Песенка про нибелунгов

Скучные сейчас времена. Люди слабые. Перевелись богатыри. Не то, что раньше.

А вот в старину народ был серьезный. Взять к примеру Зигфрида. Вот это был человек!

Жил он давно, еще до революции, семья у него была хорошая: папа королем работал. Сейчас такой принц из ночных клубов не вылезал бы: а чего — все у него в жизни есть, и на будущее перспективы ясные, но тогда порядки были другие, отец строгий, он прямо так и говорил: "Королем быть — много ума не надо. А случись революция или дворцовый переворот какой, так хрен ведь потом найдешь работу по специальности. Нет уж, пусть мальчик получит нормальную рабочую профессию — с ней не пропадет, а там уж пусть будет хоть королем, хоть кем".

Короче, пристроили родители Зигфрида в ПТУ на кузнеца учиться. А он и давай гранит науки грызть. И в учебе первый, и общественник, и спортсмен. Учителя не нарадуются, одногрупники от зависти изводятся.

Один двоечник особенно страдал. Зигфрид-то уже дипломный меч кует, а этот второгодник пока ничего кроме заточки сварганить не может. "Ну, — думает, — хоть опробую свою заточку на никчемном ботане". И стал, значит, к Зигфриду сзади подкрадываться. А Зигфрид жопой чует какое-то движение. Думает: "Наверное, спросить чего-то хотят". Он и обернулся. А меч-то в руках. Вот этот придурок с разбегу на горячий меч и наскочил.

Ответственного за технику безопасности, ясное дело, сразу под суд, а к Зигфриду преподы сбежались, поздравлять стали. "Это ж, — говорят, — самый лучший меч будет, если его кровью завистника закалили. Сносу такому мечу нет. Им теперь хоть консервные банки открывай, хоть карандаши точи. Хочешь — брейся, хочешь — сталь руби. Для чего угодно такой меч пригоден".

Зигфрид обрадовался. "Надо, — думает, — такой артефакт употребить по-умному". Мозгами пораскинул и решил взять кассу нибелунгов.

Нибелунги в те времена были самыми богатыми. Им Сокровище Нибелунгов принадлежало. Поэтому их нибелунгами и называли.

Хранилось это сокровище, как водится, в пещере, а охранял его, сами понимаете, дракон. Не слабый такой дракон. Рыцарей сто к тому времени он уже во внутрь употребил. А не рыцарей — так тех вообще никто не считал. Много народу по недоумию или от жадности за сокровищами лезло, так что голодать дракону не приходилось.

Вот и теперь увидел он Зигфрида, подумал, что очередная закуска идет. Ну, откуда ж рептилии знать, какой у Зигфрида меч заготовлен! Вот он, значит, и ломонулся без всякой тактики. Тут-то наш богатырь его в салат и порубил. Мясо летит, кровища хлещет. А Зигфрид быстренько одежку скинул, в драконьей крови искупался и крут стал до неописуемости.

Искупаться в драконьей крови — самый большой апгрейд, какой рыцарь себе сделать может. После этого его можно в упор из пулемета расстреливать — пули отскакивать будут, можно в доменной печи париться, даже собственный меч-кладенец его брать не будет.

Так что стал после этого случая Зигфрид самым главным богатырем на всем средневековом пространстве.

Ну, и богатым тоже стал. Сокровища-то теперь его.

Заходит он, значит, в пещеру, а там золото, валюта, ценности всякие. Но он на это все даже не смотрит. Видит — в углу колечко лежит. Невзрачное такое. А у Зигфрида глаза-то и загорелись.

— Что это, — говорит, — за колечко?

Ему объясняют:

— Это, Зигфрид, как ты сам мог бы и догадаться, Кольцо Нибелунгов. Только ты его лучше не трогай. Целее будешь.

— Да я уж понял, что Кольцо Нибелунгов, — Зигфрид отвечает. — Вы мне тут голову не морочьте. Рассказывайте быстро инструкцию к артефакту. Куда нести, кому отдать.

Видать, хоббиты у парня в роду были.

Ну, там видят, что человек простых путей не ищет. Объясняют:

— Отнести кольцо надо в Исландию. Живет там Брунгильда. Королева она там. Баба, вроде б, во всех отношениях правильная: красавица, спортсменка, школу боевых магов с отличием закончила, в обществе валькирий состоит. Одна беда: характер дерьмовый. Да что уж там! Просто стерва. Принципы строгие: мало того, что до свадьбы ни-ни, так ведь она ж и замуж ни за кого не идет. Нахрена такие бабы вообще нужны? Короче, достала она всех вусмерть. И напоследок местного бога обидела: не дала ему, то есть. Вот бог и говорит: "Раз не хочешь со мной спать, так и спи одна. Вечным сном". Вот она, значит, теперь и отсыпается. В принципе, такое положение всех устраивает. Но если спокойная жизнь не для тебя придумана, то можешь надеть Брунгильде это кольцо и увидишь, что будет.

Вот Зигфрид в Исландию и помчался. Прибежал туда, по храпу нашел Брунгильду. Лежит она, значит, как и рассказывали, и дрыхнет. Зигфрид Белоснежке этой кольцо, значит, напялил, она проснулась, смотрит на него, лыбится как Мона Лиза. "Ты, — говорит, — мой герой. Я, — говорит, — тебя всю жизнь ждала. Побежали скорее, пока загс не закрылся".

Кто уж разберет, чего ей там приснилось, что она такие номера откалывать стала. Но Зигфрид реально стреманулся. "Это вы, — говорит, — гражданочка, бросьте. Молодой я, рано мне жениться. Я еще на воле погулять хочу". И бочком-бочком вон из Исландии.

А Брунгильда смотрит ему вслед в недоумении и удивляется: первый случай в ее практике, чтоб мужик ее обломал. До сих пор всегда наоборот было. И что такое случилось? Прическу помяла, пока спала — не иначе.

А Зигфрид отправился путешествовать, гулять на воле, как и говорил. Подвиги всякие совершал, войны выигрывал, с бургундским королем закорешился, а как его сестру Кримгильду увидел, так сразу и не мила ему эта воля стала. Пошел он к королю и давай руки кримгильдиной просить. А король ему и отвечает:

— Ты, Зигфрид, наш человек, я тебя глубоко уважаю, и в целом никаких возражений к твоему запросу не имею. Но, по закону жанра, квест, конечно, будет. Есть у меня одна личная проблема: не дает никто. Так что, боюсь, если я ваше с Кримгильдой счастье увижу, то помру от зависти, и народ мой осиротеет. Допустить такого я не могу, так что ставлю тебе задачу: найди мне бабу и женись сколько хочешь.

А Зигфрид и рад.

— Знаю, говорит, одну, которая на все согласная.

Поволок он, значит, короля в Исландию, приводит его к Брунгильде и говорит:

— Ты, помнится, замуж очень хотела. Так вот, я тебе жениха нашел.

Брунгильда аж в лице переменилась.

— Ты кого, — говорит, — сюда притащил, придурок?! Что мне с этим чучелом прыщавым делать прикажешь?

Зигфрид растерялся. Чувствует, что что-то не так сделал, выкрутиться пытается:

— А он, на самом деле, не чучело, а как раз очень крутой. Круче меня. Я, вообще-то, у него вассалом работаю.

Соврал, конечно: не был Зигфрид никаким вассалом. Но надо ж ему было как-то свой поступок объяснить, вот он и ляпнул, что король — его начальник. А врать нехорошо. Ему это потом боком вышло.

— Ладно, — говорит Брунгильда, — раз такое дело, устрою твоему протеже испытание. У меня тут обычай такой: если кто победит меня в исландском троеборье: метание копья, молота и фехтовании, то, ладно, пусть женится. А нет — драконам скормлю.

В общем это правильный взгляд: муж, конечно, должен быть сильнее жены, но если такого ждать, то можно ведь на всю жизнь в девках остаться, да и женихов всех угробить. Ну, не было в мире ни одного мужика круче Брунгильды. Зигфрид только, но у этого душа к другой лежала. Да и не до такой степени он был любителем экстрима. Дракона грохнуть или армию какую-нибудь разгромить — дело минутное, а жениться на Брунгильде — это ж на всю жизнь. Хорошая Брунгильда девушка. Но стерва. Вот ведь незадача!

А король, как слова Брунгильды услышал, так чуть не обделался. Схватил Зигфрида за рукав, в угол оттащил.

— Ты куда, — говорит, — меня привел?! Она ж психическая! Она меня драконам скормит.

А Зигфриду-то надо выкручиваться.

— Ничего, — отвечает. — Не боись! Выкрутимся.

Надел он шапку-невидимку и за короля все испытания прошел.

Брунгильда вся в растерянности. Не ожидала она от жениха такой прыти. Чувствует, что что-то не так, а сделать ничего не может: доказательств нет, а обещание дано. Надо, значит, замуж.

В общем, все поженились. Тут бы и закончить, так ведь нет. Общему счастью помешал брунгильдин характер. Не умела она проигрывать совершенно. Вот сразу и началось. Еще когда все в загсе в очереди стояли, она вдруг хныкать начала. Ее спрашивают, в чем дело, а она и отвечает, громко так, чтоб Кримгильда слышала: "Мне Кримгильду жалко: она за вассала замуж выходит".

Так и пошло: не дает Кримгильде проходу и все дразнится: вассал да вассал. А ведь Зигфрид не вассал вовсе.

Вообще на себя бы посмотрела. Ну да, тетка она, конечно, железная во всех смыслах. И все у нее железное: характер железный, железная воля, железная дисциплина, доспехи железные носила.

И это не все. Целка у нее тоже железная. Поломать такую только богатырь может. А король-то не богатырь ни разу.

Он целую ночь промучился, а утром прибегает к Зигфриду: "Друг, помоги!"

А Зигфрид завсегда помочь рад. Надел он опять шапку-невидимку, пришел ночью к королю с Брунгильдой и помог.

Ну, теперь бы всем успокоиться, да вот только Кримгильда, не будь дурой, просекла, что Зигфрид по ночам к Брунгильде ходит. "Ни хрена себе, — думает, — семейная жизнь начинается!"

Настрение, конечно, наутро у нее никакое. А тут еще Брунгильда в очередной раз выпендрилась. Пошли они обе в церковь, в дверях застряли. Брунгильда нос задирает.

— Я, — говорит, — первой идти должна. У меня муж королем работает, а у тебя вассалом.

Вот Кримгильда, не будь дурой, и не сдержалась.

— Ага, — говорит, — как ноги перед ним раздвигать, так не вассал, а как меня в церковь пропустить, так сразу вассал.

Брунгильда так с раскрытым ртом и застыла. Постояла, факты сопоставила. Дошли до нее слова Кримгильды, стало ей обидно и горько. А что теперь сделаешь? Заревела и домой побежала. Мужу истерику закатывать.

Вот, значит, вечером сидит король у себя на троне, зубы выбитые считает. Под глазом фонарь, по всему телу травмы средней тяжести. Тут мимо Хаген проходит — второй по рейтингу богатырь после Зигфрида. "Чего это ты, король, спать не идешь?"

Король сопли проглотил и рассказал Хагену о своем горе.

"Как же это? — удивился Хаген. — Откуда ж она узнала?"

Стал король думать, кто его заложить мог. Перебрал возможные варианты, и осенило его: "Зигфрид! Вот ведь терпло! А я его другом считал! Небось, всем уже раззвонил. Теперь я понимаю, что он за человек. Он же мне все время подставу за подставой устраивает. Хочет, наверное, меня со свету сжить, а сам бургундским королем стать. Хаген, его надо замочить!"

Ну, это ж только сказать просто: замочить. А как его замочишь, если его пуля боится, и штык не берет? Помните, я вам про кровь дракона рассказывал?

Вот, Хаген и пошел на разведку. Приходит он к Кримгильде и прямо так спрашивает:

— А расскажи-ка, Кримгильда, как оно жить-то с ходячим бронежилетом?

А Кримгильда, не будь дурой, и отвечает:

— Да никакой он не ходячий бронежилет, а наоборот очень мягкий и нежный. Вообще, когда он в драконьей крови купался, ему банный лист к жопе пристал. Так вот, это место у него теперь особенно мягкое и нежное.

Хаген за голову схватился.

— Это ж какая дыра в госбезопасности! Зигфрид же самая боеспособная единица в наших вооруженных силах! А ну как вражине вздумается ему туда стрелой запулить? И трындец всей военной доктрине! Ты, Кримгильда, пометь это место, а я роту спецназа приставлю, чтоб они в случае войны его прикрывали.

Вот Кримгильда, не будь дурой, Зигфриду на штанах крестик-то и вышила, как раз на том месте, где у него ахиллесова пята.

А Хаген Зигфрида в первые же выходные на пикник потащил. И подстроил злыдень так, что вино кончилось, а колу не подвезли. Зигфрид шашлыков наглотался, так его сушняк разобрал. "Ничего, — говорит, — я из лужи попью". Ему говорят: "Не пей — козленочком станешь", а он: "Мне похрен — я богатырь".

Стал у лужи раком. Тут-то ему Хаген в секретное место копье и ввернул. Понял Зигфрид, что его тайна раскрылась. Стало ему грустно и обидно. Вот он и помер.

В семье, значит, горе. Кримгильда убивается. "Умру, — говорит, — а ту суку, что супруга моего горячо любимого порешила, найду и в асфальт закатаю".

Вот она, не будь дурой, мозагами-то и раскинула, кто ее мужу копье вовнутрь прописал. Факты у нее все на Хагене сошлись. "Все, — говорит, — не жить больше Хагену".

Ну, это, конечно, крепко сказано: "не жить". А ведь Хаген не засранец какой. Как-никак второй богатырь в рейтинге, а после смерти Зигфрида, так и первый. Такого перочинным ножиком в подъезде не пырнешь. Все киллеры, как узнали о кримгильдиных планах, так сразу из страны подались, чтоб Хагену под раздачу не подвернуться. Но Кримгильда не унывает. "У меня, — говорит, — от мужа Сокровище Нибелунгов осталось. Я за такие деньги черепашек-ниндзя найму, чтоб они суку-Хагена уделали".

Хаген про это услышал и думает: "А ведь действительно же ума хватит. Наймет черепашек-ниндзя и превратит тут высокую трагедию в цирк".

И решил он это дело пресечь. Благо, Кримгильда сокровища рядом с сортиром хранила. Вот он ночью туда пришел и все сокровища спустил в канализацию. Когда Кримгильда просекла, что Хаген что-то слишком часто воду спускает, плыло уже все добро вниз по Рейну с нарастающей скоростью.

То есть, черепашки отпадают. Но Хаген зря думал, что Кримгильда на этом уймется. Не тот человек. И не все в мире деньги решают. У женщин на этот счет свои средства имеются, какие в сортире не утопишь.

Были в Европе реальные пацаны. А в авторитете у них был Аттила. Вот Кримгильда, не будь дурой, за него замуж и выскочила. Выскочила и давай ему мозги мутить: "замочи да замочи Хагена".

Аттила ей и отвечает: "Ты, конечно, самая умная, только у меня, знаешь ли, график встреч очень плотный, и война с Бургундией в нем на ближайший сезон не намечена, а чтобы Хагена просто заказать человек двадцать нужно. Стольким бургундцы визу не дадут".

А Кримгильда все равно не унимается: "Пригласи, — говорит, — Хагена в гости и замочи".

Аттила отвечает: "Мне гостя замочить — не вопрос, я ж отморозок, только, хоть ты у меня, и самая умная, поверь моему опыту: Хаген сюда не приедет. Зная, как ты его любишь, найдет какой-нибудь повод и отмажется".

А Кримгильда все равно нудит: "Пригласи сюда всех бургундцев, а Хагена замочи".

Ну, Аттила видит, что она не отстанет — сочинил письмо: "Дорогие бургундцы, у меня тут с прошлого раза бухло осталось, так что подваливайте — проставляюсь. И Хагена прихватывайте".

Бургундцы прочитали — обрадовались. На халяву-то и хрен сладок. Засобирались в гости. И Хаген с ними увязался.

Едут они, значит, радуются заранее. А тут им навстречу из темного леса вдохновенный кудесник. Ну, они, веселые такие, его и спрашивают: "А скажи-ка нам, любимец богов, как у нас пьянка-то пройдет".

Они это в шутку, а кудесник им на полном серьезе и отвечает: "Дерьмово у вас, бургундцы, пройдет пьянка, хуже некуда. Сдохнете все, кроме монаха".

Ну, настроение у всех враз упало. Хаген решил народ взбодрить и в шутку дело свести. "Как это, — говорит, — все сдохнут, а монах нет. Меня такой расклад совсем не устраивает. Что он, особенный какой? Пусть тогда первый сдохнет".