. Дашь слабину — на шею сядут и ножки свесят. Одно слово — тамбовские. А через живот до них всё быстро доходит. Быстрее, чем розгами через задницу.

Трактор как раз выползал из леса, легко волоча на тросах длинное дубовое бревно. Большое бревно диаметр больше метра. Все ветви и сучки с него уже были обрублены. Я еще подумал, что бензопила не помешает тут, хотя бы по длине брёвна порезать до необходимого размера. Пилорама наша рассчитана пилить кругляк до девяти метров длины, не больше.

— И как такое бревно на пилораму тягать? — сдвинул я кепку на затылок.

— Расколют мужики его клиньями пополам. Потом половинки пополам. И четвертушка уже пройдёт на вальцы, — выдал своё заключение Колбас. — Только надо заранее от коры баланы очистить, а то я замучаюсь пилы точить после каждого бревна.

— Что так?

— Земля. Земля в кору при такой трелёвке забивается и пилы тупит. А дуб и так дерево твёрдое, — прочитал мне Ян лекцию.

— Блин. Работы: начать да кончить, — расстроился я. Раньше мне казалось, что всё как-то будет быстрее и проще. — А, кроме дуба, какие тут еще деревья есть?

Это я уже Ване Юшко задал вопрос, когда с ним поручкался. Он с удовольствием заглушил трактор и спустившись к нам. И не тал таить от меня свои наблюдения.

— Выше по горкам — бук и граб в основном. В низинах ближе к реке осина и рябина. Можжевельник есть. Тис еще крестьяне опознали — они из него себе луки матерят. Но тот по отдельности растёт. Остальных я ''в лицо'' не знаю, в первый раз встречаю. Но просеку рубим в дубах. Они растут всё же дальше друг от друга, чем остальные древа.

И тут же перешел на свои проблемы.

— Командир, у тебя ''воровайка'' ''челюсть'' имеет? Или только крюк?

— Имеет, — успокоил я его. — Так что роспуск к тебе прицепим и нормально брёвна погрузим. Вылет стрелы у нее телескопический на девять метров, поднимает до трех тонн. Но сначала пилораму стационарно поставим. Солярки завезём.

— Многие стволы резать придётся, а это не быстро.

— Бензопилу я вам подкину. Есть, кого научить, ею пользоваться? Тебе же не разорваться.

— Подумаю, — ответил Юшко. — Главное чтобы мужики на радостях во Фредди Крюгера не начали играть.

— Японская супер-пила, рельса и суровые челябинские мужики, — заржал Жмуров. И, оторжавшись, рассказал нам этот бородатый анекдот целиком.

Высадив всех у своего домика, я сказал с улыбкой.

— Ну, что? Выходной кончился. Впечатлений получили массу. Можно с новыми силами и за работу. С утра. А сегодня, как смеркаться начнёт, прошу ко мне на шашлык.

Все разошлись, только Сосипатор выпросил пять фунтов соли для консервации львиной шкуры, пока он будет в пути.

— А как же твои рачки?

— Мало в воде лежала. Сутки надо, а то и больше.

Я выдал ему соль из своих запасов. Мне не жалко. Человек нам сегодня, можно сказать, жизнь спас. А это куда ценнее двух кило соли.

Заодно псарь и оставшихся косуль разделал.

Потом мы вместе сотворили маринад на три кило мякоти, поспорив как лучше. Победил я, как имеющий больше специй. Остальное мясо с костями отдали кухарям, что готовили ужин для рабочих. С обязательством таким же, как и у дровосеков — выделать шкуры, если хотят и далее иметь разнообразие в питании.

Мангал и шампуры я себе давно привез, так что осталось только дрова на угли пережечь.

Ночь звездная. Тихая. Костерок. Шашлык из оленины. Печёная в углях картошка. И ящик баночного пива, что когда-то притащил я для пляжного отдыха с Василисой, но который так и не сложился больше. И охотничьи байки, как водится.

Настолько сблизила нас эта охота, что даже поступило предложение обозваться впятером на будущее ''львиными побратимами''.

$

Хайвей летел под колеса красного ''мустанга''.

Я просто пьянел от скорости и ловил ни с чем несравнимый кайф.

От благородных звуков мощного мотора.

От посвиста ветра в ушах. Кабриолет — открытая машина.

От яркого солнышка и хорошей погоды. Не холодно, но и не жарко.

От хороших сигарет ''Астор кингсайз''.

От медового голоса ''короля'' из динамиков.

А — главное, — от классной бетонной дороги, гладкой как зеркало.

Подпевал включенному в автомобиле радио, но несколько по своему, перебивая Чабби Чекера. Дуэт у нас сложился, хотя он пел по-английски, я — по-русски.

Комолый твист эгейн

Я по рогам дал Бобби

Комолый твист эгейн

Я засадил двум долли.

Я наконец-то вырвался в Америку.

— Вау!

И тут же сзади завопило завторило: 'Вау!!! Вау!!! Вау!!!''' сразу двумя полицейскими машинами с мигалками на крышах.

Но еще пару минут, пока я не стал притормаживать, догнать они меня на своих ''крайслеровских гробах'' не смогли. Наверное, мог бы и оторваться, но вовремя вспомнил, что полицейское радио в Штатах уже существует. И лучше не обострять.

Что такое демократия? Это когда любой может крыть матом всенародно избранного президента, но обязан стоять на цырлах перед рядовым полицейским, которого на должность назначил мелкий чиновник.