Функция-1

Глава 1. Второе рождение

"Жизнь каждого человека есть путь к самому себе..."

(Г. Гессе)

— Вань! Ванечка, да что же это ты? Ох, матушки святы! У-убили!.. — громкий визгливый голос резанул по ушам, раскалёнными иглами впившись прямиком в мозг. — Да что ж это делается-то?! Среди бела дня человека убили! Довели страну, сволочи!

Я узнал бы её из тысячи. Марья Ивановна, соседка, живущая этажом выше, любила поскандалить и обвинить всех во всём. Власти — в коррупции, соседей — в нечистоплотности, молодых девчонок — в ветренности. Собственно, все у неё были виноваты — изводили бедную женщину целыми днями! И кошек её — добрый десяток хвостатых бродяг, уже привыкших столоваться у подъезда.

Знающие люди старались со старушкой не пересекаться, ограничиваясь "Здрасти, Мариванна", по возможности, издали. Мало того, что божий одуванчик имела чёрный пояс по выносу мозга, так ещё кошачьей мочой от неё несло. И из её квартиры, которая, к несчастью, была открыта. Какой нашатырь, о чём вы!

Мне не повезло. Верная примета: начнёшь день с Мариванны — удачи не жди. Стоп! А где я вообще нахожусь? И чего мне так хреново? Мозг обработал информацию, собранную со всех датчиков, и доложился: лежу мордой в пол. В луже чего-то мерзкого, липкого и холодного. Чуть позже пришло и дополнение к докладу — в своём подъезде. Заснул? Да ладно, я ведь не бухаю! В смысле, не так, чтобы... А-а, к свиньям! Надо вставать и разобраться.

С трудом разлепив веки, склеенные, будто бы вареньем, я открыл глаза, и, поднявшись на колени, осмотрелся. Моя лестничная площадка, вон дверь в двух шагах. И, кстати, нихрена это не варенье. Там, где я только что лежал, разлилась громадная лужа чуть подсохшей крови. Моей? Похоже! Мне по башке дали? Грабанули у входа в дом? Вот и скидывайся на дверь с домофоном — толку, как выясняется, практически нет.

— Ах ты ж, батюшки! Живой! — мои шевеления не остались незамеченными голосистой старушкой. — Слав-тебе-господи!

Аккуратно коснувшись гудящей головы, я прошёлся по слипшимся в колючий колтун волосам. Точно, по башке. Крови-то натекло, как с хряка!

— Не тронь! Заразу занесёшь ещё! — бабка кружила рядом со мной, словно гиена рядом с падалью, но близко не подходила и явно не собиралась помогать. — В больничку б тебе надо да ментов вызвать. Поди, карманы-то обчистили да хату обнесли.

"И в ЦРУ завербовали! — как это Марьиванна главных врагов в мою ситуацию не впутала? — Хотя... поговаривали, что в этих вопросах старушенция специалист и даже по молодости отсидеть успела. Вон, какие обороты у "уважаемой пожилой женщины" прорезались!"

Я похлопал себя по карманам. Да нет, ошиблась карга, ключи обнаружились на своём месте. Как и смарт с портмоне. Только вот экран гаджета был раздолбан в хлам. Это где я так умудрился? Упал на него, что ли? Попытка вспомнить события до удара по голове закончилась вспышкой такой острой боли, что я со стоном повалился обратно в лужу. Ну хотя бы не рожей, а руками.

Старушенция опять закудахтала, но уже как-то без огонька и былого энтузиазма. Живой Польских, пусть и в луже собственной крови, был не так интересен для свежих новостей приподъездного "сарафанного радио", как его мёртвый аналог. Помри я на площадке — это да! Такая сенсация сделала бы её звездой номер один среди пенсионерок нашей улице. Как минимум, на недельку, а то и на две. Полиция, которая сама придёт, а не будет, как обычно, прятаться по примеру бегающего от неё участкового.

Собравшись с силами и не обращая более внимания на продолжающую возмущаться старушенцию, я по стеночке поднялся на ноги и шатаясь добрёл до своей двери. Благо, находился на пролёте седьмого этажа и идти было недалеко. Кое-как, дрожащими руками, попал ключом в замочную скважину. Ввалился в прихожую, отгородившись от следовавшей за мной по пятам сердобольной старушки, а главное, от её визгливого голоса, дверью.

Сам знаю что в больничку надо... Но башка разламывается и на самостоятельное путешествие сил у меня явно не хватит. Лучше уж скорую... Ментов? С меня в подъезде столько кровищи натекло, что врачи сами, если надо, их вызовут. А вотще — нахрена им нужен очередной явный висяк?

Небольшая у меня квартира, однушка-гостинка. Да и та не моя — съёмная. Мерзкое наследие совкового, творчески переработанного современными строителями, прошлого. Того самого, когда страна заботилась о том, чтобы у каждой молодой семьи был свой дом. Точнее — конура в одном из бетонных уродцев из очередной серии чудовищных близнецов с зубодробительным индексом.

Одному на шестнадцати квадратах нормально, но стоит завести себе девушку, и она, не дай бог, решит к тебе переехать — хана! Только по стеночкам расходиться. А если ребёнок?..

Блин! Лях, о чём ты вообще думаешь? Мозги ударом всколыхнуло? Вот самое же важное сейчас — повозмущаться над условиями проживания и коварному плану строителей социализма и светлого будущего привить людям психологию собаки на цепи!

Лях — это я. Не Лёха, а именно Лях. Фамилия у меня такая — Польских. С детства во дворе только так и звали, даже сам себя так привык обозначать, хотя особо умные и борзые пытались обзывать "Пшеком". А Ваня я — только для родни. Ну и Иван для совсем уж малознакомых людей.

В квартире царил разгром... Что было странно: ведь ключи были у меня, а дверь явно не взламывали. Словно бы бабка была права, и меня реально обнесли, а затем вежливо удалились, не забыв побеспокоиться о безопасности моего жилища. Хотя, чего тут брать, самая ценная вещь — хороший, хотя и устаревший уже комп, который спокойно стоял себе на положенном ему месте и был прекрасно виден от двери. У меня ведь даже телека нет! Да и вообще — какой смысл грабить студента?

Мозаика разрозненных образов собралась в единую картину, от которой мне сразу же сделалось дурно. Не то, чтобы раньше было хорошо, однако...

В прихожей, прямо у моих ног, валялась почти вся имеющаяся в моём гардеробе одежда. Перекрученная, грязная и, кажется, окровавленная. Точно! Вон футболка с принтом "Экспедиции" аж колом стоит. Тут же валялись паспорт со студенческим и дебетовая карта, на которую шла зарплата. Что тут произошло?

Неторопливо, по стеночке, обогнув кучу тряпья — меня всё ещё пошатывало — зашёл в единственную комнату. Тоже бардак. Диван расправлен, но у меня почти всегда в таком состоянии. Только вот бельё грязное, будто на нём бомж спал. На полу разбросаны с десяток книг, подняв одну из которых, я с удивлением прочитал на зелёной обложке заглавие — "Анатомический атлас". Видать, после странного пробуждения и окровавленной одежды в прихожей, сил удивляться у меня уже не осталось. Я только выматерился вполголоса и отложил пособие.

Я студент, да. Пятикурсник. Но не на медика учусь, а на манагера — просто ради диплома о вышке. Наличие в моём доме, пусть бы и съёмном, таких вот книг... не то, чтобы невозможно в принципе, но крайне маловероятно! Анатомический атлас!

"Что я... в "Декстера" превратился, что ли? Курсы расчленёнки на дому для чайников организо... — уловив носом стойкий неприятных запах, я обошёл диван и тупо уставился на наваленную на полу кучу человеческих испражнений. — Да что здесь вообще творится-то?!"

Уже не зная, что и думать, прошел на кухню.

Хотелось пить и, как ни странно, есть. Даже не так — жрать! Люто, до судорог в животе, даже мерзкий запах бомжатника, стоявший в квартире, не мог отбить этого желания. А вообще — странно, что несколько минут назад ни голода, ни запаха я словно бы не чувствовал... А тут накатило! Складывалось ощущение, что я не ел, как минимум дня три, а то и больше. Сама мысль об этом затмила собой все остальные, делая их вторичными и неважными. Одежда, постель, разбитая башка и прочее — всё побоку! Не помню за собой такого...

С водой всё было просто — я присосался к крану и долго от него не мог отлипнуть. Потом принялся отмывать лицо от кровавой корки. Сходила она с трудом, хоть губку бери. По-хорошему бы сейчас в душ, но это может и подождать. А вот еда...

Живот уже не бурлил, а натурально ревел пятилитровым двигателем на высоких оборотах. Но... холодильник оказался мало того что пуст, так ещё и открыт, а на полу под ним валялось всё его содержимое, которое невозможно было употребить в пищу. Пакеты, обёртки, рваный целлофан и растоптанная упаковка от яиц. Даже морозилка сияла девственной чистотой свежей наморози льда и хлопьев снега, демонстрируя отсутствие лучшего друга одинокого мужчины — пельменей. А ведь были! Я точно помню, как покупал их... Вчера?

Это был затык не меньший, чем общий хаос в квартире. А то и больший! Судя по тому, что я вижу сейчас, разводили срач, как минимум, пару дней. Которых я совершенно не помню. Вообще!

Ну не мог же я выйти на улицу за пивом, а вернувшись и получив по голове, застать такие вот изменения! И проваляться в подъезде после ограбления так долго тоже не мог!

"Календарь! Телефон в минус, бумажного никогда не держал — значит, комп!"

Машинка запустилась едва слышно и, благодаря SSD, махом. Мне, однако, показалось, что грузилась машина не меньше часа. Наконец, когда заставка Windows сменилась окном антивируса, я нетерпеливо ткнул в трей, активируя календарь.

— Твою же ма-а-ать!.. — простонал я, неверяще разглядывая дату. "21 апреля, воскресенье".

Две недели! Не доверяя винде, я полез в интернет, но только для того, чтобы убедиться, что поделка "Мелкомягких" не лжёт. С момента моего выхода из дома в магазин за живительным напитком, который, как известно, в отличии от воды людей не губит, прошло ровно четырнадцать дней. Как, как такое возможно вообще! Может я лунатик? Да ну... они, вроде бы, просто во сне бродят, а про "потерянное" время я как то и не слышал... А тут "хлоп", и нет двух недель!

"Друзья! Надо позвонить друзьям! Они могут быть в курсе, что со мной!"

Мля, как вовремя старик "хуавей" решил помереть! Охваченный паникой, я рванул к выходу, намереваясь как есть — с окровавленной башкой и рожей, нестись через полгорода к Илюхе или Никите, но замер, услышав чирикающе-умирающую трель дверного звонка.

Кто? Марьивана? Скорая? Нет, я не вызывал? Старая, может, вызвала? Или ментов? Чёрт, их вот не хватало... у меня тут только разве что орудия убийства нет, и расчленённые трупы отсутствуют! А может и есть... кстати. Просто я их ещё не нашёл. И глазка на двери нет. Блин, кто сейчас вообще двери без глазка ставит!

Пока я рефлексировал, открывать дверь или сделать вид, что никого нет дома, щёлкнуло, и предательница сама распахнулась внутрь, едва не приложив меня полотном по многострадальной бестолковке. Я же её закрывал! Мать! Да я ж ключи в замке с той стороны оставил! Лях! Машку за ляжку, я всё понимаю: по башке получил, аффект и психологическую "марьивановну" вдогонку словил! Но нельзя же так то...

Один за другим в мою конуру вошли трое, профессионально отжимая меня от входа. И сразу стало очень тесно, а также, чего греха таить, тревожно. Да ладно, страшно мне стало! До мокрых штанов дело пока не дошло, но если события продолжат развиваться таким вот образом...

Если характеризовать гостей всем скопом, то на ум приходило только одно слово — быки. Молодые, бритые под три миллиметра шкафчики с антресольками, очень спортивные и явно не шибко умные. И в обращённых на меня взглядах не читалось совсем ничего доброго и вечного.

— Ты Польских Иван Павлович? — медленно приближаясь, проговорил центральный персонаж триптиха "Братки морщат лоха".

Этот был немного постарше и, как бы так сказать, поумнее. По крайней мере, лицо его не было застывшей маской убийцы.

А вот вопрос, который он задал, был такой... ментовский. Ну кто ещё может так говорить: "Иван Павлович"? Менты? Полиция, в смысле? Сейчас такие особи в органах встречаются, что не всегда от братков-то и отличишь. Да, полиция! Вызвала всё-таки, старая!

Отвечая на вопрос я качнул головой. И сразу же получил мощный прямой в челюсть.

Хорошо поставленный удар вынес меня в единственную комнату. Под ноги попалась какая-то тряпка и я, не устояв, растянулся на полу, смачно приложившись многострадальным затылком по грязному паркету. Воздух из лёгких выбило напрочь, а в голове загудели колокола. Следующий заданный мне вопрос я просто-напросто не услышал, зато почувствовал смачный пинок, прилетевший мне прямо в ухо.

— ...попался сучёныш... — донеслось до меня.

"Не менты!" — своевременно мелькнула мысль.

В следующий миг братки обступили меня с трёх сторон и принялись пинать тяжёлыми ботинками. Казалось, их совершенно не заботило, выживу я после такого или нет.

Били жёстко, молча и явно со знанием дела. Мне только и оставалось, что свернуться калачиком, прикрывая руками голову. Даже орать, в надежде на то, что мои крики услышит кто-то из соседей и вызовет-таки полицию, я не мог — воздух из лёгких выбили ещё первыми ударами. Спасительная темнота не спешила слизнуть сознание, на что я, честно говоря, рассчитывал.

Секунд через двадцать я вдруг понял, что не подыхаю от боли и даже могу дышать. Это было так странно... Лупили-то меня от души, по лицам быков было видно как они напряжены. Мои же ощущения говорили другое — так, попинывают без энтузиазма. Но сначала же было больно! А сейчас как-то не очень. Выдохлись? Убивать не хотят?

— Харэ! Сдохнет ещё раньше времени!

Старший над быками остановил подчинённых и теперь задумчиво смотрел на меня. Глаза у него были карие, масляные такие, бабам поди нравится...

Лях! Ты о чём вообще!

Странное ощущение. Вроде меня крепко избили, но, похоже, не отбили ничего и не сломали. Хотя ведь и по рёбрам, и по почкам, и по голове стучали не слабо. Руки, которыми я закрывался от ударов, и вовсе должны были превратиться в месиво из мяса и осколков костей. А я чувствую, что здоров. Относительно, конечно, но цел и невредим. Рассуждаю вон связно. Жрать только охота дико. Что за бред?

Двое шкафчиков рывком вздёрнули меня на ноги, а третий вмял кулак в солнечное сплетение. Тело ожидаемо сложилось вдвое, повиснув на руках быков, но, я это отчётливо осознал, дыхание не потеряло. Бьёт, как девчонка!

— Воняет у него, как в бомжарне... — презрительно выдал один из братков. — Может не он? А то порешим не того?

— Мля, у него пресс каменный... — пробурчал главный, потирая кулак. Схватил меня за волосы, задрал голову назад и рявкнул прямо в лицо. — Ты Польских? Ты, сука, Козыря завалил?

— Н-нет... — прохрипел я, чувствуя солоновато-железный привкус крови во рту.

— Гонит! — бросил тот, что удерживал меня справа. — Его морда, регистратор срисовал. А вон, кажись, паспорт...

Главный нагнулся за документом, раскрыл его и удовлетворенно оскалился.

— Он.

Махнул рукой, моя голова дёрнулась от сильной затрещины. Приблизил своё лицо к моему и доверительно сообщил:

— Мы тебе, клоун, яйца отрежем и сожрать заставим.

— Влад, мы палимся тут! — решил встрять в разговор правый бык. — Ща мусора заявятся, нахер такой зашквар! Давай его сперва в гаражи, а потом уже...

Что там будет потом, после гаражей, мне сделалось предельно ясно. Прикопают мою тушку на песчаном карьере или выбросят на городской свалке.