Коносубарский кантай

Коносубарский кантай

Annotation

Коносубарский кантай

Направленность: Джен

Автор: Chernoyar (https://ficbook.net/authors/373225)

Фэндом: Kantai Collection (KanColle), Kono Subarashii Sekai ni Shukufuku wo! (кроссовер)

Рейтинг: R

Размер: планируется Драббл, написано 113 страниц

Кол-во частей: 23

Статус: в процессе

Метки: ООС, Насилие, Нецензурная лексика, ОМП, ОЖП, Фэнтези, Фантастика, Мистика, Пародия, Повседневность, AU, Вымышленные существа, Стёб, Попаданчество, Пропущенная сцена, Смена сущности, Элементы гета, Элементы фемслэша

Публикация на других ресурсах: Уточнять у автора/переводчика

Примечания автора: Просто зарисовка. Просто так, чтобы мозг разгрузить. https://ficbook.net/readfic/6017147 **"Пропущенная глава"** — омак за авторством **rizzi**, таймлайн между 0-ым и 1-ым эпизодами.

Описание: Смерть — штука такая, непредсказуемая и жестокая. Загробные боги ничуть не лучше. А "родные" человеки... С такой роднёй, за редким исключением, уж точно не по пути.

0.

Часть I. Вдали от берегов. 1.

2.

3.

4.

Примечание к части

5.

6.

7.

8.

Интерлюдия 0.

9.

Примечание к части

10.

11.

12.

13.

14.

15.

Примечание к части

16.

Примечание к части

17.

Примечание к части

Интерлюдия 1.

Примечание к части

Часть II. На дальних берегах. 18.

Примечание к части

19.

Примечание к части

20.

Примечание к части

0.

Страшно ли умирать?

У каждого на этот вопрос найдётся свой ответ. У кого-то — суровый, обстоятельный, прочно базирующийся на тысячах аргументов и фактов, а у кого-то, наоборот, основанный только на интуиции и невнятном чувстве: “Там что-то есть...”

У неё был свой.

У тех, для кого умирать — всего лишь неприятная, но, увы, необходимая часть жизни, ответ звучит несколько иначе.

«Умрёшь, начнёшь опять сначала,

И повторится всё, как встарь...»

В зависимости от способа смерти из памяти могли улетучиться события как последних секунд, так и нескольких недель. А могли и остаться, нагрузив душу очередным камнем депрессии и усилив чувства безысходности и собственного бессилия.

И, открывая глаза, она приготовилась вновь увидеть над собой цилиндрический купол Машины Возвращения, услышать писк и гудение аппаратуры, узреть бородатую харю местного священнослужителя, который официально приходил служить Маяком Духа, а по факту — просто попялиться на голых девушек.

— Вынужден тебя разочаровать, красна воя, — вмешался в её мысли сильный, уверенный в себе голос. Незнакомый голос. — Ты совсем умерла.

От таких новостей девушка даже забыла открыть глаза:

— В смысле совсем?

— А кончилась война у вас, как раз через пару минут после твоей смерти. Выжгли половину океана, почти через мантию пробурились, но Голос Бездны заставили исчезнуть, — спокойно сказал неизвестный обладатель голоса. — Кому-то не повезло, и их народы вместе с городами и землями смыло серией цунами, кого-то завалило при землетрясениях, а уровень воды в мировом океане упал почти на треть версты. Но это всё уже не важно. В частности — для тебя.

Голос... Его голос обволакивал тело мягкими волнами, горячил кровь, каждым звуком отдаваясь где-то в подкорке, и звучал с теми самыми командными обертонами, что может издавать только глотка профессионального военного. Голос, так похожий на голос их Стратега. Наверно они и выглядят схоже — лет слегка за пятьдесят, с волосами, в которых серебра больше, чем первичного цвета, с глазами ясными, прячущимися в сети морщин, с превосходной выправкой и разучившимся улыбаться ртом.

— Это хорошо, что война кончилась, — беспечно ответила девушка, будучи не в силах остановить счастливую улыбку.

— И тебя не беспокоит тот факт, что ты больше не оживёшь?

— Я делала то, для чего была рождена.

— Вот-вот, — как-то совсем невесело хмыкнул мужчина. — Те, кто заблокировал тебе алтарь возвращения, были того же мнения. Зачем оружию давать право жить, когда противников почти не осталось?

— Заблокировали? Вот, значит, как...

— Вот, значит, так, — совсем необидно передразнил её мужчина. — И сёстры твои тоже более не вернутся.

Они замолчали, ей, понявшей, осознавшей, что человек, владеющий таким голосом, лгать не может, нужно было свыкнуться с мыслью, что сестёр больше нет. Он же просто не мешал ей думать.

Наконец, когда тишина излишне затянулась, обладатель голоса намекнул о своём существовании:

— Хватит лежать, красна воя, подымайся. Мне ещё вашего Стратега принимать придётся через полчаса, не выдержал мужик предательства, насобирал с собой в дорогу полтора взвода охраны и до двух взводов волхвов разномастных, что мешали вновь запустить алтарь.

Сказанное заставило её подняться одним рывком — миг, и вот уже призвана снасть, а ранее обнажённое тело покрывают ткань и броня доспеха.

— Он?..

— Пуля снайпера группы прикрытия, — пожал плечами мужчина, сидящий на троне.

Был он одноглаз, упакован в чешуйчатую рубашку, руки и ноги прикрывали поножи, а на коленях лежал меч, вложенный в простые деревянные ножны. Коротко остриженная борода да понимающий взгляд — и в самом деле, похожи они со Стратегом.

— Ты игрушки-то свои спрячь, красна воя, — чуть улыбнулся мужчина. — Меня они не возьмут, а больше тут и нет никого.

— Я... Я тебя знаю... — ответила девушка, отважно смотря прямо в единственный глаз.

— Да ну?

— Ты — Перун, бог воинов, войны и сражений, Владыка небесного терема, стерегущий путь в Ирий...

— Меня ещё помнят, — тепло улыбнулся мужчина, показав крепкие белые зубы. — Ты забыла упомянуть ещё о Смородине-реке, красна воя, да о других именах, знаваемых в дальних странах.

Девушка тряхнула головой:

— Значит, и вправду мертва?..

— Мертвее некуда. Потому ко мне и попала.

— К вам?

— К тебе, — мягко, но непреклонно поправил Перун.

— Почему попала к тебе?

— А всё просто, — ответил мужчина, поглаживая ножны широкой ладонью с набитыми костяшками, бугрящимися, как крохотные покатые горы. — К вере, посеянной детьми Авраама, ты презрительно относишься, потому ни к Яхве на приём, ни к Иешуа не попадёшь. Умерла не по-идиотски, на ровном месте, не соскоморошила напоследок и не очистила тем самым генофонд человечества от мусорного наследия — и палаты Молоха и Локи для тебя закрыты. Была воином, и умерла, как добрый вой: с оружием в руках, выполняя приказ, с кровью врага на губах. А это уже моё право, моя вотчина. И, так как время, пусть и отсутствует здесь, как таковое, но имеет тенденцию течь, то я сразу оглашу, что тебя может ждать и что можешь выбрать.

— Я слушаю, воевода Перун, — кивнула девушка, развеяв боевую снасть.

Доспех исчез, исчезла и одежда... Оставив после себя не голую кожу, но её любимый наряд. Кеды, штаны карго, майка и толстовка. За спиной приятной тяжестью ощущался простенький тактический рюкзачок.

— Можешь ты, если хочешь, попасть в Рай. Но сильно не советую — хоть за тобой грехов нет, а душ спасённых — больше, чем у иного боговосхвалителя, — мало радости вечность сидеть на облаке, закутавшись в белую простыню, взирать на лысины почтенных святых, да петь псалмы и осанны владыке райских кущ. Да не мотай ты так головой, отвалится, — усмехнулся Перун, видя реакцию девушки. — Второй выбор: вернуться в круг перерождений и родиться вновь — забыв всё, что было, с чистой кармой и обнулённой, выхолощенной душой. А можешь в мою рать пойти: конечно, варяги с мухоморами и несвежим элем перебрали, описывая Небесный терем, но в целом верно — ежедневные тренировки, ежевечерние возлияния и возлежания, естественно, по обоюдному согласию, но, честно скажу — приедается через пару сотен лет.

— Отец-Перун, — вспомнив старые фильмы, учтиво поклонилась девушка. — Слышу в голосе твоём недомолвку...

— И правильно слышишь, красна воя, — мужчина как-то плавно и незаметно оказался на ногах: вот он сидит, расслабленно откинувшись на спинку трона, а вот уже стоит перед ней, подавляя скрытой силой и мощью. — Эмиссаром могу отправить в басурманские земли, миры чуждые. Есть на примете один мирок, самурайские боги под крыло своё прибрали, да вот равновесие сил не соблюдают...

— Согласна, — просто кивнула девушка.

— Вот так сразу — согласна? Даже условий знать не хочешь?

— В... ты ведь расскажешь всё, что надо, так зачем лишнего говорить?

— Уважаю, — огромная пятерня по-отечески взъерошила её волосы. — Условия таковы, что каждый эмиссар бога, отправляясь туда, имеет право взять с собой, кроме памяти, тела и одежды, ещё и виру божественную, для помощи и выживания предназначенную.

— Виру?..

Проигронировав её слова, Перун убрал руку с головы девушки и в сжатых пальцах тут же очутился гроссбух — интендант их базы в таком вела дублирующий учёт подотчётного. Книга учёта перекочевала в пальцы внезапно не до конца покойной:

— Полистай, но сразу говорю — вира вещь ходовая, а список ограничен.

Пока девушка листала гроссбух, Перун вернулся на трон, достал из воздуха казацкую люльку, набил табаком и, раскурив о гарду меча, окутался огромными клубами дыма.

А в книге учета было... Да ничерта там уже не было, напротив каждой позиции стояла сделанная аккуратным женским почерком ремарка «Потрачено». Свободными оставались совсем уж нелепые и неадекватные виды виры, будь то умение открывать глазницей склянку пивную али бочку винную, умение блевать радугой, навык быстрых ног, но тяжёлой задницы, умение делать невидимой голову, навык варить кашу из задеревенелых портянок, умение складывать из рун да иных магических письмен похабные частушки и скабрезные стишки, антипохмельный джеб, зеркало, в котором ты всегда прекрасна и совершенна... Девушка, вздохнув, отложила пролистанный до самого конца гроссбух в сторону. Она бы с радостью заменила любой из этих параметров на рулон пускай и условно, но бесконечной туалетной бумаги — всяко пользы больше. Или на комплект немарающегося нижнего белья с самоочисткой — любая из её сестёр, провёдшая в бою больше полусуток, согласилась бы с ней по этому пункту. Комфорт бойцу важнее умения хлопать одной ладонью или писать в стиле «беспощадный вертолётик-поливайка», не вынимая рук из карманов.

— Прости, Отец-Перун, но нет здесь ничего подходящего...

— Мда-а-а, — протянул бог, крутя трубку перед глазами так, словно впервые её увидел. — Засада, дочь моя по оружию. Но есть одна лазейка в правилах...

— Можно тебя взять с собой?! — обрадовалась было девушка, но была тут же остановлена мгновенно оказавшимся под носом кулаком. От конечности тянуло табаком, крепким мужским потом, оружейным маслом и металлом; больше всего пальцы, сжатые в кулак, пахли неиллюзорной возможностью огрести на орехи, не отходя от кассы.

— Одна недобогиня уже отправилась... Кстати, увидишь её, привет передавай... Ну, и по шее заодно, коли желание будет.

— А как узнаю её?

— Не обознаешься, слово даю. Мало кто из местных не носит малые подштанники, трусами у вас именуемые, а коли и не носит, то не надевает столь короткий поясок, по недоразумению называемый юбкой.

Девушка кивнула, запоминая скудное описание.

— Время... — выдохнул Перун. — Раз в списке виры нужной нет, так и быть — взять можешь что-то одно из этого мира. Но поторопись, время утекает.

Девушка не знала, что дёрнуло её за язык — возможность поквитаться с вечным врагом, или просто временно накатившее состояние крайней идиотии в терминальной стадии... Но ответ был высказан мгновенно, гораздо быстрее, чем мозги сумели даже сформулировать мысль и проанализировать её:

— Соперницу мою вечную с собой бы взяла... Можно?

— Нужно, — отрезал Перун, улыбаясь в бороду. — Иди и неси слово и честь мою, красна воя. В добрый путь!..

Девушка не успела даже рта открыть... Мощная длань опустилась сверху быстро, только и успела она, что расслышать, как гудит воздух, рассекаемый пальцами, а потом... Потом вокруг вспыхнуло что-то красно-багряное, с золотисто-оранжевыми прожилками и всполохами, вытянулось в трубу... И сознание, не в силах оценить всю красоту и изящество многомерного трансконтинуумного перехода, просто-напросто отключилось.

Часть I. Вдали от берегов. 1.

Вокруг шумел дождь.

Вокруг.

Но на неё падали только редкие холодные капли, да и те почти не задевали открытых частей тела, не мешая, таким образом, неторопливо приходить в себя.

Странно, но в памяти отчётливо отложился разговор с Перуном, во всех деталях и тональностях — пожелай она, и без проблем бы описала бога, количество морщин вокруг глаз, бесхитростные узоры, покрывающие лёгкое бронирование. Одна проблема, и та привычна: имя своё после каждого Возвращения долго вспоминать приходится.

Ничего, сейчас окончательно придёт в себя, прогонит дыхательную гимнастику, а там и голова посветлеет, кровоток повысится, да память раскроется.

Потянувшись, сладко-сладко зевнув и мурлыкнув от приятного напряжения в мышцах, девушка открыла глаза.

Лес. Над головой топорщится разлапистая мощная ветка, выше — ещё одна, а над ней ещё с десяток из тех, что видно, и каждая просто утыкана множством мелких веточек, и из каждой растут широкие овальные листья.

— А в ботанике я не копенгаген. Наверно, жаль, — посетовала девушка вслух сама себе и, заняв сидячее положение, приступила к дыхательным упражнениям...

Кои были прерваны самым неожиданным и внезапным образом: стоило только ей раздышаться — первая стадия обязывала гонять воздух с шумом и на большой скорости, — как в район левой ягодицы ткнулось что-то твёрдое и однозначно требовательное.

Как и любая уважающая себя Дева Флота, она на измену не подсела, но действовала быстрее, чем шевелились мысли в голове: тренированные мышцы мгновенно бросили тело вперёд, разворачивая в воздухе лицом к угрозе, а приземлилась на толстый слой перегноя, проросший свежей зеленью, уже в боевой форме, топорщась в сторону противника всем доступным оружием, включая относительно бесполезные на суше торпедные аппараты и чуть более полезные бомбомёты.

Только вот стрелять... стволы не поднялись.

Свернувшись в комочек, подтянув ноги к груди и подложив руки под щёчку, в ямке между корней, трогательно оттопырив безупречную попу, туго обтянутую тканью чёрного комбинезона, спала девушка. Округлое ушко, робко выглядывающее из снежно-белых локонов, дрогнуло, а сама обладательница феноменально замечательного арьергарда буркнула низким, хрипловатым, заспанным голосом: