Тот, кто вне кланов

Пролог

— Ребята, на Северной пожар, горит многоквартирный дом! — сообщила Валентина Ивановна.

Как обычно самый старый из наших тоскливо выдал:

— И опять в мою смену. Млина, работа отличная, но как пожар, так сразу уволиться хочется.

— Саш, ты ж пожарный вообще-то, забыл? — хохотнул Игорь, водитель "урала". Машина ему досталась старая-престарая. На её содержание в год уходит уйма денег, но почему-то никто даже не думает списывать. Без приукрас: масло заливается в двигатель — канистра каждую смену, то есть, дважды в неделю; в радиатор по ведру воды два-три раза за сутки. Зимой из-за последней проблемы вечная головная боль у водителя, на которого выпадает месячная епитимья по уходу за "старичком". — Харэ анекдоты травить, пошли поможешь с водой.

Наша команда состояла из пяти человек. В связи с повышенной пожарной опасностью, всегда выпадавшей на конец августа, в машину добавили одного человека, плюс, ещё на прошлой неделе нам вручили стажёра. Из-за всего этого в кабине "урала" стало удобно как шпротам в банке. А ведь наша одёжка — это не дольче, блин, габана. В ней даже худой гимнаст превращается в неуклюжего толстяка. Но это не самая большая беда — в тесноте да не в обиде и толпой лучше работать на пожаре. А вот то, что из-за усиления график полетел ко всем чертям, вот это плохо. Переработку нам не оплачивают. Главбух сказала, что по закону у нас не должно быть более энного числа часов в квартал или полугодие и превышение лимита автоматически вызывает проверку, за что достанет по шапке начальнику, кадровикам да и бухгалтерии может достаться, так как проверка может приехать комплексная. Так что, к зарплате мы имеем сотен пять доплаты и кучу отгулов, которые, правда, нам точно не отдадут. Ну. Сами посудите, кто же отпустит отряд пожарных на месяц? А у меня именно столько уже за полугодие скопилось, а ещё у меня отпуск по учебе, так как учусь на заочном в институте и основной отпуск. И месяц — это у меня. Есть и такие в нашем отряде, у кого отгулов почти два месяца набралось за год. Вот такие пироги в нашей службе.

Пока мы выгнали машину и кое-как утрамбовались, нас уже успели дважды подогнать. Сначала из дежурной части отдела полиции, потом позвонил начальник.

На месте мы едва сумели подобраться к горящему дому из-за кучи машин, брошенных своими хозяевами везде — от тротуара для пешеходов, до детской площадки. Несколько таких, судя по всему, подъехали на пожар.

— Идиоты, на что тут смотреть? — сквозь зубы выдал Игорь, лавируя своим многотонным транспортом среди легковушек, кажущихся клопами, которых по неосторожности можно раздавить.

Горел трёхэтажный дом очень старой постройки. У нас такими называют послевоенными и "немецкими", вроде как их военнопленные строили. Дома тёплые, с высокими потолками, но с маленькими комнатками и кухнями. В подвале раньше стояли печи, которые отапливали весь дом. Вот в подвале и возник очаг возгорания. Правда, пока что я видел лишь густые клубы дыма, вылезающие из всех доступных отверстий.

— Где вас носит?! Вам позвонили уже час назад! — как только наша смена выбралась из кабины и стала готовиться к работе, как из толпы понеслись чужие недовольные выкрики. — Свой дом, небось, тушили бы быстрее!

Внимания на такие слова никто из нас не обращал. За годы работы привыкли ещё и не к такому. Пока я со стажёром разматывал "рукав", а потом пытались отыскать колодец для подключения к водопроводу, Александр общался с теми из зрителей, кто был наиболее адекватен.

— Да охренеть не встать! — в сердцах выдал я, когда нашёл крышку водонапорного колодца...замурованной. Какая-то добрая душа засыпала асфальтом окружающие ямки, заодно и щедро сыпанув на крышку, после чего утрамбовали "машкой" и позже прикатали машинами.

— И что делать? — нервно поинтересовался стажёр.

— Заголять и бегать, — буркнул я. — Поедем за водой к соседнему колодцу.

Узнав о проблеме, старший не сдерживаясь выдал во весь год трёхэтажную словесную конструкцию с тройным боцманским загибом.

— Ты и Борис остаётесь на месте. Пока сильного огня нет, люди все успели выйти. Постоите рядом с подъездами, чтобы никто не сунулся туда. Менты поблизости постоят тоже, — сказал нам Александр. — Мы на Центральную, к ней ближе всего катить и там точно работает колодец.

Как и ожидалось: едва "урал" стал уезжать, как раздался очередной вал возмущённых криков.

— Да они пьяные все! Забыли, что на пожар с водой нужно приезжать! Увольнять таких надо!

Не менее дюжины рук держали сотовые телефоны, видимо, снимая происходящее. Уверен, что уже скоро в том же ВК или на "Одноклассниках" появятся ролики про пожар с приписками в духе "куда смотрит правительство? Сколько можно прощать такое?" и так далее. И плевать, что неизвестный (может быть даже кто-то их них самих) для удобства проезда и жалея свою машину завалил асфальтом старый колодезный люк, который открывался раз-два в год. Что дежурный "урал" чуть ли не в два раза старше меня и его бочка давным-давно проржавела насквозь, отчего вода в ней держится меньше часа. Что штат срезан втрое и при этом нас ещё постоянно кидают в соседние районы на усиление, так как и там огромный некомплект среди личного состава и техники. Что из-за ерунды вроде снятия кошки с дерева у нас сжигается море топлива, за которое потом имеют водителей и старших, доводя их своими абсурдными требованиями до белого каления и написания рапорта на увольнение. И ещё много этих "что".

"М-да, при Шойгу было в сто раз лучше, — подумал я. — Конечно, если верить старичкам вроде нашего Сашки".

Я в "пожарке" всего три неполных года, но с каждый месяцем начинаю всё больше жалеть о потраченном времени. Для себя выбрал два варианта и вот между ними разрываюсь. Первый — податься в каширский полк, где много знакомых, хорошая зарплата и оплачиваются ВСЕ переработки, удобно добираться. Второй — бросить "пожарку" совсем и уйти в другую сферу. Вот военком уже год как обхаживает меня, склоняя к контракту в полк ВДВ. Знакомый из ОМОНа агитирует за работу у него в батальоне в нацгвардии. А можно просто уйти на севера и там заработать на квартиру, чтобы хотя бы с этой стороны иметь надежный тыл, а не рассчитывать на обещания получить жильё после службы энное количество лет. А уж потом решать куда дальше податься.

Пока в голове крутились все эти мысли, то пожар усилился. Видимо по старым дымоходам пламя пошло вверх. И всё бы ничего, но в квартирах многие во время ремонта разобрали часть дымоходов, заложив дыры гипсокартоном, а где и фанерой. И вот сейчас там вырвалось пламя и пошло гулять по комнатам.

"Эх, не спасём дом, — покачал я про себя головой. — Пока парни приедут, то тут будет уже филиал ада. Нужно Сашке звонить, рассказать что по чём и посоветовать вызывать областной отряд с пенником, а то водой можем и не справиться".

Но пока я копался под брезентовой робой-курткой, доставая телефон из кармана повседневной формы, ко мне подбежала немолодая женщина с белым от страха лицом.

— Там девочка в одной из квартир, — торопливо произнесла она. — Она ходить не может.

— Да все же вышли из дома? — ответил я и вдруг почувствовал, как по спине скатилась струйка холодного пота от плохого предчувствия. — Кто мог оставить неходячего ребенка? Посмотрите в толп...

— Она приехала к бабушке на днях, у неё ноги больные и вот случилось обострение болезни. А бабушка, Мария Ивановна Щеглова, утром уехала в областной центр за какими-то справками, — торопливо стала рассказывать женщина, прервав меня. — И девочки, Ириной зовут её, здесь нет. Я уже смотрела и спрашивала.

— Какая квартира?

— Двенадцатая, второй этаж и сразу направо, там по одной двери в каждой стене в подъезде.

Я махнул рукой Борьке, подзывая того. Когда парень оказался рядом, я ему сообщил то, что узнал от женщины.

— И что делать? — он растерянно захлопал глазами и вздрогнул, когда с треском лопнуло стекло в окне под воздействием огня.

— Я пойду туда. Вроде бы огонь только в соседнем подъезде, в этом пока чисто.

— Угоришь.

Я посмотрел на чёрное облако дыма, ползущего из открытых дверей подъезда, подвальных окошек, из окон квартир на первом этаже.

— Дым внизу ещё, быстро забегу, заберу девчонку и назад, — сказал я. — Все равно ничего другого не остается.

Другого варианта не было. Ну, не стажёра же отправлять?

То, что я поторопился со своим "заскочу-выскочу" понял, когда уткнулся в запертую дверь в квартиру. Несколько секунд потратил на то, чтобы подёргать ручку, убедиться, что это бесполезно, ударить кулаком в дверь, рассчитывая, что с той стороны пусть не откроют, но хотя бы подадут голос, дав мне понять, что там есть живой человек. Вот только все было бесцельно.

Инструмент был в машине, с собой же я не взял ничего.

— Кха, кха, — едкий дым драл горло, как наждаком. Из глаз текли слёзы, сильно мешая, из носа сопли, — кха-а.

Откашлявшись, я приналёг на дверь плечом, потом отпрянул, чуть-чуть присел и резко выпрямился, выбросив вперёд ногу, целя пяткой в район замка. Дверь в квартиру была продукцией китайских мастеров, так что, шанс быстро снести её у меня имелся. Тем более, против неё выступало тело весом под сто килограмм, тренирующееся с девятилетнего возраста у-шу. Пусть это считается гимнастикой, но я дважды выходил победителем на турнирах по боевым искусствам. При замере два года назад сила моего удара ногой была равна почти восьмистам килограмм! А рукой я пробил на полтонны. Пусть на стенде условия позволяют выдать максимальный результат, но и в обычное время я могу неплохо навалять.

Вот и сейчас от удара пяткой тонкая дверная жесть глубоко вмялась и лопнула вдоль каркаса рядом с замком. Ещё дважды пнув, я получил доступ к замку, который безжалостно раскурочил. Пришлось, правда, повозиться, так как помялись прутки, которые вели к фиксаторам, что крепили дверь внизу и вверху. Открыв дверь и ворвавшись в квартиру, я мысленно помолился, чтобы не получилось тяги. Это явление может за минуту раздуть тлеющее внизу пламя до огненного шквала.

— Кха, кха... Ирина? Ир... кха... ина!

В квартире всё было заполнено дымом, видимость упала почти до нуля, и я больше двигался на ощупь.

Ванная. Туалет. Кухня. А вот и первая комната... пусто. В этот момент за спиной что-то зазвенело, и тут же дым повёл себя как живой. Я бросился назад и успел увидеть, как клубы дыма полезли наружу сквозь разбитое стекло на кухне. Там на подоконнике торчали алюминиевые ножки строительной лестницы. Какой-то доброхот решил помочь и не нашёл ничего лучше, как попробовать проникнуть в дом сквозь окно минуя задымлённый подъезд.

И в этот момент что-то загудело в подъезде, а потом в квартиру ворвалось пламя. Всего лишь одиночный язык, словно, пшикнули зажигалкой, но этого хватило, чтобы полыхнул потолок, который был оклеен пенопластовой толстой бесшовной плиткой.

— Дебил...кха-а... — прохрипел я, и метнулся назад в последнюю комнату, которую ещё нужно было осмотреть. Девочку я нашёл под кроватью, где она спряталась в страхе. Пока догадался туда заглянуть, то потерял немало времени (а при пожаре иногда секунда может перечеркнуть жизнь).

— Ирина? Давай ручку, я помогу тебе выбраться отсюда, — обратился я к ней. — Здесь опасно дальше прятаться.

Девочке было лет пять-семь на вид. Она лёжа замотала головой и попыталась отодвинуться от меня. М-да, представляю, кого она сейчас видит: красноглазое чудище, лицо в грязных разводах, хрипящее, в страшной робе.

Пришлось скидывать матрас и переворачивать кровать, которая была из очень старых времён, как бы ещё не при СССР сделанная. Не чета современным из ламинированных плит, под которые-то и не залезть даже кошке.

И только тогда сумел зять на руки девочку. Вот только к этому моменту огнём был затянуть коридор и первая комната. О том, чтобы воспользоваться лестницей не стоило и думать — основное пламя сейчас радостно вырывалось на свободу по пути, которое ему открыл чёртов доброхот.

Я успею проскочить, тут всего-то секунд двадцать по времени будет. Роба из брезента, обработанного специальным составом, каска с забралом и защитой шеи. Огонь ещё не успел разгуляться так, чтобы пробраться сквозь всё это. Но вот девочка...

Я опустил её на пол, и при этом пришлось побороться, отцепляя от себя её цепкие пальчики от воротника. Затем скинул робу и завернул Ирину в неё полностью, перед этим обмотав лицо наволочкой. Жаль, что под рукой нет воды, тогда бы шансы, что она не сожжёт себе лёгкие при вдохе, повысились.

Со всеми этими манипуляциями я потратил слишком много времени и теперь мне предстояло пробежать сквозь жидкий огонь, которым был затянут коридор от пола до потолка. Мелькнула мысль открыть окно и попросить о помощи, но быстро её откинул. При ещё одном источнике тяги пламя охватит комнату быстрее, чем успеют переставить лестницу. Если вообще там кто-то сообразит. Я зажарюсь за это время и потеряю последний шанс спасти себя и девочку.

— Держись и не бойся, — прохрипел я, прижав свёрток с ребенком к груди. Зажмурился и бросился в огонь.

Через секунду я почувствовал себя в Аду. В лицо, как показалось, вцепились десятки щипцов, которые стали рвать плоть. Забрало совсем не помогло от огня снизу. Обычная тряпочная форма вспыхнула, как бумага. От боли я не сдержался и завыл, а потом заорал, когда во что-то врезался. Попробовал вдохнуть и не смог — грудь пронзила страшная боль. Я едва прямо там не упал, чуть не потеряв сознание.

Дальше стало хуже: я потерял ориентацию, и пришлось открыть глаза на миг, чтобы найти дорогу. Это мне стоило последующей чудовищной рези в них, несравнимой стой, что вызывал дым. Хорошо ещё что успел увидеть дверной проём, ведущий из квартиры, а не свернул на кухню.

В подъезде было чуть лучше... наверное. Просто, я уже мало что соображал. Вроде бы упал дважды на колени на ступеньках, потом на бок. Но при этом не выпускал драгоценный свёрток из рук.

То, что оказался на улице я понял по ветру, овеявшему мою сожжённую кожу и холодному воздуху, принёсшему облегчение в лёгкие. Я ещё помнил, как буквально наощупь едва разбирая картинку, отбежал от дверей, рухнул на колени, положил на землю девочку, а потом... потом была чернота.

Я не знаю, сколько пробыл в беспамятстве и что со мной делали в это время, зато очнулся сидя в кресле в незнакомом кабинете, который больше подходил какому-нибудь высокому чиновнику, если судить по размеру и обстановке.

— Здравствуй, Герман.

"А слона-то я и не заметил", — удивился я про себя, только сейчас, когда услышал голос, увидев его обладателя и, по всей видимости, хозяина кабинета. Тот сидел в конце длинного широкого стола из массива дерева, сверкающего лаком будто зеркало. Крупный подтянутый мужчина с короткой стрижкой чёрных волос, высоким лбом, карими глазами и располагающим лицом. Ему можно было дать и тридцать лет, и сорок пять, настолько неопределённо выглядел он.

— Я похож на слона? — хмыкнул тот.

"Блин, я сказал это вслух? Вот же олух царя небесного", — смутился я про себя.