Горе От Ума

Сергей Михайлович ШВЕДОВ

(Минск, 123smsh@tut.by)

ГОРЕ ОТ УМА В ПЕРЕИЗБЫТКЕ

фантастическая быль

Красавчик Пашка вышел во двор, до предела уплотнённый многоэтажками. Ни машину поставить, ни малышам погулять. Пашка всегда весь из себя при полном параде — пляжно-пижамное трико с переливающимися радужными разводами, розовые носочки и голубенькие кроссовки с бегающими огоньками. Вместо рубашек он носил коротенькие цветастые распашонки, чтобы при случае как бы невзначай сверкнуть пупком на идеально плоском животе или показать полоску безупречных мышц на спине. А трико подбирал такое, чтобы выгодно обтягивали упругие полужопия.

Волосы тщательно причёсаны (перед выходом подравнял машинкой окантовку причёски на затылке с помощью двух зеркал). Причесон под японскую гейшу из порномультика: на висках прилизанные пейсики — слева бирюзовые прядки, справа розовые. Остальные волосы красные, а на макушке стянутая резиночкой оранжевая метёлочка. Усики приглажены, закручены и напомажены. Пашка Занырин перед уходом из дома с завистью смотрел на оперение весёлых попугайчиков в клетке и вздыхал, что ему никак не удаётся добиться таких ярких переливов в оперении.

Каждый день всегда тщательно выряжался перед парадным выходом на улицу, хотя никуда дальше лавочки у подъезда не ходил. Слабость к блискучим шмоточкам у него осталась от профтехучилища сантехников, где он сразу по прибытию в город из сучьих выселок на торфоразработках впервые поел из тарелки, а не глиняной миски, и улёгся спать в общаге на белых простынях, а не на ворохе тряпья на лавке в хате. И всё потому, что Пашка был не просто слишком умный, а самый-самый умный, хотя бы у себя во дворе.

Он звериной шкурой жадно впитывал полезные знания, хотя и хвастался, что все три года профтехучилища проходил с одной и той же тетрадкой за поясом. Ему и без книжек давалась немудрённая наука жизни. Разве какой-то там Исаак Ньютон в его годы умел играть в компьютерные игры или так ловко выкаблучиваться с мобильником? Да древние мыслители в современных гаджетах ни уха ни рыла. Даже денег по карточке в банкомате не сумели бы снять. И это от большого ума? Все эти Аристотели, Спинозы и Циолковские — просто лошары рядом с реальными пацанами из современности. Те, из прошлого, конечно, не виноваты, что в их времена навороченных штучек не было, но всё-таки не надо нас великими умами в нос тыкать. Видели мы таких мыслителей где-то далеко и ещё подальше! Из века век человек умнеет — так по понятиям развития мозговых извилин наука нам за это говорит. Они с каждым новым поколением у людей все круче завиваются. Прогресс не остановить, как понос при холере. Самый тупорылый из уличной шпаны поумнее древних умников будет, чего уж там говорить про Пашку Занырина.

Просиживал весь день на лавочке с затычками-наушниками, раскачивался в такт музыкальному грохоту в ушах, держа перед собой телефон, как лакомый бутерброд, и любовался выкрутасам длинноногих певичек в трусиках из тонких тесёмочек. Своим исключительным умом он гордился по праву:

— Кто сумел бы так по уму жить? Не покупаю ни курева, ни выпивки, а каждый день дымлю и стакашки через себя пропускаю регулярно. Умного угостить всякий за уважуху почитает, а мне любого лоха расколоть на компанейское угощение — тьфу, раз плюнуть!

Уже не припомнит Пашка, когда он последний раз вкалывал на работе до изнеможения, потому что умный работает головой, а не руками. Умный человек всегда и везде устроится так, чтобы не вкалывать до седьмого пота.

* * *

Пашкина работа — днями напролёт просиживать на лавочке у подъезда, смотреть да высматривать. Сам себя он называл в уме "присматривающим".

— Ты там присматривай, чтобы краденого по квартирам без моего ведома не хранили, — требовал участковый.

— Нам и самим криминалу не нужно.

— И чтобы неучтённые автомастерские под открытым небом во дворе не устраивали!

— Да ни боже мой! Экология ведь, мать её.

— И чтобы комнаты под склады торгашам втихаря не сдавали!

— Железно!

— Какие девки бордель на съёмной квартире заведут — дай знать мне первому.

— Обязательно дам.

— Кто с хапуном на халтурщиков-надомников наедет — звякни мне!

— Понятно.

— И насчёт самогону чтоб ни-ни!

— Присмотрюсь да ещё и принюхаюсь. А если кто по ночам водкой через форточку приторговывает?

— Сигнализируй мне лично, и никому больше ни слова!

— А про любителей острых ощущений?

— Если где колются и маковую соломку варят — сигнализируй, но тихо. Шуму не поднимай, а шепни мне на ушко, чтоб никто не слышал.

* * *

— Доведи до сведения всех автовладельцев, — строго указывал пожарный инспектор, — чтоб не ставили машины впритык к домам. Случись что, пожарная техника не подъедет.

— Лично обойду каждого с предупреждением, а ответ вам перешлю по связи, как положено.

— И чтоб тишину и порядок по ночам не нарушали! — предупреждал техник-смотритель зданий из домоуправления.

— Двери выломаю, а утихомирю гуляк.

— Чтобы никаких жалоб от жильцов в районную администрацию не посылали.

— Самолично заставляю жалобщиков сожрать свои писульки, начальник.

— Вот это называется сознательный член гражданского общества! — нахваливали Пашку представители местной вертикали власти. — Добровольно идёт на тесное сотрудничество с администрацией в деле связей с общественностью. На такие кадры из народа любой власти надо опираться.

И добавляли:

— Вот так и зарождается настоящее местное самоуправление! Народная демократия: деловая инициатива — снизу, контроль — сверху. Мы тебя, Занырин, в депутаты микрорайонного совета выдвинем.

— Да разве я за личный интерес! Просто за общественный порядок душа болит. Дурной народ надо в страхе и культуре держать, чтоб не разбосячились, — с пониманием кивал Занырин. — На то они и дурные, чтобы на умных горбатиться, потому как работа дурных любит.

Умный ведь головой работает. Президенты, премьеры, короли и султаны, миллиардеры с миллионерами — все, как Пашка, на подбор умные. За это им и проплачивают дай боже как да ещё со всех сторон подношения в знак уважения несут. Порядок, что называется.

* * *

— Вы уже десять лет нигде не работаете, — удивлялись в налоговой службе. — Пособия по безработице мы вам давно не платим. Как же вы семью кормите?

— У меня жена работает в столовой — вот так и кормимся с грехом пополам.

— С грехом понятно, а то как же ещё без греха... А третью машину за два года сменили, это жена-посудомойка заработала?

— Да что там за машины, блин! Без слёз не расскажешь, а плакать не хочется. Дружбаны из запчастей собрали.

— Из запчастей, снятых с угнанных машин?

— Я под капот на заводские номера не заглядывал, потому как дарёному коню в зубы не смотрят.

— И за что же вам все деньги в лапу суют, господин Занырин?

— Кто сейчас кому сует? Давно уже позабыли про бумажки и монетки. Сейчас за услугу расплачиваются прямо на лицевой счёт в банке. Цифровизация и компьютерный прогресс.

— Как это?

А вот так — сидит себе Паша Занырин на скамеечке, скучает. Подскакивает трудяга-левак в спецовке:

— Паша, к третьему подъезду грузовик с запчастями подкатит. Собери ханыг на выгрузку — не обидим.

Паша — за телефон, вызвонит безработных грузчиков на целую бригаду, пока они ещё трезвые с утра. Ну, не слишком уж похмельные.

— Паша, сейчас мы в девятый подъезд фуру компьютеров впихнём на девятый этаж, а ночью потиху заберём, чтобы менты на хвост не сели. Ты тут на лавочке присматривай. Брякни нам, если патрульная машина с дуру во двор прикатит.

— Пацан сказал, пацан — сделал. На телефон мне гроши в банкомате сбросишь. Номер мой знаешь.

— Паша, на клумбу рядом с детской площадкой прикатят битую служебную машину ментовского полковника. Присмотри, чтобы лобовое стекло через час поменяли.

— Поменяют и за полчаса, если не обидите.

— Мента?

— Меня.

— Сколько?

— Двести, — милостиво принимает Паша сигарету от просителя. — Вот сюда переведёшь. — И протягивает руку с вытатуированными цифрами — реальный счёт в банке, а не банальное "Не забуду мать родную".

* * *

С тех пор как власти взяли курс на развитие в ленивом народце духа частной инициативы и предпринимательства, многоэтажки в спальных кварталах превратились в скопище подпольных производств. Мудрые правители страны верно подметили, что народец-то у нас ещё и вороватенький. Ему интересней всего проявить деловую инициативу там, где плохо лежит и никто не видит. Не один же Паша Занырин такой умный, умников на дурное дело у нас всегда хватало.

— Что ты всё время тянешь да оттягиваешь сроки? — с завидной регулярностью требушат Пашу то участковый, то техник-смотритель из домоуправления, то пожарный, да ещё добрый десяток дояров из контролирующих инстанций. — Сказано ведь тебе, проплату откатывать к первому числу каждого месяца.

— Я тяну? Наши жлобы за каждый рупь удавятся. Квартиры превратили в подпольные шараги, а благодарности никакой. Из глотки у них вырываю благодарность, а меня потом гнобят всякие разные начальнички. Плюну на всё и вернусь на стройку сантехнику монтировать, раз завели такие песни.

— Лады, не бухти не по делу. Мы тебе рекомендацию в "Союз вольных предпринимателей" дадим.

— Третий год обещаете.

— Так обещанного три года и ждут, как положено. А трудолюбивые халтурщики-надомники пусть крутятся, пусть вертятся, как велела власть, — проявляют предпринимательскую активность и личную инициативу. А ты присматривай внимательно и, главное, стрясай с них почаще.

— По уму сказано, начальник. Бу сделано!

* * *

До сих пор никто в Пашином уме не сомневался, а тут с утра трижды дураком обозвали. Не жена, нет, жена не в счёт. Любая баба самого умного мужа за дурака держит. Причудился ему спросонку ехидный такой смешок: "Ну и дурак же ты, Занырин!" С тем и проснулся. Хоть и во сне, да обидно как-то.

Потом телефон затрезвонил:

— У аппарата старший техник-сантехник из "Водоканала". Краны не текут?

— Не текут.

— А это мы сейчас проверим. Шланг есть?

— Какой?

— Любой.

— Есть. И что дальше?

— Отрежьте полметра для проверки.

— Ну, отрезал, что теперь?

— Засунь его себе в задницу, дурак.

Свистнули в трубку, и — одни гудки. Обидно всё-таки. Паша ещё ни разу на телефонные шуточки не повёлся, потому что сам был умнее всех дурных шутников. А тут вот на старом приколе прокололся.

Этого хоть никто не слышал, но его в третий раз дураком обозвали не во сне, а громко на весь двор. Бабка выкатила коляску с внучком из подъезда:

— Присмотри за ним, милок, а я домой возвернусь на минутку.

Паша скорчил рожу мальчишке, тот в ответ пустил пузыри слюнявым ртом: "Ду-як... Ду-як... Ду-як...".

— Маша! — крикнула дочке обрадованная бабка, когда вернулась к коляске. — Наш Васютка первое слово сказал.

— Какое? — высунулась мать малыша из окна на втором этаже.

— Дурак.

— На кого?

— На Пашку, соседа нашего.

* * *

С досады закурить бы, да никого, как назло, из лохов во дворе. Вот и сиди тут как дурак... Пашу от собственного словца словно рашпилем по душе царапнули.

— А что такого? — аж передёрнулся Занырин. — Дурак и есть, чего греха таить. Дурак, конченый дурак, как и все.

Каждому из подпольщиков-надомников кажется, что бога за бороду поймал и всех надурил — гонит левые доходы мимо налоговой. А налог-то ого какой! Участковому плати, технику-смотрителю из домоуправления, пожарнику, представителю местной администрации да ещё десятку оглоедов ненасытных. Не халява, а сплошное разорение.

Обидно, что у них Пашка подпольным налоговиком за копейки заделался. И что он, умник, с этого имеет? Настоящие налоговые инспекторы вон на каких тачках разъезжают, а Паша Занырин на восстановленной после тюнинга битой байде. Те живут в многоэтажных дворцах-коттеджах, а Пашка в проходной полуторке, да ещё с тёщей на раскладушке.

Вроде как свобода, всяк себе хозяин, а выходит фигня какая-то... или... или... как это назвать?

"Насосная станция, дурак", — снова хихикнул кто-то незримый. Паша сразу догадался — кто! Это его глубинный разум проснулся, который прежде крепко спал да почивал. Ну, теперь держись, страна родная! Теперь из Пашки такой супер-пупер-умник выйдет, что все олигархи в очередь за его советами выстроятся.

Ай, верно же! Дурные трудяги-надомники себя за крутых предпринимателей держат, а невидимые насосные станции качают из дураков доходы наверх да ещё перекачивают куда повыше. Невидимые хозяева, насосники-крышари, всегда вне всякой конкуренции — на аренде помещений экономят да на воде и электричестве, потому что за все коммунальные услуги за них дураки сами вносят. И платят надомникам вполцены, а то и вообще дешёвым бухлом с закусью, и никакого аудитора на них не натравишь, юристам не пожалуешься, потому как ты сам — полукриминал, подпольщик из организованной экономической преступной группировки.

Ну и умники, сами Пашку заставили поднести в зубах хозяевам поводок с ошейником — берите, мол, меня в весёленькое рабство.

Зачирикал мобильник. Паша неохотно нажал кнопку:

— Диспетчер насосной станции Занырин у телефона!

— Занырин, что за дела! Опять напился средь бела дня!

— Ты мне наливал, начальник?

— Дождёшься, красавчик!

— Обижаешь, начальник... Только я теперь не красавчик Пашка, а топ-менеджер консалтинговой фирмы-посредника. В связи с нарастающим кризисом мой гонорар за услуги посредника по сбору левых налогов повышается до двадцати пяти процентных пунктов. И ничего вы мне не сотворите за это, красавчеги. Я-то без вас со своим умом не пропаду, а вот вы больше такого дурака и с собаками не сыщете.

— А тебя искать нечего. Ты изо дня в день лавочку перед подъездом просиживаешь. Сиди там! Сейчас подъедем.

* * *

Красавчик Пашка вернулся на лавочку у подъезда ровно через пятнадцать суток, худой, злой как тысяча чертей, да ещё и с памятными знаками на лице.

— Что, Пашка, ума добавили в конторе? — добродушно подколол его сосед, угощая третьей стопочкой "со свиданьицем". — В системе министерства внутренних дел побывал, теперь тебе только в академики осталось баллотироваться.

Конец_