Защита От Дурака

Сергей Михайлович ШВЕДОВ

(Минск, 123smsh@tut.by)

ЗАЩИТА ОТ ДУРАКА

фантастическая быль

Ангел Уфоил заигрался в 333-D игру "Поймай миг простого человеческого счастья " и не заметил сигнального пощипывания между крыльями. Сигнал сообщал, что у какого-то подконтрольного субъекта отключилась компенсаторная защита. Но Уфоилу было не до того. Охота пуще неволи, неодолимая тяга к развлечениям, увы, недоступным ангельским чинам.

Игра симулировала все человеческие чувства и ощущения. Уфоил всей душой предался упоению людскими страстишками, если так можно сказать об ангеле, у которого от сотворения мира нет души, зато ему даровано бессмертие.

Аварийный сигнализатор зря старался. Вывести Уфоила из вороха щекотливых ощущений смог бы только начальствующий архангел, да вот беда — ревизионные облёты центров управления человеческим материалом проводятся один раз в три тысячи земных лет, а последняя проверка у Уфоила была всего пятьсот лет назад.

* * *

Похмельный синюга, ещё опускаясь в лифте, ощутил какой-то зуд по всему телу, будто бы ему за шиворот пригоршню тараканов высыпали. И что-то не такое вот эдакое сделалось с глазами. Поле зрения искажало перспективу, узкая кабина лифта раздвинулась в бесконечный туннель, вокруг видимых предметов появились трепещущие обводы, как в кривом зеркале. Чтобы не пошатнуться, он упёрся вытянутыми руками в стенки лифта — голова пошла кругом... Если с глазами беда после выпивки, то это точно — метиловый спирт был в палёной водке, как говорила когда-то очень давно на лекции в красном уголке заводская "наркотина", то бишь врач-нарколог... Значит, вчера рыжий, подлюка, под видом доброго бухла поднёс отраву, не иначе как. А говорил, что первач батьковский.

От чёрной досады мир окончательно померк в глазах, как будто цветность на экране отрубило. А как вышел из подъезда, так и вовсе чуть не стошнило от увиденной картины. Листья на деревьях едва ли не бордовые, трава красно-синяя, а небо фиолетовое. Ничего себе пейзажик... И в глазах не только лишь рябит, а двоится, троится, четверится и все как бы вдаль плывёт да ещё и в спираль закручивается.

Никакого тебе удовольствия от хорошей погоды и свежего воздуха. Хоть бы дождичком вспрыснуло, чтоб голову остудить после вчерашнего. Хотя б глоток рассола или компотика кисленького. Хорошо ещё, что в стране свобода наступила. Заводы и сельхозпредприятия позакрывали, а на стройки только чёрных гастарбайтеров берут. И больше нет статьи за тунеядство. Хочешь — работай, хочешь — гуляй как хочешь. А так бы в старое время с похмельным нутром да дурной головой пришлось бы переться на заводскую смену за станок.

Эх, перекинуться бы словцом с кем-нибудь, чтоб полегчало, а тут этот чмырь неразговорчивый пришлёпал к подъезду на полусогнутых, весь из себя тоже синюшный. Из него охотник за халявой малоопытный — знал бы заранее, что у Васи ни гроша за душой, не стал бы набиваться в компанию к такому же алкострадальцу.

— Полтячок бы, а?

— Топай мимо — ничего тебе не обломится. Сам на нулях.

— А подкурить?

Чмырь с затаённой надеждой прищурился вдаль, но через двор топали только сторонники здорового образа жизни, трезвенники и некурящие.

— Чего такой синий? Тоже вчера той самой гадости у рыжего хряпнул?

— Не-е, побоялся, она же у него пенится, как шампунь, Вася, — хмыкнул чмырь.

Доходяга, а осторожный... Эх, как бы подлечиться! У того чмыря за душой тоже как у турецкого святого — банан да голая задница, у Васи самого грошей не хватит даже на настойку боярышника из аптеки, не говоря уже про тормозную жидкость из магазина автозапчастей.

Хотя не всё так беспросветно. У жены с незапамятных времён хранится настойка целебная на китайской лягушке, которая в бутылке плавает, расставив лапки, если потрясти посудину. Пойти бы поправиться настоечкой. Потом туда можно стеклоочистителя долить, чтобы жена не засекла недостачу. Лягушка страшно ядовитая, говорят, потому и настойка целебная получается. Вот бы полечиться граммулькой. А то не разболеться бы от вчерашней палёнки. Да разве люди теперь болеют? Не работают, не болеют, как бы и не живут, получается. Весело, ничего не скажешь.

— Пошли со мной, чмырёк, полечишься.

"Квартира номер тридцать шесть. Пароль допуска сверен. Чисто русский транснационал, вырусь", — прозвучало у Васи в ушах, когда перед ним распахнулась подъездная дверь. Недоверчиво повернулся к молчаливому чмырю:

— Ты это слышал?

В ответ молчание, похоже, ехидное. Вася подозрительнее прищурился на чмыря:

— Ты меня подколол, что ли?

Чмырь промолчал, уселся снова на лавочку перед подъездом, скрючился в три погибели, уставившись в землю. Не-е, не его слова были, да и голос-то в ушах был какой-то женский. Снова подошёл к подъездной двери и опять то же самое: "Квартира номер тридцать шесть. Пароль допуска сверен. Чисто русский транснационал, общечеловек".

Дверь подъезда всегда открывается, стоит только подойти, как и любая дверь в Васиной квартире. Замки давно на дистанционном управлении. Для того ему ту самую горошину в череп над левой бровью и всверлили, чтобы бытовой техникой управлять силой мысли. Теперь всякий и каждый в телевизоре одним взглядом программы листает, а свет под потолком сам собой включается, стоит только на лампочку взглянуть. И компьютер можно одним движением глаз гонять по порносайтам. Только вот прежде никаких голосов Вася не слышал.

Домой за целебной настойкой на ядовитой лягушке подниматься расхотелось — мало ли ещё что там причудится. Чем заняться? Присоседиться на лавочку к молчаливому чмырю за компанию — удовольствие так себе. А видимость перед глазами все ухудшалась, вся картина Васиного мировосприятия трепетала и подрагивала, как театральная завеса, готовая раскрыться, а там увидишь — такое!!! Ну его нах.

Его даже передёрнуло, как от испуга или отвращения. А может, от того и другого вместе. Ничего, кроме пакостей, от этой жизни не жди.

Пошатываясь, вышел на прежде зелёный, а теперь какой-то синевато-серобуромалиновый газон, где стояла его машина. Вася давно не ездил на ней, потому что уже не помнил дня того, когда был трезвый. Но частенько, если накрапывал дождик, усаживался за руль стоявшей на приколе "ласточки" и так сидел, свесив ноги из машины. Это приятно, особенно если иностранную музыку с непонятными словами включишь. Да и солидно как-то смотрится Вася в собственной машине, хозяин, а не синюга какой-то. Владелец машины, квартиры и позаброшенной дачи, да ещё батьковская хата на подпорках где-то заваливается, уже и дороги к ней не припомнить из-за подросших кустов посреди умершей деревни.

"Регистрационный номер МОЕ123987КД. Пароль доступа сверен. Владелец — чистая вырусь", — снова прозвучал в ушах всё тот же издевательский компьютерный голос. Машина поприветствовала хозяина подмигивающими лампочками, прочирикала мелодичным сигналом и распахнула дверцу. Вася со злостью запахнул её и пнул колесо так, аж нога заныла от боли.

А с глазами вообще хана. Бордовые листья под фиолетовым небом, синюшные лица прохожих, а сами прохожие просвечивались насквозь, как на рентгеновских снимках, — ходячие скелеты. В ультрафиолетовом воздухе трепетали искорки, словно "зайчики" от электросварки. Небо прочертили светящиеся линии, напоминающие координатную сетку на карте, чёрт поймёшь. Дома превратились в какие-то сборные конструкции, вроде как балки цехового пролёта, над ними строительные леса и подмостки... После вчерашнего недолго и галлюники словить.

* * *

Вася с недоверием глянул на бесшумно опустившуюся на детскую площадку сплющенную грушу. Прозрачный верх летательного аппарата откинулся.

— Светик, ты скоро? — крикнул парень, сидевший на месте пилота.

— Сичас! — донеслось из пятого яруса строительных лесов.

Девчонка прыгнула в кабину, груша бесшумно поднялась над решетчатыми многоэтажками.

— Ты тоже это видел? — спросил Вася.

— А это что ещё за хрень? — прервал молчание чмырь.

— Гравилёт, темнота, — буркнул Вася.

— А чо его так называют?

— Наверное, на гравии летает.

— На каком ещё гравии?

— Ты видел фильтр для питьевой воды с посеребрёнными камушками? Вот и леталка эта носится под облаками на каком-то особенном гравии.

— А не на том, что на дорожке для пешеходов под ногами?

— Не-а, там нужен гравий особый.

— А как она сама собой поднимается без шума?

— Действует выталкивающая сила. В школу не ходил, что ли?

— Уже не заставляют в школу ходить, не старые времена. Теперь у нас свобода. На учёбу силой не сгоняют.

— На работу не ходят, в школу не ходят. Куда же ходят?

— Только в магазин... Так как эта сила действует?

— Выталкивает наверх, это же выталкивающая сила.

— А почему она меня не выталкивает?

— Сам подумай.

— Теперь можно не думать. Теперь свобода.

Чмырёк проводил туманным взглядом гравитолёт:

— Я бы на таком полетал.

— От психбольницы до кладбища, — сплюнул Вася.

— Теперь в больницу тоже не ходят. Теперь у нас не болеют, а просто недомогают. Нету больниц.

— И кладбищ, кстати, тоже. Просто пословица такая — жисть от психбольницы до кладбища.

— А в кино кладбища показывают. И больницы тоже.

— Так то в кино. Теперь люди не болеют, а придуриваются. Не умирают, а просто уходят.

— Куда уходят?

— Какая тебе разница! Так говорят, и всё тут.

— А смысл?

— Что ты в словах всё смысл выискиваешь? Нету у русских смысла в жизни.

— Петька из третьего подъезда недавно тоже ушёл. И всё не возвращается.

— И не вернётся. Не надо было водку на солнцепёке из горлышка глушить... А это кто ещё? — вытаращился Вася на чумазую рожу, что вылезла из канализационного люка. — Ты его видишь, чмырь?

— Кого?

— Да вон того сантехника, какой из люка вылез.

Чмырь глуповато прищурился:

— Никого там нет, Васька, не бреши.

Меж тем сантехник не только привиделся, а и прислышался Васе — громко свистнул в два пальца. На втором этаже раскрылось окно, оттуда выбросили что-то спеленатое, как бы свёрнутый ковёр.

— Эй, ты там! — вскочил Вася.

— Ты мне? — удивлённо оглянулся чумазый сантехник. — Ты меня видишь?

— Не только вижу, но и хвоста накрутить смогу, если спёр чего-то.

— Ты и мой хвост увидел? И рога с копытами?

— Не слепой... Чего ты там из чужой квартиры тащишь?

— Грешную душу, а что такого!

— Думал, так взял чужое и понёс? А ну-ка покажи, что у тебя там конкретно.

— Груз опечатан. До места доставки вскрывать не велено.

— Не велено на халяву по чужому двору шастать. Гони курево, что ли, да и чёрт с тобой!

Рогатый сантехник достал сигарету просто так из воздуха, только всего лишь раз пальцами щёлкнул.

— Ловко! А выпить?

Просто ниоткуда появился гранёный стакан, как из музея. Таких уже не купишь. И солёный огурец сверху.

— Не палёная водка?

— Чище святой воды, — почесал у себя между рогами сантехник.

— Так ты и впрямь оттуда? — Вася ткнул пальцем в землю.

Сантехник кивнул.

— Так вот куда все наши уходят.

— А ты думал!

— По мою душу скоро придёшь?

— А ты из нашенских?

— В смысле, из рогатых?

— Нет, в смысле из русских транснационалов?

— Не задумывался как-то.

— А вот мы и проверим. Где для тебя родина?

— Родина там, где моей заднице тепло.

— Тогда ты точно из выруси.

* * *

Хочу пояснить, что чёрт имел в виду под словом русский транснационал, или вырусь... В каждой бочке мёда есть ложка дёгтя. Так и в каждом деянии российских властей во всём непременно присутствует малозаметная, но очень важная для них составляющая — подавление русского самосознания.

К этому осознанию русских государственным народом разные ветви власти относятся по-разному. Одни видят в русском самосознании злобного джинна, загнанного в бутылку и запечатанного печатью Сулеймана. Другие представляют русское самосознание в виде опасного вулкана на грани извержения. И старательно заделывают малейшие трещинки, через которые может прорваться русский дух. Просто так, на всякий случай, как бы чего не вышло. Третьи же видят в нём кипящий источник, пробивающийся из-под земли. Горячий ключ русского мира пока что образовал лишь неширокое, но глубокое озерцо с прозрачной до дна водой, на глади которой нет ни морщинки возмущения или малейшей волнишки.

Когда-то и я видел такой источник, 'святой' для неизвестных мне суеверов. Они степенно приходили к нему молиться животворящей матери-землице, совершали священное омовение. Ключевые воды не замерзали в самый лютый мороз. Тихие суеверы, мужчины и женщины, омывались в нём даже зимой. Потом обтирались досуха, одевались в тёплое бельё и дружно попивали чаёк, стоя за самодельным столиком. Никому не мешали, никого не трогали

Всё бы ничего, никаких мерзостных деяний они не совершали, да вот беда, тот 'святой' источник суеверов бил из-под земли на виду у роскошного православного храма, рядом с которым струился освящённый попами церковный источник, отделанный гранитом и бронзой. Верующие толпами приходили с сосудами за той святой водичкой с надеждой на исцеление от немощей телесных.

Соседство с диким источником, где странные верники совершали омовение и поклонение неведомо кому, не понравилось церковникам. Они благословили мирские власти пригнать бетономешалки и залить цементным раствором крохотное озерцо. В самый центр бетонного круга вогнали в цемент православный крест, сваренный из металлических балок.

И тут вся округа под храмом, луг и плодовый сад заболотилась на долгие годы, может и навсегда. Камыш, рогоз и тростник год за годом вытесняли луговые травы. Дикий ключ был конечной, самой нижней точкой выхода подземных вод, питавших и святой источник церковников.

Источник под храмом пересох, вся вода теперь просачивалась в болото. Так и русское самосознание за сто с лишком лет подавления русской мысли превратилось в зыбкую топь. Русские транснационалы старательно заботятся, чтобы русский мир не сплотился в неодолимую твердь, а растворился в многонациональном братстве малых народов без остатка.

Я ни в коей мере не желал бы бросить тень на православную церковь. Золотые маковки и шатры на церквах это затесные столпы, отмечающие границы русского мира. Великий американский писатель (которого теперь никто не читает и впредь читать не будет, а не помешало бы) утверждал, что стены любой церкви с веками вбирают в себя святость вне зависимости от грехов церковного притча. Но действия российских транснационалов всё больше напоминают благоглупость церковников, загубивших храмовый святой источник вместе с диким ключом суеверов.

Российский транснационал-вырусь это необязательно инородец или чужестранец. И вовсе не западнический протестант, отринувший православие. Не совершивший гиюр или обрезание по мусульманскому обряду ради принятия ислама. Не адепт сайентологии или сатанист. На всех ступенях властной лестницы в России прочно расселись идолопоклонники культа легковесной бумажки, вылетающей из-под печатного станка, или ноликов и единичек виртуальной криптовалюты в компьютерной памяти. Его родина там, где надёжно упрятан его личный счёт в банке.