|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Глава 6.
Первая кружечка пошла тяжело. Организм, переживший вчерашнюю атаку недоделанного самогона, к алкоголю отнесся неодобрительно и принимать его в себя отказывался наотрез. Попытка призвать тело к порядку была успешной... почти. Глаза и нос, определив алкоголесодержащую жидкость, кажется, передали сигналы куда-то прямо в желудок, видно, не особо надеясь на дурной мозг, подсовывающий подшефному телу всякую отраву.
— Доро! — как можно жизнерадостней выдохнул я, пытаясь выдать дрожь отвращения за счастливое предвкушение.
— Доро! — согласился мой будущий собутыльник, поднимая кружку. Хм... мне кажется, или он налил себе меньше?
Глотнул...
Ну, ё!..
Неведомое пойло, принесенное Дару Ивеном, напоминало крафтовое пиво. Помню, дома чел один, отмечая свои самостоятельные и немерено взрослые шестнадцать, вытребовал у папаши пивную вечеринку для своих таких же взрослых друзей. И чтоб непременно с необыкновенным пивом — он же крутой, ему надо чтоб не как у всех! Как я в его друзья попал, до сих пор не пойму, но рожи гостей на этом "юбилее" помню.
Ах, ягодное пиво! Ох, шоколадное! Ой-ой, кофейное! Чё кофейное, вот карамельное! А это со специями! А вот настоящее русское — хвойное! Зацените! Забористая штучка! Пфе, попробуйте это! Оно трус... цип... цитрусовое...
Кончилось все, конечно, быстро и не очень весело, но запомнилось — это ж сколько можно гадости выпить, если верить в то, что это круто и не как у всех. Мне-то, если честно, мало что из того "необыкновенно крутого" понравилось.
Так вот, принесенный вельхо напиток смахивал на ягодное пиво... клюквенное, что ли. Ладно, проглотить получилось, и ладно. Теперь главное удержать его на месте.
— Пробуй закуску, — проявил гостеприимство я. — Вот, ветчина, например... и лепешки...
— О-о...
— Неплохо, да?
Дару заметно оживился:
— Очень неплохо! Я такого нигде не пробовал.
Да я вообще-то тоже. И тут хватает вкусностей, конечно. Но маринады, как и консервная отрасль, здесь не развиты — как раз из-за магии. Зачем думать о консервах, если есть долгочары? Наложил — снял, и продукт сохранится почти свежим. Вроде бы неплохо, но и способы переработки продуктов тут беднее, чем у нас... сыр, к примеру, есть, кефира и простокваши нет, я уже про мороженое не вспоминаю. Жареное мясо есть, тушеное-вареное тоже, простая колбаска из кусочков мяса есть, а вот ветчина, разные копчености, солонинка, корейка... Эх, жаль, не кулинар я, не кулинар!
Так, что-то я отвлекся. Вон, собутыльник мой уже полминуты что-то говорит.
— Что? А-а... нет, повара здесь нет. Это так, образцы продукции, которые он может готовить. Точнее, она.
— А вы и едой торговать думаете? — еще больше оживился Дару Ивен. — Если что, я знаю место в нашем квартале, где можно открыть отменную харчевню. Или можно расширить вашу лавочку...
— Можно попробовать, — неопределенно проговорил я. Рваться с обязательствами не стал. Мне здесь нужна репутация — а значит, не стоит обещать того, в выполнении чего не уверен. — Может, ее удастся уговорить. Думаешь, перспективно?
Под жаркие рассуждения Дару о том, как здорово может пойти дело у хорошего повара с продажей разных вкусностей, мы выпили по второй. Организм попритих, но радости от вливания новой "дозы" не проявил — наоборот, одолевало нехорошее предчувствие, что это затишье перед бурей. Так что набрасываться на закуску не стал — отправил в рот соленый орешек и изобразил задумчивость.
Уже захорошевший Дару продолжал нахваливать молодых торговцев, которые так удачно ведут дела. Не иначе Ульве благословляет их (то есть нас) каждый день!
— ... Раньше еще про таких везучих говорили: как дракон чешуйку подарил, — вельхо кинул в рот орех и задумчиво переплел пальцы. — Дракон... да. Странный он, старый язык, верно?
— Язык меняется, когда меняется жизнь, — пожал плечами я. — Ну, по третьей? И ты расскажешь мне про свои проблемы.
Дару Инен вскинул голову:
— Какие... проблемы?
— Не знаю. Просто по нашим обычаям после третьей кружки полагается рассказывать о своих трудностях, бедах, печалях. Про мою печаль, Дару Инен, ты знаешь, значит, осталось про твою поговорить...
Ну а что? Я серьезно должен поверить, что вельхо пришел предполагаемому простяку поболтать за жизнь и похвалить его удачливость в торговле? Да еще с выпивку принес. Он вроде неплохой парень, но что вельхо хорошо умеют — так это промывать своей молодежи мозги на тему отношения к обычным людям. Даже у ссыльных порой что-то такое мелькало, спасибо — редко. А уж они-то самые устойчивые, да еще и битые-опытные, враньем наставников сытые по горло. Вывод — вельхо Дару Инену от меня что-то надо. Вопрос что.
И захотелось его поторопить с высказыванием, потому что пить весь день — не про меня. И времени нет, и вообще, в этом отношении я себя точно переоценил. Треть я еще выпью... может быть... а потом аут. Считайте меня слабаком, пофиг. Здоровье дороже.
Вельхо покосился на кружку, куда я набулькал уже привычной варенки. Ну, не совсем привычной, только с виду. Если честно, плескалась вместо нее одна наливочка... Не знаю, из чего, но ароматная. И крепкая. Крепких напитков тут практически не делают, в основном выморозки из вина, и они дорогие, не всем по карману.
Дару Инен опасливо глянул, но спрашивать, чем это его таким поить собираются, не стал. То ли неприлично, то ли из-за разговора нервничал. Наверное, второе, потому что махнул выпивку решительно, чуть ли не в два глотка, сразу кружку поставил и снова переплел пальцы. Демонстрация мирных намерений у вельхо — мол, белый я и пушистость повышенная, веришь?
Верю-верю. Говори уже.
Печаль у гостя оказалась... своеобразной.
— Жениться я хочу, — выдохнул он. — Мне недавно... в общем, я посмотрел "юбки", нашел ход.
Э-э... я правильно расслышал?
— Юбки?
— Так документ называется, — полыхнул ушами вельхо, и я вдруг понял, что не так уж намного он старше нас со Славкой по годам. А с юбками и вовсе редко встречался. Не тот мир и не те люди. Сначала личиночий приют, потом служба-служба-служба. Где уж тут... — "Перечень юниц, для брака годных" там можно девушек одаренных посмотреть, тех, что тебе подходят... понимаешь?
— Понимаю. И ты...
Дару Инен занервничал — речь стала сбивчивой.
— Я только хотел посмотреть... мне "Перечень..." официально только через семь лет полагается... но интересно же. Всем интересно. Они и учатся отдельно, и после вылупки им можно с родителями жить. И мы...
— Подожди, вам жениться, что ли, запрещают?
— Не запрещают! Просто... не одобряют. Учеба, служба... Если ты только о девушке думаешь, то это мешает.
Лично я считал, что когда девушки нет, то мысли об этом мешают еще больше, но с этим пусть сами вельхо разбираются, я им не просветитель! Так что только покивал, демонстрируя внимание и полное понимание.
— Но она оказалась такая... я не выдержал и познакомился. Она такая... — Дару Ивен умолк и уставился куда-то мне за спину. Заблестевшие глаза явно видели вместо видавшего виды буфета нежные щеки, розовые губки и пышные косы — короче, кое-чью неземную красоту.
Ясно. Влюблен до потери слов и соображения. До потери дара речи, как Славка выражается.
— А почему — печаль? Она тебе не отвечает взаимностью?
Вельхо очнулся. Потер руками лицо. Криво улыбнулся:
— Она — отвечает. Только я правда для женитьбы молодой. Своего дома нет, платят, как молодому магу, пока мало, вот родители ее и сомневаются, стоит ли дочь отдавать. Понимаешь?
Еще как! И то, что я понимаю, мне не нравится. Он собрался решать свои проблемы за наш счет?
— Когда я прошлый раз пришел, вы мне очень помогли. То, что вы подарили — подвеску и гребни — сделало Рию такой счастливой! Она их и не снимает почти, а все подружки ей завидуют. А у меня еще остались заколка и та красивая косынка... Я понимаю, с моей стороны неправильно просить что-то еще, но если вы найдете это, то обещаю, больше платы с вас не возьму до следующего года! Или еще дольше... А защищать буду как никого другого! Ни один преступивший близко не подойдет! Только достаньте это! Если я принесу ее в дар родителям Рии, они позволят... они уже пообещали!
— В смысле, ты хочешь, чтобы мы подарили тебе какой-то товар? — постарался я вникнуть в эту горячечную речь. Влюбленные всегда глупеют, это точно. Вот что бы ему выражаться попонятнее, а то получается: поди туда — не знаю куда и принеси то — не знаю что.
Дару Инен понял меня неправильно. Смутился:
— Она очень дорогая, я понимаю. И редкая. Если кто-то сможет у нас найти ее, то только вы.
То-то он нас так расхваливал.
— Ага. Понял. А ее — это кого? Точнее, что?
— Мясорубку, — выдохнул Дару Ивен.
Теперь дар речи потерял я.
— А... откуда они ее... в смысле, где они ее видели?
— Вчера за ужином. У них есть очень богатая родственница. Она купила. Редкость неимоверная, может мясо сделать мягким просто так, без всяких чар. Она из-за этого с лучшей подругой рассорилась, та тоже хотела. Ты сможешь найти такую? До лета? Ну хоть до осени...
— Э-э... я даже быстрее могу.
— Правда?! Я буду должен! Я...
Ах, вот почему говорят "глаза светятся"...
У него они просто сияли.
Влюбленные всегда глупеют. Думаю, попроси я сейчас все его деньги — отдал бы. Он и так — услугу пообещал не спрашивая, соглашался на любой срок. Наверное, из него можно было много чего вытянуть, да и время стоило потянуть, набивая цену, доказывая ценность услуги. То, что достается даром, не ценится, и пословица про наказуемость добрых дел не на пустом месте возникла, но... влюбленным здесь был не только он. Может, я сделал полную глупость, но ничего требовать не стал — просто пошел и вынес ему мясорубку...
Вельхо приучают к выдержке, и только поэтому народ не сбежался по тревоге. Вопль радости переродился в задушенное "а-аххх!", и парень согнулся, прижимая к груди заветный подарок. Как девчонка — самую-самую, любимую-разлюбимую, лучшую в мире куклу. Будь мясорубка из глины или стекла — ей бы не поздоровилось.
— Я так понимаю, это она и есть? — мне захотелось сбить пафос момента. А то как-то неуютно. — Значит, твоя печаль развеяна?
Но он поднял глаза, и мне стало еще неуютнее.
Нехорошие были глаза, темные...
— Что ты за это хочешь?
— Ничего такого, — отчего-то мне захотелось попятиться. — Ты же сам цену сказал — год мы не будем оплачивать защиту.
— Это все?
— Все. Ну, если захочешь помочь — найди нам парочку мастеров. По металлу работать или по дереву. Есть еще несколько интересных вещиц, и если их получится скопировать, тогда будет еще лучше — из того, что они выработают, тебе тоже процент пойдет. Всем выгода — и нам, и тебе, и им.
И мы меньше будем зависеть от драконоверов...так что всем хорошо. Почти.
Он резко кивнул. Да так и остался сидеть с опущенной головой, уставившись неподвижным взглядом в узор на мясорубке. Повисла пауза.
— Я думал: ты откажешь, — наконец прозвучал его голос. — Или возвысишь цену до неимоверной. Я думал, придется на тебя давить, указывая, где ты поступил неправильно. Я готовился... а ты просто взял — и подарил. Макс Воробьев, я хочу спросить — и верю, что ты ответишь правду. Почему у тебя отключена охранная табличка?
— Что?
Меньше всего я ожидал услышать такой вопрос. При чем тут вообще... что?!
— Ты не планировал притворное ограбление, — не спросил, а сделал вывод мой внезапно переменившийся собеседник. — Ты не знал.
— Я не... Шиту!
Наш вариант Гарри Поттера моментально явился на пороге.
— У нас отключена охранка?
— Сейчас.
Видимо, благодаря негласному прозвищу "Поттер" научился аппарировать, потому что исчез мгновенно, даже не шевельнув ногами. И так же мгновенно материализовался секунд через тридцать.
— Вчера, во время уборки, охранка постоянно готовилась запустить тревогу — когда мы выносили мебель. Табуреты и полки ведь тоже имущество, на них распространяется защита. Кто-то попросил Славу Зимина временно отключить табличку, у вас ведь общий доступ. Потом ее не включили.
— Почему?!
— Никто не вспомнил... Устали все.
— Понятно...
Я потом поищу, кто этот "кто-то". Сейчас не до этого.
— Ты не виноват, — сделал заключение мой странный собеседник. — Ты все сделал правильно. А вот я тебя еще и обидел подозрением.
— Я не в обиде...
Он не слушал, нежно прижимая Славкино изобретение. Видимо, уже представлял, как будет его вручать:
— Прости. Я благодарен тебе... нет. Я очень, очень благодарен! И постараюсь отплатить чем могу.
— Не стоит, мы...
Еще одна попытка сбить пафос провалилась.
— Не надо. За неблагодарность боги наказывают, а я не хочу быть наказанным, — улыбнулся Дару. — Ты правда снял мою печаль, Макс Воробьев. Я это запомню. Только прости... ты не сочтешь за неблагодарность, если мы не будем допивать угощение? Что-то мои ноги плохо меня держат...
Остаток дня я провел в горьких размышлениях.
Во-первых, из-за Иррей. Такими темпами я найду выход на нужный для ее поиска алтарь только к пенсии. Такие надежды были на этого Дару, а он? Нет, хорошо, что он благодарный и не жадность ему не застит все остальное. Только в этом и проблема — правильный он, как оказалось. А правильный вельхо — это прямая опасность для правильного дракона.
Придется еще кого-то искать.
Во-вторых, отключенная охранка заставила паранойю взвыть сиреной. Нет, это, конечно, может быть просто совпадением... странным таким совпадением: воры вламываются в дом именно тогда, когда не работает сигнализация. Но паранойя не соглашалась и призывала искать крысу. Кого?
И в-третьих, наливка-таки оказалась лишней. Бунт организма не поддается описанию, так что описывать ничего не буду. Скажу только, что к вечеру меня жалел даже кузнец, забредший на огонек с контрольным образцом дуршлага...
Тут ведь даже "белого друга" пока нет.
В дальней-дальней долине
Солнцесвет расплескивал золото и багрянец по краю моря.
Вечер.
Спала жара, с моря повеяло прохладой. В драконьей долине царила привычная тишина, не нарушаемая ни окриками, ни жужжанием человечьих артефактов.
Вечер.
Только тихо шуршали травы под вечерним ветерком и доносился ровный негромкий шум прибоя.
Крыло болит...
Иррей посмотрела на мягкий золотой свет заката и сдержала тяжелый вздох. Бури сегодня не будет. И завтра тоже.
Жаль.
Бури пленные Крылатые любили. Пусть ветры нещадно трепали немногочисленные деревья, пусть сломанными ветками могло повредить нежные крылья, пусть их ямы-вместилища заливало дождем и никем не откачиваемая вода потом надолго превращалась в болото... пусть в бурю было не дождаться еды...
Зато налетевшая буря вытесняла злобных человечков в их искусственные пещерки. На несколько часов, на весь луносвет и солнцесвет, а иногда и дольше, Крылатые оставались без призора. С ними не "работали", за ними не следили...
И они могли сделать то, что сурово запрещалось — поговорить. Именно в такие вечера и ночи младшие драконы получали от старших знания. О мире, о себе, о чужаках. Это самое ценное для разумного сокровище, это то, что отличает разум от дикости. И это то, что спасает разум от горькой жизни пленного. Старший Алу, когда во время очередного шторма учил техникам тонкого оперирования малым запасом искр, признавался — когда ему особенно тяжело, он думает о мхах. Мох всегда перед его глазами, рос во впадинах нависающей скалы, и Алу мог часами рассказывать о его видах и своеобразии. Целая научная работа, с сотнями образцов. Шторм глушил все, и порой получалось не только поговорить, но и воплотить знания в мир — потренироваться. Главное — дождаться грозы, естественные искры во всполохах молний маскировали выплески драконьей энергии.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
