— Ну что ты так на нас смотришь? Не собираемся мы ему помогать — пусть все будет честно, — лениво тянул Лель, в картинной позе лежа поперек кресла. — Просто следим, чтобы ты не покусала нашего друга. Мало ли, с Олега действительно станется подкинуть нам лесную кикимору в человеческом обличье.

Ратко уткнувшийся в книгу фыркнул в ответ, но это был не смешок, а скорее озвученное сомнение. Я покосилась на него: уж больно чудно выглядел могучий богатырь с пожелтевшим фолиантом наперевес.

— Заткнитесь все! — не выдержал Весень, и если бы могла, я бы его поддержала, потому что они перекидывались репликами о моей мнимой личности уже минут десять. Но так как бледный волшебник продолжил сосредоточенно щупать мой пульс, подавать голос было бы нетактично.

Неразлучная троица, как все называли их в этом доме, притащила меня в библиотеку, потому что идти в комнату Весеня я наотрез отказалась, памятуя о приличиях.

Будущий лекарь отстранился и посмотрел на меня так, будто я только что съела при нем червяка.

— Она абсолютно здорова, — с разочарованием провозгласил он. — Не вижу никаких отклонений.

Я выдохнула: каким-то образом удалось избежать шокирующего диагноза — старость. Ну что ж, это отличная новость. Можно сэкономить на посещении врачей в ближайшие несколько месяцев.

— И зачарованная, и больная — это было бы чересчур, — заметил Лель, рассматривая собственные ногти.

— Нет, ты не понял. С ней абсолютно все нормально, как будто это ее естественная форма!

Разговор велся так, словно меня не было в комнате, поэтому я радостно хлопала глазами и не встревала. Мою радость оборвал Ратко:

— Может быть, она уже давно в этом облике и привыкла? — богатырь тут же повернулся ко мне. — Давно ты так маешься?

— Олег сказал не отвечать на вопросы, — я скрестила руки на груди.

— Бьюсь об заклад, тебя зачаровали не просто так, а за что-то конкретное, — не обиделся богатырь. — За упрямство, например.

— Ее прокляли! — вскричал Весень и взгляд его блеклых глаз вдруг зажегся каким-то странным неистовством. — Тебя же прокляли, так?

— Не скажу, — я попыталась отодвинуться, слишком уж пугающим было оживление на прежде бесстрастном лице.

— Не в твоих интересах упираться, девочка. Чем больше мы будем знать, тем быстрее снимем чары, — странный юноша начинал раздражаться.

И я тоже:

— У меня есть имя. И Олег запретил, мне говорить что-то еще.

— Так все упирается в Олега? — непонятно спросил Ратко. — Только представьте на секунду, что задача на самом деле в том, чтобы заставить ее говорить и при этом не попасться Олегу.

— Мудришь, — коротко бросил Лель.

И я выдохнула, потому что с меня хватило и одной порции салата, развязывающего язык.

— Ладно, — Весень вдруг встал, — займусь более тщательной проверкой после.

— После чего?

— После пациентов, — пояснил Ратко. — Ну, малютка, хочешь с нами прогуляться?

Конечно же, я хотела! Может быть, эта троица забудется да и сболтнет при мне чего-нибудь лишнего.

Северяне были не сильны в географических названиях. Калиновая улица, на которой стоял дом волшебников, находилась за Калиновым мостом, перекинутым через Калиновую реку. Вот через этот-то мост мы и шли по направлению к центу города. И всю добрую половину моста Весень бросал на меня сердитые взгляды, потому что я в своих нелепых валенках изрядно тормозила троих парней.

— Если ты еще раз на меня так взглянешь, я попрошусь на ручки, — прокомментировала я после очередного взгляда. То, что из уст старушки, воспринималось бы как легкое подтрунивание, в устах девочки прозвучало зло.

— Ратко понесет — это он тебя позвал, — Весень отвернулся.

— А и понесу! — откликнулся более легкий на характер богатырь. — Что мне такая былинка? На одном плече поместится — не заметишь.

Худосочный целитель насупился еще сильнее. Сразу стало ясно, кто тут душа компании, а кто хмурый озабоченный подросток, разобиженный на весь мир.

— Ратко, а Ратко, подсоби бабонькам! — словно в подтверждение моих мыслей крикнула нам с берега румяная молодка с закатанными по локоть рукавами (и как только не мерзнет?). Голос был игривый, глаза — черные, блестящие. — Хотели белье полоскать, а прорубь промерзла. Пока Игнатка с топором прибежит...

— А что мне за это будет? — Ратко уперся кулачищами в бока.

— А мы тебе портки постираем! Хоть сейчас сымай!

Над берегом понесся дружный бабий хохот, но богатырь даже глазом не моргнул.

— Ты ко мне в комнату приходи за ними, тогда сниму, — волшебник уже шел с моста к реке.

Я сделала несколько шагов вслед за ним: интересно было, о какой помощи идет речь.

Ратко спустился к самой воде, покрытой толстой коркой льда, присел, потрогал шершавую поверхность, а потом втянул в себя воздух и резко выдохнул. Сначала вокруг его ладони, а потом все дальше и дальше лед начал чернеть, трескаться, выпуская на свободу скованную реку. Скоро вокруг той части берега, где стоял богатырь, образовалась огромная темная полынья, а над нею повалил белый пар.

— Ну, хватит, хватит, расстарался! — закричала женщина. — Ты нам сейчас здесь уху сваришь, мужикам незачем будет на рыбалку ходить!

— Смотрите пальцы не поморозьте, хозяюшки, — добродушно улыбнулся Ратко.

— Ой, спасибо! Спасибо, касатик! — хором заголосили восторженные бабы и поспешили к реке со своим бельем.

Я лишь передернула плечами под тяжелой шубой: все этим северянам нипочем.

— Ратко, а Ратко! — все не успокаивалась резвая молодуха. — Пойдешь вечером на игрища?

— А в честь чего это? Середина недели ж.

— Так Солнцеворот сегодня, чай забыл?!

— Забыл, — волшебник недоуменно почесал затылок, затем смачно хрустнул суставами пальцев. — Приду, как не прийти! Разомнусь!

— Ты смотри, я ждать буду! — крикнула игривая стиральщица и унеслась к реке, вздымая белые хлопья снега.

Я покосилась на Леля: что-то я рано записала этого "принца" в главные сердцееды среди волшебников. Похоже, местное население было совсем другого мнения по этому поводу. Точеный красавец заметил мой пристальный взгляд и картинно закатил глаза, будто все это ему порядком наскучило.

— И кто у тебя сегодня первый на очереди? — полюбопытствовал Лель, когда река скрылась из виду.

— Прокофий Белояров, чтоб его волки утащили, — неожиданно зло ответил Весень. — Еще с утра прислал к нам в дом мальчишку.

— То-то ты так долго собирался, — одобрительно хмыкнул Ратко.

— Не понимаю, как можно так ненавидеть людей и при этом их лечить? — не выдержала я.

— Я их не ненавижу, я не испытываю к ним приязни. Ну а лечить... тело же не виновато, что ему достался такой хозяин.

Я недоуменно моргнула:

— Настоящий лекарь сказал бы, что человек не виноват, что ему досталось такое тело.

При этих словах Лель неожиданно вздрогнул и странно посмотрел на меня голубыми как зимнее небо глазами.

— Сначала встреться с моим первым пациентом, а потом пеняй мне на то, что я говорю, — парировал Весень.

Я приготовилась строить речь в защиту всего рода человеческого, но потом увидела белокаменные палаты, к которым мы направлялись, и сразу приуныла. Жизненный опыт подсказывал, что сейчас лекарь продемонстрирует мне такой образчик человеческого существа, вставать на защиту которого не захочется.

И опыт как всегда оказался прав.

Человек из дворни провел в нас по темной лестнице в комнатку с низкими потолками и узкими окошками. То, что снаружи смотрелось белоснежным дворцом, внутри оказалось близким родственником тюремных подземелий. В затхлом каземате, абсурдно заставленном дорогой мебелью и увешанном душными коврами, томилось нечто большое и тяжко вздыхавшее. На пороге нас встретила женщина, закутанная в непривычно темные для северянки одежды:

— Что толпой-то? — неприязненно спросила она, почему-то обращаясь ко мне, будто эту толпу создавало именно мое тщедушное тельце. Но поскольку юные волшебники полностью проигнорировали ее недружелюбие, я подумала, что мне грех выделяться.

— Кто там, Зимка? Целитель? Проводи! Помираю! — приказал только что тяжко вздыхавший голос.

Женщина в темных одеждах тут же схватила Весеня за рукав и потянула вглубь комнаты, где на огромной кровати заваленной вышитыми подушками возлежал толстяк невиданных размеров. Очертания его пуза наводили на мысли о беременной слонихе, которую мне однажды довелось увидеть. Вот только вряд ли в этом доме ожидалось счастливое прибавление семейства.

— Что с ним? — прошептала я.

— Страдает после ночных утех, — пояснил Лель.

— Что?

— У боярина привычка к ночным пирам, — успел пояснить Ратко, пока я не начала додумывать.

Весень подошел к человеку-горе и ощупал его огромный, каменный на вид живот быстрыми движениями пальцев. Пациент заохал.

— Соблюдал ли ты режим, боярин? — зло спросил целитель.

— А не твоего ума дело, — так же зло между охами ответил толстяк. — Я тебя не для нравоучений вызвал, а для облегчения.

Волшебник смолчал, но явно надавил на какое-то очень чувствительное место, потому что владелец белокаменных палат взвыл так, что владения почти что затряслись.

В моей стране врач никогда без необходимости не причинил бы боль пациенту, поэтому я тихо спросила:

— И как часто вы сюда приходите?

Снова ответил Ратко:

— Да не меньше раза в неделю, иногда и чаще.

Я мысленно признала, что необходимость жестоких мер уже явно назрела.

— Так зачем он это терпит? — кивнула я на Весеня. — Пусть сделает так, чтобы лечение показалось гораздо хуже болезни.

— Мягкий он, — мне даже не пришлось отвечать, потому что Ратко тут же добавил. — Совсем не с теми, с кем надо.

Я взглянула на Весеня: этот парень настоящий дичок. Разговорить такого — непростая задача. А еще двое волшебников, постоянно околачивающихся рядом, отнюдь не облегчают мне работу. Если дело так пойдет и дальше, я проведу день в переходах от одного пациента к другому, периодически забиваясь в уголок, чтобы не путаться под ногами у целителя и его друзей. Ситуация требовала кардинальных мер! Присутствие здесь Леля и Ратко надо превратить из помехи в преимущество. Если я не могу понравиться Весеню, почему бы не попытаться понравиться этой неразлучной троице целиком. А кого уважают мальчишки? Конечно же, дерзких девчонок! Девчонок, метко стреляющих из рогаток и способных покорить верхушку любого дуба.

— Это надолго. Может, прогуляетесь пока? — обреченно сказал Весень, отвернувшись от своего страждущего пациента.

Я фыркнула и безапелляционно заявила:

— Тут забот на три секунды!

Неразлучная троица в полном составе уставилась на меня. Лица у них при этом были как у вытащенных из воды рыб.

— Да ладно вам, будто без великих волшебников не чихнуть! — я и бодро направилась к кровати болящего. — Смотрите и учитесь!

— Остановите ее! — нервно взвизгнул Весень.

Лель попытался ухватить меня за рукав, но я увернулась. Ратко же вместо того, чтобы держать меня, положил громадную ручищу на плечо приятеля.

— Пусть попробует. Ну не уморит же она его. Такими темпами боярин сам скорее управится.

Вот видите, как много дает уверенный тон! А ведь еще с утра они на полном серьезе обсуждали, не кикимора ли я.

К сожалению, пациент не столь много времени провел в моем обществе, поэтому доверием ко мне не пылал:

— Кто это? — с тревогой поднялся он над подушками и попытался заслониться от меня одеялом. — Зимка, убери девчонку!

— Вот не понимаете вы своего счастья, — я быстренько обежала кровать, чтобы та худая ворона, что здесь прислуживает, до меня не добралась. — Я, может, волшебница еще посильнее тех троих. Сейчас как пойдешь на поправку, боярин, быстро, весело и зычно.

Пока пациент осознавал все сказанное, я ухватилась за край одеяла и содрала его с гигантского туловища. Самое время применить одно из умений, которые я освоила за предыдущие семьдесят лет. Хотя на человеке такой внушительной комплекции это будет не так уж и легко. Сильными и, наверняка, болезненными ударами указательных пальцев рук, я нажала две точки на теле страждущего: одну под солнечным сплетением, другую над верхней губой — боярин взвыл.

— Убили! Стража! — но затем голос неожиданно оборвался, захлебнулся и пациент удивленно замер, бледнея с каждой секундой, но не шевелясь, будто опасаясь нарушить какое-то хрупкое равновесие.

Я сунула несчастному в руки таз для умывания и поспешила убраться к двери:

— Зимка, неси ведра! От последствий бурной ночи избавляются так же бурно.

Весень схватил меня за воротник и с бледным лицом прошипел:

— Что ты с ним сделала?

— Странный вопрос, особенно для целителя. Даже по звукам можно догадаться, что я с ним сделала, — с наглым спокойствием ответила я, стараясь игнорировать страдания боярина над тазиком.

— Будешь отвечать, если с ним что-то случится, — Весень с презрением отпустил мой ворот.

— Что? Только не говори, что не понял, что я с ним сделала. Вас в том доме вообще что ли кроме магии ничему не учат? — удивилась я.

Каждый западный врач, если не освоил, то хотя бы слышал о простеньком трюке с точками, нажатие на которые вызывает у человека рвотный рефлекс. Я много лет успешно использовала этот прием в своей профессии — сильно помогает, когда надо кого-то отравить или подозреваешь, что отравили тебя.

— Нас и магии-то не учат, — усмехнулся Ратко, отводя меня в сторону, дабы я окончательно не вывела целителя из себя. — Похоже, нам пора уходить, пока боярин не закончил наслаждаться лечением.

— А гонорар? — лукаво взвыла я.

Ратко гоготнул и стал настоятельно выталкивать меня за дверь:

— Иди-иди, ведьмам гонорар не положен.

Ага, так вот где она — тонкая грань, между северными волшебниками и остальным магическим сообществом.

Во дворе оказалось, что избавить человека от последствий неумеренного аппетита было гораздо проще, чем избавиться от разгневанного твоими действиями подростка. Я была вынуждена практически прятаться за спинами Ратко и Леля, чтобы не быть побитой вошедшим в раж целителем.

— Что ты с ним сделала? Кто тебе разрешил подходить к моему пациенту?! — едва не трясся от злости Весень. И если бы его не держали друзья, непременно бы вцепился мне в плечи.

— На твоём месте я бы спросил у неё не, что она сделала, а как она это сделала? — невозмутимо встрял Лель.

— Пациенту? — рассмеялась я. — Пациенты могут быть у докторов, что-то я сильно сомневаюсь в том, что ты знаешь хотя бы анатомию.

От такого обращения Весень закипел еще сильнее, даже бледная кожа порозовела.

— Будто ты сама знаешь, как обращаться с пациентами!

Я промолчала, хотя мне было, что сказать. Почти полгода я проработала медицинской сестрой, причём не где-нибудь, а в военно-полевых госпиталях. За это время мне удалось увидеть столько, что этому зелёному волшебнику и не снилось.

— Не смей больше приближаться к моим пациентам! — отрезал Весень.

— Тогда не надо меня таскать по своим пациентам.

↓ Содержание ↓