Изгои. Книга 2: Зло

Серый был цветом существования Рэйва.

Серая кожа всех жителей его мира.

Серый цвет дома, где жила его семья.

Серый блевальник, которому уже пять лет и который стыдно вынимать при разноцветных приборах сверстников.

Серая унылость всей его жизни.

Школа была расписана яркими красками, начиная с бирюзового фасада и заканчивая красными драконами на стенах и потолках. Но для Рэйва она была местом, где к серому цвету примешивался чёрный.

— Болтухов, к доске!

Рэйв ненавидел выходить к доске. С тем, чтобы ответить на вопрос или набрать на ней нужные числа, решая уравнения, проблем не было. Но так он оказывался в центре внимания пары десятков взглядов сидящих позади учеников. И лучшими из них были равнодушно-скучающие. А худшие... он уже слышал смешки с шёпотками.

"Болтух".

Болтух. Жирная и неуклюжая птица, сохранившаяся только в питомниках, ибо попала на Шеерпал из другого мира и не сумела адаптироваться. И даже так ели её с неохотой — слишком жёсткое, непитательное мясо.

Говорили, что фамилия определяет человека. И для Рэйва это было как нельзя в точку.

На переменах он предпочитал стоять у окна на самом верхнем этаже, где были кабинеты преподавателей, и смотреть на небо — иногда тоже серое, но сейчас летом ярко-голубое, с тепло греющим солнышком. Смотрел и вслушивался в обстановку, надеясь заранее уловить шаги с лестниц снизу.

Часто такие шаги были просто обычными школьниками или учителями, игнорирующими его. Но порою — нет. В таких случаях надо было искать ближайшего взрослого, или идти к преподавательской, или что-нибудь в этом роде. Да, трусость, и это ему потом припомнят — но даже отсрочку можно считать успехом.

Сегодня вроде бы обошлось. Оно вообще с годами стало чуть поспокойнее, не то что когда за ним устраивали охоту по всей школе. Возможно, слова о том, что ближе к концу учёбы даже хулиганы становятся взрослее, были правдивы.

Всё же так пишут в книгах.

А книги не лгут.

По идее, дома должно быть спокойнее, чем в школе. Всё же дом, родной уголок, семья.

Для всех — да. Но не для Рэйва.

— Ты вообще хоть понимаешь, что твоему сыну скоро восемнадцать будет, а он до сих пор работу не ищет?

— Моему сыну?! Он и твой тоже, знаешь ли! И кто в этом виноват, а? Кто и пальцем не ударил для того, чтобы его воспитывать?

— А ты как его воспитывала? Книжку дать и пускай сидит? Ну вот он задницу себе и отсидел!

— Я виновата, что ли, что ты как с работы придёшь, так и на диван ложишься! А весь дом на мне!

— Вот пускай он и помогает!

— Ага, поможет он, как же! Пол моет так, что потом соседям снизу течёт! Всё самой приходится делать, приходится содержать двух нахлебников, да ещё и выслушивать от них! Во, и второй пришёл! — мать появилась в комнате, где Рэйв сгорбился за столом, тщетно пытаясь казаться незаметным. — Ну что, как школа?

— Нормально... — тихо ответил Рэйв.

— Ни с кем не подрался?

— Нет...

— Вот и хорошо. А то мне уже надоело прикладывать тебе лёд к носу! Сам виноват, что не хочешь общаться со сверстниками!

— Работу найди! — заорал появившийся следом отец. — А то всё сидишь и сидишь, жирный как свинья, смотреть противно! Словно и не мой сын вовсе!

— Ты на что это намекаешь?! Ты что это говоришь такое? Я тебе всегда была верна, сволочи эдакой, а сам всё на соседку поглядываешь?!

— Какую соседку? Ты что, совсем очумела?

— Я очумела? А ты не очумел, при сыне и жене на чужих баб смотреть?!

Они, вот повезло-то, переместились на кухню. Оттуда вопли всё ещё были слышны, но если и поднимут руку, то друг на друга. Особенно если Рэйв постарается не привлекать к себе внимания.

Не включать свет до определённого момента. Сидеть и смотреть в электронную тетрадь даже когда все уроки сделаны. Ни в коем случае не доставать блевальник. Молчать. По возможности не шевелиться. Безопасности всё это отнюдь не гарантировало, но шанс повышало.

Нужно использовать всё, что повышает шанс остаться незамеченным. В этом смысл его жизни.

Зеркало в ванной стояло прямо напротив входа, как издевательское напоминание о том, что Рэйв должен видеть и о чём помнить каждый день.

Серое, некрасивое лицо. Пепельные волосы, которые регулярно отрастают и от этого становится только хуже. Лоб в уродливых морщинах. Глаза карие, невзрачные. А самое главное — слой жира на пояснице и бёдрах, вырисовывающий картину истинного болтуха.

Тупая, бесполезная, никчёмная птица.

Формально ему принадлежали не только стол и кровать, но и прикроватная тумбочка с книжным шкафом. Формально — потому что в одной комнате с ним жила бабушка.

И она очень любила цветы. Поэтому на тумбочке стоял цветок, на книжном шкафу стояли цветы — да и на столе уже два горшка. Плюс она регулярно закатывала скандалы на тему того, что книги в книжном шкафу не на своём месте и мешают ей.

Видимо, лучше бы и там разместить цветы, которые Рэйв теперь ненавидел настолько, насколько вообще позволял себе ненависть.

Единственное хорошо — бабушка, в отличии от родителей, не орала. Вместо этого она отчитывала и придиралась, буквально ко всему — в том числе и ко всему в Рэйве. И ладно бы то, что он и так знал. Но один раз, когда уже вечером смеялся над забавной книгой, он вынужден был слушать почти часовую лекцию о том, что смеяться во время учёбы нельзя, так как это примета недобросовестного ученика.

А ведь Рэйв и так не был добросовестным. Он не знал все предметы на десять баллов, большинство на семь-девять, и этого хватало для новых лекций о том, что он не старается.

Что он тупой.

Никчёмный болтух.

Светя была, наверное, единственным человеком в школе, у кого также были пепельные волосы. И это немного притягивало Рэйва, настолько, что в редкие моменты их встреч он даже осмеливался поднимать взгляд на девушку.

Хотя не должен был. Бабушка давно говорила ему, что у него взгляд тупой, невыразительный и неприятный. Всё потому, что он читает неправильные книги и недостаточно времени уделяет учёбе. Так что Рэйв старался никогда не смотреть на людей, особенно в глаза, ибо его взгляд будет неприятен каждому.

Однако однажды это изменится. Он найдёт какой-нибудь волшебный предмет, как подобные ему парни из книг, и всё изменится. Часы, создающие вещи, или иголка, выполняющая желания, или плащ невидимости, или даже своя собственная магия... да, магия. Мощная, невиданная ранее. Только девушки могут быть магами, и он, первый и единственный парень, мигом станет героем. Всеобщим любимцем. Объектом внимания всех прекрасных волшебниц, среди которых обязательно выберет одну-единственную.

Ту, что никогда не посчитает его болтухом. Никогда не сочтёт его тупым. Защитит от врагов. Даст свою собственную комнату. Разделит все его увлечения. Полюбит. Поцелует. Выслушает. Обнимет. Погладит.

Без проблем займётся сексом, радостно воплощая все его мечты.

И он заснёт в её тёплых объятьях, не услышав ни единого скандала или придирки к своему виду. И станет самым счастливым из всех.

Да. Однажды такая девушка появится в его жизни. Она полюбит его, а он полюбит её.

И жизнь станет прекрасна как никогда.

Фиокса скинула Алисе не только билеты, но и целую документацию, которую ещё предстояло разобрать. Но для начала — карта прохода до гостиницы, где им двоим были заранее куплены номера.

Точнее, теперь уже ей одной. Фиокса решила остаться в родном мире Алисы, Наймоне, и рассказать властям правду о мроках — людях, которых превратили в монстров и которых она пыталась излечить. Алиса решила помочь ей, и потому сейчас идёт по улицам чужого мира, старается не привлекать к себе внимания и думает.

Думает о том, что особого внимания не привлекает лишь потому, что ещё рано и людей мало. Однако те, кто уже появился, смотрели очень внимательно.

Неудивительно — у них кожа серая, у Алисы салатовая. Шеерпальцы и наймониты. Враги пару десятков лет назад и не особо друзья сейчас.

Однако же маленькая и серокожая девушка у лестницы в гостинице улыбнулась искренне и дружелюбно. Она стояла в длинном синем платье за небольшой лакированной стойкой, освещаемой бьющим отовсюду жёлтым светом ламп, вопреки своей яркости не режущим глаза.

— Прошу ваш блевальник. — хихикнула девушка, протягивая руку. Алиса послушно протянула серый квадратик устройства, девушка приложила его к чему-то скрытому толщей стола и вернула.

— Вы Алиса Миядзава? — спросила она. — А Фиокса Огневая с вами?

— Нет, она запоздает. — Алиса даже не сразу ответила, смешавшись от фамилии Фиоксы. Та была с Хайтера, и из того, что она знала о том мире, подобного стоило ожидать... но всё равно как-то непривычно.

— Ваши комнаты на третьем этаже, номер три и четыре. — если девушка и отметила её замешательство, то не подала виду. — Расписание завтрака, обеда и ужина висит у вас в комнате. По любому вопросу или заказу можете обратиться к специальной сети Цулинга. Приятного проживания!

Алиса зашла в ту дверь, на которой медными цифрами было указано "303", и уселась на небольшую кровать. Здесь было куда меньше электрического света — что компенсировалось солнечными лучами, бьющими из занимавшего почти всю стену окна. Алиса немного посидела, обдумывая дальнейшие дела, а затем встала и выглянула наружу.

Много зданий было... однотипными. Алиса тоже выросла в деревне, заполненной одинаковыми белыми домиками, но здесь были тревожно-зелёные пятиэтажные здания, расставленные аккуратными прямоугольниками во всей зоне обзора. Расставленные не хаотично: дома образовывали неровные квадраты, огороженные серыми линиями примыкающих друг к другу заборов. Выглядело не очень-то весело.

Хотя... пожалуй, она поспешила с однотипными. Дома отличались по оттенкам, и на ближайшем к гостинице заборе было что-то нарисовано — не видно что, но однозначно яркое и растянутое почти на весь забор.

За время попытки рассмотреть рисунок улица начала заполняться людьми. Здесь об однотипности красок речи вообще не шло, и чем дальше, тем больше. Мир совершенно не выглядел угрожающим, мечтающим о войне и злобным, потому Алиса слегка успокоено вернулась к кровати.

План — найти Посох, реликвию разрушения, и человека, которому он дастся в руки. Изображение человека у неё уже есть... Алиса закрыла глаза и вновь вызвала мысленный образ парня.

Серая кожа, карие глаза, одежда синяя и строгая — явно форма, по возрасту скорее всего школы. Есть полнота, но небольшая — Алиса видала куда более жирных парней и людей в целом. Лоб в морщинах — маг замечала такие у преподавателей, возможно, парень часто думает.

В остальном... нормально. Обычный парень. Даже, пожалуй, немного симпатичный — особенно если тесно пообщаться.

А возможно и нет. Алиса ещё никогда не общалась с парнями своего возраста и не знала, как это делать, а образ не передавал черт характера. Каким он будет? Хорошим или плохим? Раз предназначен для Посоха Зла, реликвии разрушения, то скорее плохим, так ведь?

И почему Фиокса не могла пойти с ней. Да, Алиса сама частично виновата, ведь это из-за неё Кинжал Добра перестал скрывать крепость, где они лечили мроков, ту обнаружили военные и женщина вынуждена была прикрывать её. Но теперь она одна в чужом мире, должна будет найти парня, поговорить с ним и убедить пойти за собой, помочь ей...

Интересно, Фиокса ей на блевальник только карту с билетами скинула?

Оказалось, что нет. В материалах была ещё куча сведений о Посохе и остальных реликвиях, а также краткая выжимка о самом Шеерпале. Возможно, написанная рукой Фиоксы, ибо любовью записи не пылали.

Шеерпальцы представали не просто гордым народом — гордящимся вплоть до озлобления и иррациональной ненависти. Всё, что происходило не из мира, они объявляли неправильным, неподходящим для их уровня. Причём как материальное, так и нематериальное, вплоть до еды и праздников — всё выставлялось жуткой угрозой Шеерпалу настолько, что оставалось непонятным, как этот мир ещё существует. Хотя в записях нашёлся ответ и на такое — воображающие эти жуткие угрозы считали, что раз те всё никак не могут сломить Шеерпал, то это делает мир сильнейшим из всех.

То есть раздувают из чего-то безобидного целую проблему, видят отсутствие последствий и решают, что справились с этой проблемой.

Какое-то время Алиса вникала в прочитанное, а затем вновь подошла к окну. Краски на заборе продолжали сиять, а люди ходить — одетые в самые разные цвета, с разными волосами, отличимые от наймонитов только цветом кожи...

Странно, что Фиокса сохранила и передала ей такую глупость. Если бы шеерпальцы и в самом деле так себя вели, то давно бы рассорились друг с другом и распались. А они напротив — вступили в Конгломерат. И даже война с Наймоном не заставила выйти из него.

Хорошо бы узнать больше, но... некогда. Каждый потраченный день — это нападения мроков, погибшие люди, сожженные деревни, и потому откладывать нельзя. Надо искать парня... вот только где?

Алиса на всякий случай заглянула в карту — вдруг Фиокса оставила там пометки — ничего не нашла и вынула Кинжал. Реликвия внешне сохраняла полное спокойствие — серебряная рукоять с дымчатым, не имеющим чёткой формы лезвием — но когда Алиса сжала её в руке, то мигом залила комнату белесым светом.

Нийа не изменилась — вся в белом, за исключением зелёных и на этот раз грустных глаз.

— Привет, Алиса. — сказала она, когда девушка уселась на стул перед ней.

— Здравствуйте, Нийа. — маг поклонилась. — Вы говорили, что поможете мне найти реликвии и их обладателей. И вот сейчас как раз...

Женщина закивала, а затем немного мягко произнесла:

— Хоть я и помогу, но на будущее, Алиса: не ожидай, что так будет всегда. Я не управляю Кинжалом, он сам по себе и он... живой, как и остальные реликвии. Они не всегда послушны, могут отказать тебе в помощи или сделать по-своему, если захотят. Будь осторожна.

— Хорошо, спасибо. Но сейчас...

— Сейчас всё нормально. — Нийа улыбнулась. — Мы подскажем тебе, куда идти.

Оказалось относительно недалеко. Алиса посмотрела в блевальник, запоминая точную дорогу, а затем вышла из номера.

Нельзя медлить.

На улице народу не просто прибавилось — множество шло такими нарядными, словно был какой-то праздник. А судя по далёким звукам музыки, множеству улыбок и смеха — и не словно.

Большинство наряжённых были молодыми людьми как раз возраста Алисы. Некоторые обращали внимание на среброволосую девушку с салатовой кожей, но никто не злился, наоборот — улыбались, махали, свистели, желали успеха в дальнейшей жизни. Как Алиса поняла из разговоров, сегодня был выпускной у многих школ города, и все как раз возвращались с него.

Значит, этот парень тоже должен быть где-то здесь. Алиса сжала Кинжал, лежащий в кармане фиолетовой юбки и ничем не выделявшийся снаружи, мысленно попросила помощи и направилась по указанному маршруту, всматриваясь в толпу и пытаясь думать, что именно скажет при встрече.

Не просто же "пойдём со мной спасать миры, ибо тебе предназначен крутой посох". Никто не купится на такое, потребует объяснений хотя бы, придётся объяснять кратко...