Глава-7

Глава-7.

Зажужжал принтер.

— Что печатаешь? — отвлекся Сергей от пайки шины.

— План 'Ост', списки Героев Советского Союза. И еще кое-что.

— С планом согласен, а списки-то зачем, если на хард скачали? Посмотрим, коли понадобится.

— На всякий пожарный, — ответил Паша, вглядываясь в монитор, затем начал что-то записывать.

Сергей отключил паяльник и направился к окну. Открыл фрамугу, вдохнул свежего воздуха. Повернувшись, заметил, что сосредоточенное лицо Свешникова на мгновение посветлело.

— Что, Паш, эврика посетила? — спросил Жуков.

— Думаю, причинную цепочку вселения нашел ... — пробормотал Паша. — Почти.

— Да? — оживился Сергей. — И почему почти?

Он подошел к Свешникову и заглянул в монитор.

— Вот смотри сюда, — Паша показал на несколько строк, — потом сюда.

Сергей посмотрел на монитор, потом на листок. Немного подумал.

— Пока не понял. Цифры, буквы, символы... абракадабра какая-то.

— Ага, я тоже поначалу так подумал.

— Погоди... — пробормотал Сергей, вглядываясь в монитор. — Этого же в программе не было! Это же файл моделирования три-де модели снимка? Так тут не это должно должен быть...

— Именно, что не это! — перебил Паша. — Но программа почему-то прописывает тут.

И Свешников показал на строчку.

— И что это?

— Какие-то данные, которые сбрасываются перед очередным запуском. Я просмотрел всю программу и нашел лишнее в этом файле. Затем начал снимать с файла значения со всех наших выходов, потом сравнил. Вот смотри, — вновь показал на распечатку Паша, обводя строчки карандашом. — Я вычислил три группы символов. Эта группа символов во всех выходах оставалась неизменной. Две других каждый раз менялись.

— Так-так, — еще более оживился Жуков. — Значит, есть возможность управлять вселением?

— Возможность есть, — кивнул Свешников. — Однако сначала надо расшифровать эти символы — что к чему идет и на что влияет.

— Если первая группа не менялась, и время попадания одно и тоже...

— Я и предположил, что это координата во времени, — кивнул Паша. — Вторая группа символов, с большим количеством, считаю координата в пространстве. Третья группа, самая большая, считаю, это сама личность, куда мы вселяемся. Первую и вторую группу еще как-то можно вычислить, на основе времени и места попадания, только понять — какой символ, какой цифре даты и координаты соответствует. Вот с третьей группой полная засада. Даже предположений нет.

— Может после расшифровки первой и второй, ключ и к третьей найдется? — предположил Сергей.

— Может — да, а может — нет. Я еще покумекаю над этим, — Свешников немного помолчал. — Думаю после возврата Васи, надо сделать еще выход. — И видя что, Жуков собрался возразить, добавил. — Короткий! В третей группе символов надо выставить постоянное значение, есть мысль — как это сделать, затем включаем аппарат на десять минут. Этим мы проверим — куда и в кого попадем, что возможно поможет найти ключ. Одновременно проверим — что будет при принудительном выходе. Мы ведь не пробовали выключать аппарат до гибели носителя.

Сергей немного подумал и согласился.

— Но потом однозначно перерыв.

— И отдых, — кивнул Паша. — Мы тут одичали уже. Кстати, на какой стадии готовности дубликат?

— Почти готов. Монтаж выполнен. Мне допаять еще одну шину осталось. Еще датчики расположить и все.

— Тогда допаивай, а я над программой покорплю.

Минут двадцать друзья сосредоточенно работали. Сергей допаял последний контакт, удовлетворенно откинулся и посмотрел на Свешникова.

— Я закончил.

— Я тоже. Написал подпрограмму. Теперь есть возможность управлять координатами, и они будут сохраняться в папке 'история'.

— А-а-а! — Короткий сдавленный крик заставил друзей метнуться к аппарату, чтобы удержать Васю, но Маргелов даже не пошевелился. Бледный, лицо перекошено, руки и ноги скрючились, будто сведенные судорогой. Дыхание такое, будто вдохнуть не может.

— Окно шире! — крикнул Свешников Сергею, прыгая обратно к столу.

Выхватив из барсетки ингалятор, Паша прыснул им в распахнутый рот Маргелова. Затем вместе с Жуковым приподняли друга.

— Все-все, ты дома, — забормотал он успокаивающе. — Слышишь, Вася? Ты дома.

Маргелов затих. Дыхание его выровнялось, но было еще учащенное. Взгляд стал осмысленным.

— Н-не-на-виж-ж-у! — выдавил, заикаясь, Вася. — Т-твари фашистские!

В руку сунули кружку и помогли донести до рта. Вася жадно выпил воду. Потом поднялся, отстранил друзей и сам направился в туалет.

... а твари эти... по телам. Некоторые живы еще... — и Васю передернуло. — Как же я их ненавижу!

Маргелов стиснул чашку. А друзья переглянулись.

— Вась, мы тут нашли кое-что и решили короткий выход сделать. Чтобы одну теорию проверить. Ты не против?

— Когда я был против? — ощерился Вася. — Готов хоть сразу!

— Э, нет! — возразил Сергей. — Ты пока в пролете. Идет Паша, это его открытие.

— Что за теория?

— Ну, не совсем теория. Просто Паша обнаружил один файл в программе. Возможно, именно он отвечает за время и место попадания.

— Погодите, — посмотрел недоуменно на друзей Маргелов, — когда вы программу проверяли, его не видели?

— Видел, — ответил Свешников, — да значения не придал поначалу. Потом начал сравнивать, но вам не говорил, пока не понял — что это такое. Короче — группа символов, возможно координата места, времени и личности.

— Ну вас! — отмахнулся Вася. — Я пока не отошел, чтобы нормально соображать. Давай, запускай аппарат!

* * *

Павел тонул. В жгучей и невыносимой боли. Он буквально нырнул в это море. Жгучей. Жгло так, будто он попал не в тело, а в мартен в разгар плавки. Мотаясь в стороны, он пытался найти хоть какой-то уголок, чтобы притушить эту боль, найти спокойное место. Но любое движение, даже малое шевеление причиняло боль. Внезапно все пропадало на миг, и в это короткое время вдруг появлялся запах перепрелой травы. Этот запах был настолько резким, что затихшая боль буквально взрывалась. И все начиналось заново. Время будто остановилось, оно потеряло всякий смысл, все измерялось только взрывами боли.

В небольших паузах запах прелой травы начал меняться на смесь медикаментов и пота. Стал слышен гул, похожий на гул множества голосов. Он то усиливался, то пропадал, становясь еле различимым шепотом.

— Боец... — внезапно прогремело в голове набатом, и на мгновение боль отступила. Сквозь приоткрытые веки стали различимы нависшие белые глыбы. Набат оформился в усталый женский голос:

— Имя и фамилия неизвестны, документы обгорели... — голос начал стихать, плавно отдаляясь, — пулевое ранение... осколочные ранения... ожоги... ожог... ожо...

Голос затих, и вернулась боль. Она была столь резкой и невыносимой, что мир превратился в черное нечто. И в этот миг что-то пропало. Исчезло навсегда. Павел попытался осознать, что же он потерял? Осматриваясь, если это можно так назвать, внутри себя, он пытался понять — чего стало не хватать? Но вокруг было пусто. И это странно... пусто...

Паша внезапно понял — он тут один. В теле нет иного сознания, кроме его, Павла Свешникова. Как так? Может ли быть подобное? Родное сознание покинуло тело, оставив гостя полным его хозяином. Ушло, как джин от надоевшей за тысячелетия лампы. Джином Паша себя не ощущал, имея лишь одно желание — поскорей вернуться обратно. Одно радовало — боль перестала мешать мыслям. Она не стихла, просто потеряла остроту и напор, стало немного привычно.

Паша попытался открыть глаза. И их словно обожгло яркостью — лучик солнца светил прямо в лицо. Попытка поднять руку, чтобы прикрыть глаза привела только к новому взрыву боли. Корчась и чувствуя, что мир вновь собирается превратиться ничто, он прохрипел, с трудом разлепляя губы:

— Пить! — Жажда была даже сильнее боли. Язык, казалось, распух и прирос к гортани. Жажда буквально сводила с ума, и никуда от этого не деться.

Внезапно к губам прикоснулась прохлада. И Паша невольно подался навстречу. Потекло по губам. кто-то что-то сказал, но из всего сказанного он ничего не понял. Паша приоткрыл глаза. Расплывчатая белая глыба медленно оформилась в склонившуюся над ним девушку в халате. В ее руках кружка и ложка, которую она осторожно поднесла к губам Паши. И живительная влага потекла внутрь. Совсем чуть-чуть, но это было... было... восхитительно!

Лицо девушки показалось необычайно красивым. Нет, не просто красивым. Она была ангелом!

— Вы меня слышите? — спросил его ангел. — Если трудно говорить — два раза моргните.

— Мне не трудно, — прохрипел в ответ Паша, стараясь не морщиться от боли.

— Это хорошо, что вы пришли в сознание. Ваша красноармейская книжка обгорела. Как ваша фамилия и имя?

Павел моргнул два раза, решая — что говорить. Хозяина тела нет. Кто и кем он был? Какое имя и какая фамилия?

— Вы ничего не помните? — спросила девушка, по-своему поняв молчание ранбольного.

— Нет... не помню.

— А звание и часть?

— Не помню, повторил Паша. — Где я?

— Вы в госпи... — больше ничего Свешников не услышал. Его будто за шкирку выдернули из тела, и по глазам резануло ярким светом...

... Паша вскочил, очумело озираясь. Увидел друзей, облегченно выдохнул. Быстро ощупал себя и возмутился:

— Какого хрена так долго тянули?!

— Ты че, Паш? — оторопел Сергей. — Десять минут. Не больше, не меньше.

— Да? — удивился Свешников. — А мне эти минуты вечностью показались.

— С чего это? — спросил Маргелов.

— В тяжелораненого попал. Как понял в госпитале бедняга. Больше ничего выяснить не смог. Блин! — выругался Паша. — Ну и испытал же я... — он задумался, вспоминая, — пулевое, осколочные, и ожоги...

— Не понял, — удивился Сергей, — ты что, сразу как вошел, все чувства ощутил?

— Ага, — кивнул Свешников.

— А на кой ты сразу включился?

— На той! — ответил Паша. — Деваться было некуда, включило само! Хозяин тела-то тю-тю.

И, глядя на вытянувшиеся лица друзей, пояснил:

— Сознания как такового не было. Тело есть, души нет.

Сергей и Вася переглянулись.

— Жизнь на одном биосе, — сказал Вася.

— Каком биосе? — не понял Свешников.

— Это мы с Серегой тело с отсутствующим сознанием с компьютером без операционки сравнивали, когда ты в Маевском был. Все думали — как так выходит?

— Э-э-э... — Свешников недоуменно поморгал, — так мы с помощью аппарата это делаем, а тут... а тут или душа от боли отлетела, или боль и мое внедрение её вышибло. Блин, как хреново получилось.

Помолчали, задумавшись. Потом Сергей спросил:

— А сколько тело без души прожить может?

— Откуда я знаю?! — взорвался Паша. — Сутки, неделю, может год. Но это в наше время, а не в госпитале сорок первого. Не забыли, что там еще антибиотиков как таковых нет? Я еще тут... своим появлением добавил.

— Погоди, не кипятись, — сказал Сергей. — То, что бедолага погибнет... или погиб почти не наша вина. Сам подумай — ты немного хирургом побыл, смог ли выжить человек с такими ранениями? Вполне может быть, именно твое внедрение удержало тело от смерти.

— Не я хирургом был, — буркнул Паша. — И парню от этого не легче. Море боли... и никто не поможет...

— Можно помочь!

Друзья уставились на Маргелова.

— Появляться в теле на малое время, — сказал Вася. — Это единственное, что мы можем.

— А смысл? Как тело без души будет жить? Терпеть эту адскую боль?

— Смысл? — задумался Вася. — Раз живой, то есть смысл. А терпеть надо! От нас не убудет.

— А то, что сознание ушло? Возможно, безвозвратно.

— Будем надеяться — что нет, — ответил Вася поднимаясь. — Нельзя просто бросать так его. Помочь надо. И я готов хоть сейчас. — И он шагнул к аппарату.

— Не, Васек, — покачал головой Сергей, останавливая друга. — Моя очередь.

Он сел на кушетку.

— Десять минут, — сказал Жуков. — Поддержим жизнь парня. Заодно проверим, туда ли попадем. И на сегодня все. Включай!

— Сейчас, только координаты зафиксирую... — отозвался Свешников. — Запускаю!

Пока Сергей лежал под аппаратом, Паша занялся расшифровкой координат, а Васе сунул распечатку плана 'Ост'. Заодно пояснил — зачем это надо. Маргелов попенял, что он и сам понимает, и уткнулся в текст.

Десять минут прошли незаметно. Друзья окунувшись в дело с головой, за временем не следили, полагаясь на работу таймера. Тот отключил программу и просигналил, но все равно Жуков вскочил неожиданно для друзей. Так же очумело огляделся, и выругался.

— Ну и как? — спросил Паша.

— Что говорить — хреново, — признал Сергей , и вытер выступивший пот. — М-да... ты прав, Паша. Сознания в теле нет. Бедолага...

— Ага, значит, координата личности подтвердилась. — И Свешников что-то начал записывать.

— Так, все! — поднялся Сергей. — На сегодня завязываем. Отдохнуть надо.

Друзья собрались, вышли, заперев все двери, и направились на выход. На улице остановились.

— Паша, тебя подвезти? — спросил Жуков.

— Не, я пешком доберусь. Сейчас до магазина продуктов прикупить, а там...

— Как знаешь. Пока! Встречаемся послезавтра в восемь.

Пожав друг другу руки, друзья разошлись в разные стороны. Маргелов с Жуковым на стоянку, а Свешников к супермаркету.

* * *

В кафе был уютно — удобные кресла вокруг столиков, бра, с мягким свечением, из динамиков льется мелодия. Что-то лирическое и совсем не мешает сосредоточиться. В руках чашка с кофе. Причем эта чашка вторая в его жизни. Что его подвигло вместо чая или сока заказать вареный в турке кофе? Возможно растерянность от случившегося. А возможно от чувства чего-то неправильного...

У входа в торговый центр к Свешникову обратились трое молодых людей — две девушки и парень, на дикой смеси нескольких языков — английского, немецкого и русского. Причем больше речь велась на немецком с примесью английского, а на русском было услышано всего два слова — 'спасибо' и 'пожалуйста', невпопад вставляемые в речь. Из всей абракадабры Паша понял — перед ним туристы из Австрии, и они хотят посетить кремль, и просят подсказать — как им до него добраться.

Неожиданно для себя, и на радость австрийцев, Свешников на чистом немецком объяснил — что можно пройти пешком вон по той пешеходной улице, которая выведет их аккурат к площади перед кремлем. Обрадованные туристы горячо поблагодарили Свешникова и направились в указанную сторону, а Паша застыл, пораженный внезапным открытием.

Дело в том, что из иностранных языков он изучал только английский. Уровень владения достаточный для общения в интернете и неспешной беседы. Но по-немецки Свешников знал только известные фразы из фильмов, типа 'их-бин больной' и 'даст их фантастишь'.

Пораженный Паша как сомнамбула зашел в торговый центр и остановился в центральном фойе, с недоумением оглядываясь вокруг. Именно в этот момент пришло чувство, чего-то неправильного. Толи чего-то не хватает, или появилось что-то непривычное. Еще показалось, что на причудливый дизайн оформления фойе и бутиков изумленно смотрит не Свешников, а лейтенант Григорин. Паша тряхнул головой, отгоняя наваждение. Требовалось осмыслить открытие, и Свешников решительно направился в кафе.