1894 часть 4

Глава 1

Переговоры с дьяволом

Бузов вернулся из посольства в отвратительном настроении, он небрежно бросил на стол три конверта, и устроился в кресле, которое заскрипело под его тяжестью. После смерти жены Валера внезапно почувствовал себя стариком. Яркие цвета внезапно поблекли, исчез божественный аромат кофе, красное вино стало напоминать «три топора» времен учебы, волосы потеряли блеск, и Бузов заметно поправился. Двухметровый рост и военная выправка пока скрывали этот недостаток. «Надо сесть на диету и добавить нагрузку при беге трусцой. Нет, это полный песец. Ни Алиса, ни Мари не дают! Дело не в том, что я на дюжину лет их старше! Дело в том, что я считаю себя стариком, и они это чувствуют!» — подумал Бузов.

— Неприятные новости? Из телеграмм твоего финансового агента понятны только их важность и срочность, — Володя смаковал вторую чашку кофе за утро.

— Дождемся Серого и вскроем, в адресатах я и ты, но «покойник» подразумевается.

— Как они догадались, что мы в Париже?

— Элементарно, Ватсон. Они послали копии в Вену, Рим, Берлин, Мадрид и Питер. Теперь они знают, что мы в Париже, так как затребовали от посольства подтверждение о вручении.

Алиса пододвинула своё кресло впритык к креслу Бузова, и начала играться с «завлекалками», прядью вьющихся волос, отвлекая Валеру от разговора. При этом баронесса, как ни странно, пристально смотрела в глаза Гусеву. Володя недовольно фыркнул.

— Куда исчезла тихоня Мари-Клер? После переезда в твой парижский особняк я её ни разу ни видел. Я так и не понял: она была служанка или стриптизерша? Эта твоя танцовщица смотрела слишком уж гордо, будто она, по меньшей мере, переодетая герцогиня, — в раздражении на Алису Гусев стал допекать друга по-французски.

— Она тебя избегает... Сам удивляюсь, как могла женщина с такими принципами работать в стриптизе? — ответил Валерка по-русски, — Кстати, не спала она одновременно с двумя, маркиз домогался её, а в журналиста Мари-Клер была влюблена. Когда писака её бросил, девчонка ушла работать служанкой к какой-то богачке, семья её обратно не приняла. Три месяца назад Мари уволили за «гордый взгляд».

— Она тебя попросту динамит! Набивает цену. «Я не такая, я жду трамвая…»

— Фокстрот она танцует сногсшибательно, мне этого достаточно. Спать я с ней не собирался.

— Мне не ври.

— Алиса подозревает в ней «успешную» конкурентку. Ты не можешь забрать Мари к себе? … пока я не устрою её в Красную Мельницу. Иначе, боюсь, мне дворянку не уломать, — грустно произнес Валерка, и добавил по-французски, сделав вид, что целует баронессе руку, — Солнышко, я теряю от тебя голову, словно мальчишка.

— Ты и есть мальчишка! Милый, непосредственный, открытый. У тебя все мысли и чувства написаны на лице. Никак не могу привыкнуть, что вы одногодки с «лжеполковником Мартэном», — «укусила» Володю француженка.

— Странная штука жизнь. Я всегда был маменькин сынок, а Бузов заводила, бузотер и любитель риска. В результате, именно я — офицер, и вся моя жизнь — война, а мой друг — поэт и музыкант, — серьезно ответил баронессе Гусев.

— Знаешь, Вова, я тебе всё время завидую, — сказал после долгой паузы Бузов, — Офицеры, преданные до последней капли крови, казаки, готовые с тобой и в огонь и в воду, боготворящие тебя китайцы, ненавидящие тебя самураи.

— Маэстро, это так поэтично, — Алиса сделала вид, что аплодирует, — Вы забыли упомянуть про детей и женщин. Им он внушает ужас.

— Дети? Они обожают Володю. А женщины…, — это бабочки, падкие на яркую обертку, — как всегда немного коряво продолжил Бузов, и поплатился гневным взглядом за свою реплику.

— Нет, далеко не все. Женщины такие разные. Его последняя жена невероятно умна, красива и при этом имеет ангельский характер. Она сумела подружиться с гавайской королевой Викторией, а та около года была влюблена в Володю…

— Я думаю, это из-за совпадения, они обе родились двадцатого октября. Через десять дней королеве исполнится двадцать два, а моей жене девятнадцать, — увел немного в сторону разговор Гусев.

Баронесса зло осмотрела Гусева с головы до ног, стараясь прожечь взглядом в нем дыру, а по-хорошему — испепелить.

— Солнышко, Гусев хочет нанять Мари-Клер, даже кофе заварить для него проблема! Он совершенно не умеет готовить!

— Она тоже!!! — зло зашипела баронесса, и закричала, — Мари! Подойди, сюда. Немедленно!

Мари-Клер вошла в комнату спустя несколько секунд.

— Греешь уши, мерзавка!

— Простите, мадам, — без капли сожаления извинилась за свою оплошность Мари-Клер.

— Ты уволена!

— За что, месье Бузов!? — расстроилась служанка.

— Алиса, солнышко, я сам поговорю… Мари-Клер, «полковник Мартэн» хочет нанять тебя служанкой, — как всегда косноязычно, озвучил свою версию Бузов.

Гусев улыбнулся своей жуткой гримасой и утвердительно кивнул головой.

— Маэстро заплатит тебе выходное пособие за две недели, — сказал Гусев, выжидающе посмотрев на Бузова.

Тот засуетился, доставая банкноту.

— Условия без изменений. Вечером дашь своё согласие…, или съедешь. Сейчас свободна, — сухо сообщил Гусев.

Володя потянулся к письмам.

— Подождем Серого, — остановил его Бузов.

— Отошли «солнышко» пройтись по магазинам. И вот что… Пусть обязательно захватит с собой любопытную Варвару, — Володя достал из портмоне сто долларов и перешел на французский, — Мадам! Прошу вас мне помочь. Мари-Клер должна купить новую униформу. Юбка обязана прикрывать щиколотки. Униформа должна быть консервативна, я старый солдат, а не поэт, или, не дай бог, композитор.

Алиса кивнула головой, впервые улыбнулась, довольная тем, что Мари перестанет сверкать точеными ножками, взяла деньги и вопросительно посмотрела на Бузова.

— Да, солнышко. Будь так любезна, помоги. Помоги бедняге Мартэну, — суетливо зачастил Бузов.

Гусев внимательно осмотрел сургучные печати, скривился и вскрыл письмо от Стивенса. Приход в марте Уильяма Мак-Кинли вместо Гровера Кливленда не сказался на его карьере при республиканцах, профессионал оказался нужен всем. Джон Шерман, как бы, не знал об обязательствах Ричарда Олни, или считал, будто они выполнены в полном объеме. К Шерману обратился британский коллега с маленькой просьбой о содействии. Дигна уже захватил Луксор, и упорно двигался на север. Британцам нужно было либо менять туземные войска на свои, либо к весне прощаться с Египтом. Через три дня из Лондона в Марсель отправлялся генерал Китченер на переговоры с Дигной. Халифа назначил последнего главой делегации от Судана, по той простой причине, что фактически три тысячи воинов Дигны стоили всей стотысячной суданской армии. Формально, Египет управлялся из Турции хедивом Аббасом II, но заключить договор должен был командующий британской и египетской армией генерал Китченер. Шерман пригрозил заблокировать активы Бузова и компании, натравив на них комиссию по ценным бумагам, точно также как это уже было сделано год назад при Олни. Британцы хотели перемирия на пять лет. Стивенс просил Гусева использовать своё влияние на Дигну, чтобы граница прошла на десять миль севернее Асуана. Дигна должен был отступить и вернуть «османам» четверть Египта. За это форин-офис предлагал Гавайям мирный договор без аннексий и контрибуций, и даже с признанием суверенитета над островами, купленными у Испании во времена правления Кановаса. Чтобы гарантировать мир со стороны «агрессивной Гавайской республики» Шерман требовал лишить своих постов и выдворить из страны Гусева, Ершова и Вилкокса, а также всех офицеров, имеющих американское гражданство.

— Они нас за дураков держат? — заржал Бузов.

Именно в этот момент в комнату вошел Клячкин.

— Кто это такой смелый? — зло засмеялся «покойник», по-мальчишески хлопком здороваясь с друзьями.

— Шерман! — Володя передал Сергею письмо, а сам выбрал изящный конверт от королевы, — Посмотрим ситуацию в изложении Виктории. А ты, Валера, почитай раскладку от своего финансового гения. Узнаешь, пугает госсекретарь, или он реально взял нас за жабры.

Друзья с серьёзным видом углубились в чтение. Бузов проштудировал своё письмо трижды, всё больше и больше мрачнея.

— Валера, не тяни, — попросил Гусев.

— Как вы, друзья, знаете, наши две с половиной сотни миллионов баксов фактически находятся в одной корзине — американской. В США не только наши деньги, но и взятые у друзей: казачьи, крестьянские, королевы Виктории, Вилкокса и даже государственные. Из двухсот миллионов американских активов Шерман может заблокировать примерно сто семьдесят. Двадцать «дружеских» лимонов мы обязаны отдать владельцам. Останется примерно десятка, плюс полсотни — это земля и заводы в России, Германии, Канаде, Испании и на Гавайях. Все эти средства связаны. Если мы гордо плюнем на предложение госсекретаря, то о крупных проектах можно сразу забыть. Строительство новых авианосцев и самолетов — закрыть. Лагеря ирландских террористов распустить. И так далее.

— Его дешевле убить, — заявил Клячкин.

— Я уверен, что этот вариант Шерман предусмотрел. Машина будет запущена без него. В письме королевы есть толстый намек. Стивенс, имел с ней долгую беседу в Вашингтоне, и предупредил почти что прямо, — не согласился Гусев.

— Короче. Мы вынуждены принять предложение. Британцы затыкают две горячих точки из трех. Во-первых, Судан. Ни золота, ни налогов, а бои в пустыне тяжелы. Потери за последний год огромны, Дигна выбивает египетских офицеров и белых, независимо от звания, отстреливает даже гражданских. Дорога в Судан только по Нилу, и только до порогов, дальше канонеркам хода нет. Во-вторых, Гавайи. Здесь неплохие налоги, еще бы — три урожая в год. Лакомый кусочек. Но!!! Война для Британии на порядок сложнее, чем в Судане из-за огромного расстояния до островов. Такие чудовищные потери в войне британцы еще никогда не несли. Поэтому они хотят остановить две дерьмовые войны, и побороться за вкусный Занзибар. Гвоздика дает огромные доходы. Не нужно отдавать султану сорок миллионов фунтов государственных активов в британских банках. Коломбо, Тринкомали, Бомбей, Басра и Аден находятся в двух неделях пути, как и индийская армия. К концу лета британцы полностью захватили Занзибар, уничтожили или вывезли все его население. Уверен, англичане считают реальным выловить казаков и китайцев за пару месяцев, — высказал свое мнение Клячкин.

— Британцы рассчитывают, что мы соберем пять-шесть полков, высадимся в Занзибаре, добьем их экспедиционный корпус. А они устроят блокаду огромным флотом, и затем задавят нас численностью, — подтвердил Гусев, — что вполне реально, потери у казаков уж очень большие, и бросить мы их не можем.

— Не хотят воевать в пустыне и на краю света. Хотят сносные условия для войны, — глумливо засмеялся Бузов, и добавил, — Давайте вывезем наших с Занзибара и хрен с ним, с султаном.

— А госдеп устроит любой вариант. Даже самый жестокий, в чужой войне всегда выигрывают США, — уже совсем спокойно сказал Клячкин, — Если Шерман задает нам формальные условия, то он рассчитывает на формальное их исполнение.

— У нас на раздумья три-четыре дня. Перед переговорами нужно встретиться в Марселе со Стивенсом и Дигной, обсудить варианты. Тут-то и будут ясны намерения Шермана. При любом из вариантов нужно прятать активы. Для этого нам нужно тянуть время. Если руководитель форин-офиса Лансдаун реально намерен заключить договор, будем заключать договор. Если британцы хотят на три-четыре месяца снизить нашу активность, нам нужно на словах демонстрировать максимальное стремление к миру, а самим строить самолеты и авианосцы. Через полгода начнется война США с Испанией, американцам потребуются угольные станции на наших островах. Мы станем их лучшими друзьями. Если не давать повода, то Шерман обвинит британцев в срыве подписания мирного договора! — подвел итог Гусев.

— Устранение немощного старика Солсбери, приход ему на смену кровавого Бальфура, а в форин-офис любимчика Лансдауна, усилило британцев, — печально произнес Клячкин.

— Но бабла моя жена тогда нарубила знатно, — грустно сказал Бузов.

— Я поеду в посольство США, нужно договориться о встрече со Стивенсом, — заявил Володя.

* * *

Ближе к вечеру Гусев вернулся усталый от пустых разговоров. Голова кружилась, его тянуло в сон. Спать было нельзя, через пару часов предстоял поздний ужин с друзьями, Володя позвал Мари-Клер и попросил приготовить кофе.

— Захвати еще для меня арманьяк из буфета, и коробку конфет, Бузов хвалил новый сорт с ершовской фабрики. С работой у меня что-то решила? Или пока думаешь?

— Условия хорошие, таких мне никогда не найти. Но вы меня простите, месье, — коротко поклонилась француженка, — Когда я вас вижу, у меня мурашки по спине. Я от страха столько ем, уже не влезаю в старые платья.

— Это поправимо, — засмеялся Гусев, — форму можем покупать хоть каждый месяц…, хотя я не навязываюсь. Думай до ужина, трусишка зайка серенький.

Мари принесла кофе с конфетами и ушла, но Володя недолго оставался в одиночестве. Казак из охраны сообщил, что пришла баронесса. Та тоже иррационально побаивалась Гусева, но мазохистка старалась изжить свой страх, в результате проводила с Володей существенно больше времени, чем с Бузовым. Володя пил кофе с арманьяком пятидесятилетней выдержки, больше получая удовольствие от запаха, чем от вкуса. Алиса предпочла черный кофе без сливок и сахара, заменяя последний шоколадными конфетами. Обычно, оставаясь наедине с Гусевым, баронесса замечала, что молчание какое-то гнетущее, и воздух пропитывает напряжение. В этот раз всё было по-другому.

Тонкий аромат кофе смешивался с терпким запахом арманьяка, как будто кофе — это сама баронесса, а арманьяк её визави. Окно было приоткрыто. Мотылек, сидевший на стене, увидел лампу, стоящую на столе рядом с маленьким букетиком осенних цветов. Крошечная бабочка задрожала от предвкушения счастья, свет лампы завораживал ее, а зов был непреодолим. Её притягивал животный магнетизм света, тепло гипнотизировало. Крылья сами понесли бабочку к маленькому солнцу близкого счастья. Золотистый свет притягивал мотылька все ближе и ближе. Француженка рассеянно наблюдала за бабочкой, горящей в воздухе над яркой керосиновой лампой.

— Мадам Анслен, не желаете добавить себе пару капель спиртного в кофе, — прервал волшебство Гусев.

— Нет, полковник. Спасибо, мне нельзя употреблять алкоголь, я мгновенно пьянею и теряю контроль.

— Вам повезло. В том смысле, что вы об этом знаете.

— Мне повезло даже тогда, когда я это узнала.

— Вот как? — поднял левую бровь Гусев.

— Я была влюблена без памяти в Жосслена Анслена. Еще бы! Блестящий офицер, красавец, а я — никто, девочка-подросток. После фужера шампанского я оказалась в раю, — всхлипнула Алиса.

— Ну-ну. Не стоит. Успокойтесь, — Гусев вытер салфеткой пару её слезинок.