Модератор

Чудовище ревело — с короткими паузами, безнадежно и отчаянно, зная, что для него уже все закончилось.

Огромная туша тяжело ворочалась на песчаном берегу, накрепко приколотая к нему стрелами из невероятного золотого лука. Кожистые перепончатые крылья едва-едва наполнялись прилетавшим с моря ветром, и тут же опадали в воды прибоя. Длинная змеиная шея, увенчанная угловатой мордой, с шипением извивалась на песке, не в силах подняться и испепелить обидчика — огненные мешки по бокам были опустошены и пробиты.

Персей опасливо выглянул из-за покрытого сажей валуна: тяжело бы ему пришлось, не приди в самый последний момент помощь! Он с сомнением взглянул на бронзовый меч в своей руке. Никакого сравнения с торчащими в груди и шее чудовища смертоносными снарядами. Стрелы по десять локтей каждая — не всякий копьеметатель справился бы с такими! Но Персей видел, что в цель эти стрелы направила не человеческая рука — да и сработаны они были вовсе не в афинских кузнях.

На высоком каменном обрыве величаво высилась исполинская фигура бога. Закованная в блестящие доспехи, суровая и неподвижная, она навевала невольный трепет. Маска из полированного металла сидела на лице как влитая, а лук, сжатый в сверкающем левом кулаке, был в три Персея длиной — то было знаменитое оружие Аполлона. Сам же бессмертный... наверное, только титаны, которые сложили когда-то стены священных Фив, могли бы сравняться с ним ростом.

— Феб-Аполлон... — потрясенно пробормотал Персей. Голос у него подрагивал. Паузы между приступами агонии жуткой химеры стали заметно длиннее. — Ты спас меня от огнедышащего змея, мерзкого порождения Ехидны и Аида! Три выстрела, всего лишь три — и чудовище повержено! Когда я вернусь в Афины, то принесу тебе в жертву лучшего козла, которого только смогу найти! Или целую гекатомбу ослов, на твой выбор...

Олимпиец не пошевелился, даже не сделал знак, что услышал слова Персея. Ветер шевелил перьями на его шлеме, сделанном по обычаю спартанцев. Странно... Лакедемоняне никогда не уважали бога музыки и искусств, значит, он что-то неправильно понял... Но ведь лук...

— Да ведь лук-то у Аполлона украли! — осенило Персея. — И украл ни кто иной, как легконогий Гермес, вот в чем дело! Прости меня, хитроумный, я не сразу узнал тебя! Да и насчет козла как-то неловко получилось... Я отдам, как принято, вином и золотом! Вот только доберусь до Афин, что может случиться не скоро, поскольку Полидект, мой злопакостный отчим, явно желает моей смерти, отчего...

Персей оборвал свою речь так быстро, что изо рта его еще целых несколько мгновений доносились бессвязные звуки. Сын Зевса не отличался большим умом, но соображать, когда нужно, умел не хуже своего изобретательного предка.

— Бог-олимпиец... — начал он, и Гермес повернул свою железную голову, впервые посмотрев на человека.

* * *

— Ань! — голос соседа вырвал девушку из блаженных грез о неумолимо приближающемся обеде. Пятьдесят пять минут еще, — мысленно констатировала она и повернулась на кресле влево.

— Ну?

— Что мы с этим делаем? — Саша, ее сосед-новичок, бросал короткие взгляды то на нее, то на экран компьютера, глаза за квадратными очками умоляюще поблескивали. Аня вздохнула и присмотрелась к изображению на экране.

— Земля, что ли?

— Ну да. Монстр третьей категории, похож на виверну, — без особой нужды прокомментировал Саша. — По размерам вроде проходит, по зубам тоже... ну, плотоядный, понятное дело.

— А в чем тогда сомнения? — Ане стало скучновато. Новички — они только поначалу вызывают умиление своей чрезмерной старательностью и попытками запомнить все четыреста две тысячи уложений Евангелического Кодекса. Ничего, пройдет совсем немного времени, и они поймут, что все эти кейсы, в сущности, похожи один на другой как однояйцевые близнецы.

Саша наморщил лоб.

— Было какое-то разъяснение относительно недавно... что-то про исключения среди динозавров...

— Динозавров мы удаляем, — сообщил подъехавший сбоку на кресле Марк. — По политике, люди не способны конкурировать с ними на равных. Поэтому всех больных ублюдков, которые посылают людям этих обожравшихся стероидов куриц, мы отключаем, а посылки стираем из реальности.

— Да, но насчет крокодилов было что-то...

— Крокодилы и их родичи — единственное исключение. Полное отсутствие рептилий создает плохой прецедент, поэтому крокодилов, аллигаторов и прочих гигантских варанов можно оставлять, пускай живут в этом их Египте, на Амазонке, еще где-то... А кто это тут у тебя? — Марк бросил короткий взгляд на экран и скомандовал: — Удаляй.

Аня скорчила недовольную гримаску — ей хотелось, чтобы новенький сам принял и обосновал решение. Саша проворно принялся вбивать на клавиатуре код удаления, но остановился, хмуря лоб.

— Это-то понятно, я и сам собирался... Но за что?

— Конечности, — веско сказал сосед спереди Артур, изогнув шею под почти фантастическим углом и зорко наблюдая с этого угла за ситуацией. — Посчитай, тебя наверняка этому учили в школе.

— Ну, четыре, — от волнения принялся тупить Саша, — четыре-то разрешается, иначе мы бы вообще всю земную фауну прибили к чертям...

— Чертей трогать не надо, а конечностей у него ровно шесть. Ты про крылья забыл, — вздохнула Аня. Она выполняла сейчас функции Тени-Аудитора и сейчас нарисовала в мысленной зачетке новенького жирный "неуд". Зря, зря его из симуляции выпустили, путается пока парень... — Более четырех конечностей — если речь не о насекомых и арахнидах — это сразу удаление за опасные виды. И долго думать не надо.

— Точно! — расцвел Саша. — А то я как-то немного того... забыл.

— Я пару дней назад тут кентавра пропустил, — припомнил Марк. — Именно потому, что забыл насчет ног. При том, что он даже не хищник!

— И что, аудит пропустил?

— Какое там... зарубил, конечно. И уровень компетенции мне снизил до ноль девяносто шести.

— У меня на тестах вообще семьдесят восемь было, — сообщил Саша, разглядывая чудище на экране. — Слушайте, так если шесть конечностей, это не виверна, а дракон получается!

— Драконид, — устало пробормотала Аня, — какая-то свежая разновидность, не встречала их раньше... Неважно. Важно — пройти по дереву решений и выбрать код "два — три — пять": "удалить — опасная фауна — избыточное количество конечностей". И не тормозить при этом: парень, что подал жалобу, все еще онлайн. Видимо, ждет решения. Настырный.

Саша бросил взгляд в нижний правый угол экрана: нам и вправду мигал зеленым крошечный огонек. Он послушно пробил нужный код, нажал "Enter", отправляя закрытый билет на Страшный Суд и помассировал надбровные дуги. Непростой нынче день выдался: а с другой стороны, разве бывает иначе у Ангелов-Хранителей?

— Еще один билет, — звонко откликнулась Аня. Ее открытые загорелые плечи вносили явный дисбаланс в негромкое бормотание вокруг. — От того же клиента!

Саша скосил глаза — и точно, на экране отражалась очередная молитва, или, как ее называли здесь, наверху, "билет".

— Горгона Медуза, — вслух прочитал он, — женщина с человеческим телом и головой, на которой вместо волос растут ядовитые змеи, способная при этом... Чушь какая-то. "Женщина с человеческим телом..." Как будто бывают с нечеловеческим!

— О, сколько угодно, — оживился из-за экрана Артур. — Познакомился я тут после работы с одной прелестницей...

— Боюсь даже представить, на что будут похожи ваши дети, — решил Марк. — Анют, что думаешь насчет этого билета?

Девушка покачала головой — нимб над макушкой с тонким звоном завибрировал.

— Не вижу нарушения. Гуманоид гуманоидом. Две руки, две ноги, одна голова.

— А эти... змеи на башке? — бурно возмутился Саша. — Плюс она взглядом превращает людей в камень!

— Способность редкая, — согласилась девушка. — Но политикой не запрещено. Гуманоиды разрешены, и змеи разрешены, и на змееголовых тоже прямого запрета нет. А значит, что? Игнорируй.

— Не нравится мне это, — проворчал Саша. — С души воротит.

— Такая политика, — сообщил Артур. — Политика и душа — две вещи несовместные, хоть кого хочешь спроси. Зато перед аудитором твоя совесть будет чиста. Максимум, что можешь сделать — пометить место обитания этой Медузы как потенциально опасное. Пускай местные туда не суются.

— Да уж помечу, будь уверен, — фыркнул Саша и провел несколько непростых минут, разбираясь в пыхтящем эвристическом функционале. Но в конце концов все оказалось сделано, заявка отбита, а локация на трехмерной голографической карте надежно отгорожена от нелюбопытного мира. Экран мигнул и милостиво выбросил долгожданное сообщение: "Пока новых молитв нет".

— И какие, интересно, фантазеры шлют на Землю этот поток невероятных тварей? Да и зачем? Неужели из озорства?

— Ну, — сказал Марк, вертя в стороны прямым, как стрела, носом, — если считать военные корпорации озорными фантазерами, тогда, конечно, это именно они. А если нет — то нет.

— Ага, — глубокомысленно сказал Саша. — Экспериментируют, значит?

— Сам-то как думаешь? Ни полигонов строить не надо, ни дорогостоящих андроидов на роль противника... Находишь недавно открытую планету, оформляешь разрешение на опекунское тестирование, платишь пошлину, да и развлекаешься там потом до полного удовлетворения...

— А мы потом приходим на получившееся пепелище и медленно начинаем восстанавливать биосферу, — мрачно сказала Аня. — Ладно еще в нашем случае ребята из "Хронос Корп" вызвали помощь, когда поняли, что ситуация вышла из-под контроля...

— В последнее время куда реже, чем раньше, — указал Марк. — Но да, гекатонхейры были явным перебором. Сто рук, двадцать пять пар глаз, инфракрасное зрение, еще что-то... В будущих контрактах эту политику нужно явно выделить как недопустимую.

Ребята закивали: они явно хорошо помнили ту скверную ситуацию, чему Саша сейчас нестерпимо завидовал. Он откинулся на спинку кресла и уставился в потолок взглядом задумчивых горящих глаз.

— Интересно, — сказал он, — как вся эта сцена выглядела для парня на Земле? Ну, с этим нашим отбиванием билета.

— Да примерно так же, скорее всего, — пожала плечами Аня. — С поправкой на местный уровень технологий. Выскочило сообщение: "Ваша заявка была рассмотрена, и выяснилось, что она не нарушает нормы нашего сообщества. Спасибо за бдительность, заходите еще". Как иначе-то?

— И верно, — медленно сказал Саша. — Ты права, Ань. Иначе никак.

* * *

— Бог-олимпиец, у меня есть к тебе небольшая, но важная просьба, — вежливо сказал Персей. По острову гулял бодрый морской ветер, он развевал хитон и трепал волосы. Упругая бронза щита пела вместе с ветром, отзываясь на его касания. В стороне неподвижной кучей валялся труп мерзкой химеры.

Гермес вновь обратил к нему невозможно прекрасное металлическое лицо. Персей был уже не совсем уверен, что это маска, возможно, на сверкающем Олимпе боги выглядят так всегда. И глаза его тоже были не совсем глазами — просто узкие щели в полированном металле, сквозь которые наружу проникал яркий нечеловеческий свет. Персею вдруг стало неуютно, будто он попал на крайний север, в стан жестоких гипербореев — а надежных мехов на нем больше не было.

— Да? — сказал бог.

— В жгучих ливийских песках сестры горгоны живут, — сказал Персей. Он старался использовать ритмичную речь поэтов, которая, как говорят, была больше других понятна богам, но получалось не слишком хорошо. Виной этому были, скорее всего, жара и волнение. — Взглядом своим гневливым в камень людей обращают... Волосы же младшей, Медузы, суть гады болот ядовитых.

Гермес стоял неподвижно. Взгляд его глаз, однако, горел так же ярко, как и прежде.

— Нет ли у всемогущих богов-олимпийцев, — неловко закончил Персей, — возможности справиться с монстром? Многих стенающих смертных этим безмерно порадовав...

Так себе получились стихи, но Гермес все еще как будто раздумывал.

— Боги сожалеют, — сказал наконец посланник олимпийцев. Голос у него был громкий и звучный, с едва слышным металлическим оттенком — как если бы человек кричал в длинную медную трубу. — Но на то нет воли мойр. Смертные должны справиться с горгонами сами — или пасть от их смертоносного взгляда.

Самообладание покинуло Персея быстро, разом — как вытекает вода из опрокинутого шлема на горячую землю Эллады.

— Но... как же так? Разве не по нраву богам, чтобы в достатке и веселье жили люди? — строки ломались и ползли вниз, точно как его надежды, ничуть не напоминая теперь ясный гексаэдр. — Не гибли в схватках с порождениями тьмы и мрака? Не ввязываясь в кровавые междоусобицы за очередную скалу посреди моря? Где же блестящий божественный план, о хитроумный Гермес?

Сказал — испугался. Вспомнилась несчастная Арахна, которой не стоило когда-то выводить из себя Афину Палладу, да слишком умный, на свою беду, Асклепий, вздумавший посрамить солнцеликого Феба.

Бог молчал несколько минут — обычное дело для бога. По броне звякали непрошенные песчинки, которыми бросался жестокий в этих местах ветер по имени Нот.

— На этот вопрос можно ответить по-разному, — сказал он наконец. — И правда тебе не понравится. Поэтому я отвечу красиво: мы не даем людям испытаний, которые вы не сумеете пройти. Иди и убей Горгону Медузу. Стань легендой. Остальное не имеет значения.

Он исчез. Всего на миг Персей отвел взгляд — но бессмертному хватило и этого. Впрочем, известно, что богам подвластны и не такие чудеса.

— Стать легендой... — пробормотал Персей, поскрипывая сандалиями по песку. Садилось солнце, уступая время ночи — и во тьме, как и сотни лет до этого, таились и похохатывали чудовища, только и ждущие момента, чтобы напасть и разорвать в клочки юную и беззащитную Землю. — А богам эта легенда, получается, уже неинтересна?

Он все еще смотрел на острый обрыв, словно ожидая, что там кто-то появится и даст мудрый совет, предоставит помощь, как это часто бывало в минувшие дни.

Но обрыв оставался пустым.

* * *