|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
"Дворовые дети громко наполняли собой тесное пространство зажатое между хрущевками, горланили будто стая нахальных чаек, она же молча наблюдала, всегда со стороны. Сверстники её игнорировали, младшие сторонились, взрослые вообще не замечали торопливо шагали по своим делам. Да и она, сама, не особо стремилась к обществу, сидела себе под грибком песочницы, на маленькой скамеечке и теребила тряпичную куклу, что у нее была. "
Сергей в задумчивости очертил карандашом написанное. Может и небыло этого совсем, просто, сочинил в фантазиях, пытаясь оправдать себя за невнимательность. Надо бы стереть эту запись, совсем не подходит к рисунку. Но как описать девочку, которая совершенно тебе непостижима? Взял неуверенно ластик, повертел в пальцах. Ладно, пусть уж останется. Ниже продолжил, написал:
"Грешен. Я тоже ее не замечал, так никогда бы и не заметил вовсе, если не случай. Не помню уже деталей, все произошло быстро, не было ни секунды на размышления."
На рисунке свора бездомных собак. Агрессивные, злобно оскалившись в застывшем напряжении окружили маленькую девочку и... вот, вот бросятся рвать на части. Секундная заминка. Ждут, кто осмелится укусить первым, и тогда... сейчас уже бесполезно гадать, что могло произойти.
Собачья свадьба, редкое удовольствие для окрестных кобелей. Видимо девочка рискнула погладить сучку, предмет их любви и вожделения, а кобели, они — всегда кобели, ведь кусочек счастья перепадет далеко не всем.
Всё и решили эти мгновения, Сергей проходил в этот момент мимо, направляясь в свой подъезд. Не раздумывая, с размаха пнул ботинком первого попавшего под ногу пса. Как оказалось, лидера этой вечеринки. Пёс взвизгнул... Надо было слышать, как визжит секунду назад злобно рычащая собака. Будто взревел медведь, неосторожно севший на куст ежевики. Отчаянно и с надрывом. Это и было сигналом, свора трусливо бросилась врассыпную, оставив Сергея с девочкой напротив друг друга. Она даже не успела испугаться, прижала к груди свою тряпичную куклу.
Простой карандашный рисунок. Взгляд ребенка полный изумления с примесью лёгкой растерянности. Её взгляд... сложно выразить словами и лишь рисунок может передать, и лишь приближенно, нечто особенное, неуловимое.
— Спасибо... — прошептала она.
— Не за что, малёк, — он подмигнул ей и направился в подъезд.
Так и некому во дворе было оценить подвиг. Ни старух на лавочке, ни играющих детей, на волейбольной площадке. Все ж таки спас человека от возможной гибели. Ему наград и не надо, приятно всего-навсего, что оказался полезным в нужную минуту. Как там говориться? Сделал добро — бросай в колодец.
В принципе, к концу недели происшествие забылось, а также, девчонка не попадалась на глаза, может она и сидела, как всегда на своем месте, под грибком песочницы, не существенно, не обратил внимания. Да и кто она, чья дочь, чья внучка, какое это имеет значение?
Но однажды, в выходные, Сергей по обыкновению, валялся на своем диване, с компьютером, делал наброски, взявшись, наконец, за давно заброшенный этюд. В дверь позвонили. Он даже не сразу понял, что посетители, никто, никогда не приходит к нему, вот уже последние десять лет, с тех пор как живёт один и потому дверной звонок в квартире, самая бесполезная вещь.
— Открыто, входите! — Рявкнул раздраженно Сергей и с досадой, себе под нос, тихо выругался: — Какого лешего принесло, когда работаю?
Дверь робко приоткрылась и вошла она конфузливо озираясь. Было видно, что ей с трудом дался этот визит и она была готова в любую секунду отменить решение, которое приняла в мучительных сомнениях.
В нерешительности остановилась в прихожей, стоит, мнется и пытливо всматривается в выражение лица мужчины, противоречиво разрываясь между поиском повода остаться или исчезнуть ретировавшись в приоткрытую дверь. Сергей несколько секунд разглядывал её, с интересом изучая будто бабочку залетевшую с дуру между стёкол окна в приоткрытую форточку.
Несомненно, есть в ней, что-то особенное, выходящее за пределы понимания, сродное с летучим эфиром. Ребенок, на вид лет семи, с обычными чертами лица, нескладная куколка, как большинство девочек в пограничном возрасте, когда детская красота в увядающей фазе, а тело в томительном ожидании бурной трансформации во что-то более совершенное, прекрасное и возвышенное или вдруг перерастет, а чуда не случится, и озлобившаяся на всех, на жизнь, так и останется бесформенной гусеницей — теткой без возраста, каких полным-полно в офисной планктонной фауне.
Так чего же в ней особенного, что привлекает внимание? Любопытно, очень любопытно, а ещё, зачем она пришла?
— Привет! — как можно добродушней сказал он, чтобы не испугать ребенка. Иначе ринется назад, готовая уже к отступлению, а он так и не узнает не только причину визита, но и имени.
— Дядя Сережа, а я вам печенько принесла, — тихо сказала и осеклась, ожидая реакции.
Надо бы признаться, он не смог скрыть своего изумления, на что она уже попятилась к двери.
— О! . спохватился Сергей, — обожаю печенье! Давай тогда чай пить?
— Да! Давайте! — Оживилась она с облегчением, — я приготовлю, я умею!
— Конечно, конечно! — жестом пригласил ее на кухню поднимаясь с дивана.
Она хлопотала с чайником чуть неловко от стеснения, но старательно, с напущенной деловитостью, а он сел за стол у окна, молча наблюдал за ней. Как же давно это было, чтобы кто-то за тобой ухаживал. Приятные воспоминания юности. Мама ставит чайник на плиту, расставляет чашки на стол, режет сыр. "Сережа, в школе веди себя прилично, учительница сказала, что ты ей грубишь..."
— Тебя как зовут? — спросил он гостью не в силах отвести взгляда от её глаз, серых как дымка ночного тумана. Что же в этих глазах? Почему они так взволновали?
-Катя...— ответила она со светлой наивностью, поставила перед ним чистое блюдце и бережно положила в середину единственное печенье, подарок.
-Так не пойдет, мы должны его съесть пополам.
-Нет! Нет, что Вы! я уже свое печенько съела, а это — Вам.
Не ела она никакого печенья, тут не надо быть гадалкой, чтобы понять. Её кто-то во дворе угостил, но она принесла ему. Правильно будет, съесть печенье самому, воспринять очень серьёзно этот, только ей понятный и придуманный ей же ритуал, иначе лопнет тонкая нить робко зарождающегося доверия и контакт разорвется. Сергей чувствует это наверняка. Хочет ли он дружбы с этой странной девочкой? Наверное, да...
"Она мне интересна... Я хочу смотреть в необыкновенные глаза, там есть какая-то волнующая тайна, которая зацепила любопытство и теперь не даст покоя никогда. Я хочу рисовать и смотреть в них, смотреть, упиваться..." Напишет он впоследствии в своем дневнике, на полях альбома для рисования, а пока:
-Доставай из холодильника сгущенку, сыр и еще, все что тебе понравится, так будет справедливо, вот, а печенье только мне.
И тогда, она улыбнулась. Впервые за все время, непродолжительного знакомства.
"Боже мой... солнышко. Искорки в глазах, дуновение тёплого ветра в бабье лето, когда воздух дрожит нанизанный на солнечные лучи и парящие паутинки кочующих паучков, когда просто рад, что ты есть, здесь и сейчас. Остановись, хоть на мгновение, куда бы ты не спешил, лови момент... этого никогда не повторится".
Порывисто подхватил блокнот с карандашом со стола, которые кстати оказались рядом и лихорадочно принялся делать набросок. Чудо, свершилось. Удалось поймать, тот момент, который его так волновал и не давал покоя. Взгляд широко распахнутых глаз, полных наивной чистоты, а от того прекрасных до тонкой, щемящей, почти ускользающей неги. Всего несколько секунд, чтобы ухватиться за эту правильную ниточку и нанести штрихи, а потом, позже уже, рисунок наполнится красками по памяти и фантазией, но эти первые штрихи будут стержнем, мотивом и главной идеей.
-Вот... — сказал он, — это ты...
-Вы художник?
-Не совсем, но хотелось бы им быть.
-А я не умею рисовать. Не могу нарисовать даже лицо у куклы. — Она доверчиво протянула Сергею свою тряпичную куклу, сделанную грубовато, детскими руками, но с чувством и старанием.
-Ты сама её сделала?
-Да... — прошептала она.
-Хочешь, нарисую ей лицо?
-Нет. Я сама, я должна сама.
-Хочешь, научу тебя рисовать?
И она молча коротко кивнула.
-Тогда... приходи, будем учиться вместе.
* * *
"С того дня она стала заполнять все мои вечера подряд, и признаться, совсем не была в тягость, учитывая то, что я никого еще в жизни не выдерживал более двух дней, кроме мамы, разумеется, но мать это святое. С Катей же, всё было по другому, она тихо приходила, украдкой садилась в кресло, напротив дивана, где возлежал я, будто древнегреческий философ, брала блокнот, который ей был выделен из нескончаемых запасов, а карандаши валялись, вообще где попало. Молча замирала глядя на меня своими пронзительными глазищами, в ожидании заданий".
Написал Сергей в дневнике-альбоме мельком глянув на часы. Скоро семь... скоро Катя придет. Она и пришла, как всегда тихо, без предупреждающего звонка, юркнула проворной мышкой приоткрыв вечно незапертую дверь. Осторожно, но быстро закрыла её за собой. Эта старательная предосторожность в ней Сергею нравилась. Мало ли люди подумают. Хотя, ничего ведь предосудительного нет в дружбе взрослого мужчины с ребенком. Ведь правда нет? Правда? По обыкновению присела в кресло, уложив свою тряпичную куклу без лица себе на коленях будто исполняя древний ритуал, полный символической рутины. В ожидании посмотрела на Сергея.
-Будешь рисовать вот с этой фотографии, — Сергей протянул ей первую попавшуюся фотографию из своего детского альбома.
-У, у... — мотнула она отрицательно головой, впервые осмелившись нарушить традицию.
-Тебе надоело копировать фотки?— удивился Сергей, — А что тогда хочешь делать?
-Дядя Сережа... — сказала и запнулась, — Расскажите сказку?
-Сказку? — Еще больше удивился он, но спохватившись добавил, — Ладно. Какую?
-Ну... какую знаете... А я... буду рисовать со сказки...
-М-м-м, это очень трудное задание, — протянул он, — хотя и интересное. Давай посмотрим, на что ты способна.
И напряг воображение, чтобы вспомнить хоть что-нибудь. Неожиданно это как-то, без подготовки. Так в голову ничего и не пришло, начал нейтрально, что первое взбрело:
-Жила-была принцесса...
-И король! — С азартом подхватила она.
-Да! И король. И еще, мама-королева...
-Нет, мамы королевы у них не было.
-Почему не было?
-Потому что не было.
-Ладно, не было, — пожал плечами и продолжил, — Король очень любил дочку.
-Очень, очень?
-Да, очень-очень. Дочка-принцесса была похожа на маму-королеву, вот потому...
-Нет! — почти выкрикнула Катя и в глазах сверкнули искорки гнева, — она не была похожа на маму!
-Почему? — осторожно спросил Сергей чувствуя нечто глубоко личное в этом вскрике. Ещё один такой же прокол и можно распрощаться с робко зарождающимся доверием ребёнка, и как следствие она больше никогда не придёт.
-Потому что она была злой ведьмой и бросила дочку, ушла жить в чёрный-пре-чёрный лес.
-Окей, тогда рассказывай дальше, сама. Во что была одета принцесса?
Сергей взял карандаш и начал делать набросок воображаемой принцессы. Кхм. А девочка с характером, полностью перехватила инициативу, так пусть теперь сама отдувается, ему же легче.
-Она была в голубом платье, в длинном, таком, красивом!
-И распущенные волосы.
-И маленькая корона!
-И позолоченные туфли.
-И розовые трусики!
-Так трусики же под платьем не видны, мы не сможем их нарисовать.
-Всё равно, у неё были красивые, розовые трусики! И лифчик!
-Хорошо, конечно были. Теперь, давай нарисуем принцессу, а завтра продолжим сказку.
"Потом, я приглашал её пить чай и перекусить. Она отнекивалась из скромности, пока я твердо, не брал за руку и вел на кухню. Ещё один из наших ритуалов, и вообще всё наше общение состояло сплошь из традиций, маленьких, абсолютно повторяющихся моментов, четких и понятных, отработанных и отрабатываемых днем за днем. В этом была особая прелесть и ясность, так наверное складываются привычки, да и в принципе, вся жизнь это и есть сплошная цепочка условных рефлексов, привычек — полезных и не очень. Катя никогда не садилась на мое место у окна, а только напротив, в точности, как это делала мама в своё время, чтобы было удобнее подавать на стол. Мне нравилось как она смеётся, тогда, вдруг неожиданно меняется цвет её глаз на темно-синие или зеленоватые в зависимости от ракурса к свету. Мне нравилось, как она жмурится от удовольствия, когда уплетает сгущенку со сдобной булкой, запивая чаем, нравилось когда хмурилась сосредотачиваясь над мелкой, пустячной операцией, к примеру, нарезать тонкими ломтиками сыр, она старается из всех сил, морщит по смешному носик, а я наслаждаюсь этим зрелищем с лихорадочным азартом делаю наброски. Десятки рисунков её лица, в разном настроении и разных ракурсах".
Потом... потом она ушла домой, как всегда не позже девяти, а Сергей окунулся с головой в новый запас шедевров, что наваял в этот вечер. Принцесса в голубом платье и распущенными волосами, с неожиданной вспышкой гнева в серых глазах, едва уловимый всполох упрямства и непокорного нрава. Девочка в стареньком потрепанном халатике, туго заплетенными косичками и с благодарной улыбкой на тонких губах. В глубине подсознания шевелились угрызения совести и мысль, что затеял очень опасную игру. К чему приближать к себе доверчивое и ранимое существо? Что ему потом с этим делать? Как потом жить? А ей? И боялся, панически боялся, что неумолимо приближается развязка, страшная по сути, но закономерная как и все отношения на свете. Рано или поздно это случится, но это случилось на следующий день.
Он сразу почувствовал, как только Катя вошла. Вдруг, вместо неизменных косичек распущенные волосы подвязанные синей ленточкой и... она надела новое платье. Настолько неожиданно и непривычно, то всегда в стареньком, выцветшем халатике, коротком, что обнажал угловатые, нескладные детские коленки, а сейчас длинное ситцевое платье, явно предназначенное на особый случай. А еще, она просто светилась счастьем, гордая, что так красива.
— У тебя день рождения? — брякнул он, пытаясь скрыть нахлынувшее волнение и понял, что сказал непростительную глупость. Её улыбка растаяла, сменилась огорчением.
— Что такое? Что случилось, солнышко?
— Ничего, ничего особенного.
"Разве можно так тупить? А если она оделась специально для меня? Да ну... нет, не может быть, самомнение все это и игра гипертрофированного воображения эгоиста. Девочка просто примеряет на себя роль принцессы из вчерашней сказки. Однако, нужно срочно исправлять ситуацию. И думать, думать, думать! Прежде чем говорить".
— Сегодня, ты особенно красива, хочу видеть тебя такой всегда.
— Правда?— Смягчилась она и улыбнулась.
— Истинная правда! — Он действительно говорил искренне, был поражен новым открытием, простым, как все гениальное, — Я буду рисовать тебя в этом удивительно красивом платье.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
