Доброволец

ДОБРОВОЛЕЦ 

Инспектор, не спеша, оглядел больничную палату и только после этого подошел к койке.

— Инспектор Густав Штибер, — представился он и протянул руку. Лежавший в кровати вяло ее пожал.

— Я ведь уже разговаривал с вашими и сказал, что понятия не имею, кто меня отделал. Темно было. Да и я, чего уж тут скрывать, был слегка пьян.

-Ну, может быть, Вы хотя бы можете прикинуть, у кого был мотив? Все-таки нападение на сержанта учебного лагеря космофлота это серьезное дело. Ведь наверняка это кто-то из курсантов? Или вы так не думаете, господин Ковальчук? — инспектор заглянул в КПК — Сотрясение мозга, множественные ушибы — кто-то вас сильно невзлюбил.

-Я сержант. Меня все курсанты ненавидят — работа такая. Но, во первых, все-таки не настолько, чтобы так рисковать, а во вторых, ни у кого из них не было такой возможности. Курсантам запрещено покидать базу на время курса, а по окончании они сразу уходят в рейс, который длится минимум несколько месяцев. За это время можно и поостыть. Скорее всего, просто случайность.

— Что ж не буду вам больше надоедать. Всего хорошего и выздоравливайте поскорей.

* * *

— Будем тянуть жребий, — сказал командир.

— Зачем жребий? Я пойду.

И тут командир сорвался.

— Да ты что, сопляк, совсем охренел! Нашел блин время в игры играть! Это ж смерть почти на сто процентов! Просто выхода у нас нет! Кто-то должен у пульта остаться пока мы спасшлюпку расконсервируем, но шлюзы то уже закрыты будут! Герой, твою мать! Системы жизнеобеспечения почти на нуле, нет ну есть конечно еще вероятность, что дубль заработает, но ...

— Кэп, я ведь не дурак, я все понимаю, но у вас дети у всех, а я один.

-А про родителей своих ты подумал! Как я им в глаза смотреть буду! Будем жребий тянуть!

— Но командир, там система ведь новая, я ее совсем недавно изучал, я справлюсь, а так — все вместе накроемся! Я смогу! Вот хоть Брауна спросите!

— Он прав, — Браун потупился — Не подумай Кэп, что я за спиной сопляка спрятаться хочу, но  он сам так решил.

— Но нельзя же ... — командир взглянул на окаменевшие лица команды и понял — все. Они хотят жить и готовы пожертвовать кем угодно, тем более, если этот кто угодно сам напрашивается. А весь его опыт говорил, командир остается командиром до тех пор, пока отдает приказы, которые выполняются. Ошибись он один раз — все рухнет, и им вообще не выбраться. Паника на корабле — страшное дело.

— Ладно, — он с тоской огляделся по сторонам, — ты это... ну, в общем, будь осторожен, — вдруг окрепшим железным голосом скомандовал остальным, — чего топчетесь как пиджаки — приступить к подготовке эвакуации с корабля! — и экипаж мгновенно разбежался по местам, придав своим лицам приличествующее выражение деловой сосредоточенности, которое, впрочем, не могло скрыть явно проступающее сквозь него облегчение.

Кэп снова посмотрел в лицо Ярослава, как бы запоминая. После чего обнял его, шепнул едва слышно — "спасибо" и порывистой походкой, не прощаясь, ушел прочь по коридору.

Ярослав смотрел ему в спину, улыбаясь хитрой, понимающей улыбкой. Потом развернулся и, усевшись за контрольный пульт, приступил к налаживанию дубля.

* * *

Экипаж уже сидел в креслах шлюпки, с напряжением глядя на сигнальный световой маячок, который, должен был сообщить о том, что дубль заработал, и шлюпка может отчалить. Но огонек так и не загорелся — вместо этого раздался мелодичный перезвон означающий, что  реактор корабля вышел на нормальный рабочий режим, вслед за этим перестала завывать сирена. Повисла тишина. Кораблю больше не грозило превратиться в одну из множества вспышек в равнодушном космосе.

— Получилось, — недоверчиво протянул Пьер, через секунду он уже идиотски хохоча, стучал руками по подлокотникам кресла и, не в силах остановиться, все выкрикивал и выкрикивал — Получилось!

И тут шлюз открылся. В его проеме стоял Ярослав. На губах его играла торжествующая улыбка.

* * *

В яркий погожий день двери представительства космофлота на планете Эрея бесшумно разошлись в стороны, выпустив молодого лейтенанта. Его туфли были начищены до блеска, отглаженные стрелки на брюках парадной формы могли по остроте соперничать с лезвием бритвы, на груди переливалась новенькая медаль "За личную отвагу" первой степени. Но со всем этим великолепием никак не гармонировало крайне мрачное лицо молодого человека. Он, не глядя по сторонам  и, храня все то же мрачное отстраненное выражение на своем лице, быстро зашагал по улице. Лишь увидев на перекрестке бар, в котором два дня назад ему случилось жутко напиться, он болезненно скривился, но быстро справился с собой и, придав своему лицу равнодушное выражение, проследовал дальше. Внимательный наблюдатель мог бы обратить внимание на то, как непроизвольно сжались в кулаки его руки со сбитыми костяшками.

* * *

За два дня до того Ярослав сидел у стойки бара и блаженно улыбался, потягивая местное пиво. Обернувшись на звук отодвигаемого стула, он увидел присевшего рядом с ним кряжистого детину в форме техника космофлота. Бармен, не задавая вопросов, поставил перед новым посетителем кружку. Парень покосился на Ярослава, после чего сделал основательный глоток. Некоторое время они помолчали.

— Недавно из курсантов? — поинтересовался парень.

Ярослав кивнул.

— 208-я? — спросил собеседник лениво.

— Нет. 112-я.

Парень заметно оживился.

— А сержант кто был?

— Ковальчук.

— Так значит свой! Ну и как там этот весельчак поживает?!

-Да как — достает всех помаленьку. А почему весельчак? Я бы не сказал.

— Да взять хоть эту его любимую хохму перед выпуском! Как я на нее в свое время купился! Весь первый рейс из-за него по струнке проходил. Вызывает он меня к себе перед отправкой и говорит, мол, так и так, ты не смотри, что я тебя весь курс дрючил, это только потому, что ты мне нравишься, поэтому хочу тебя предупредить, хоть это и запрещено — первый рейс он непростой, тебя по всем параметрам контролировать будут, от него вся твоя будущая карьера зависит. Могут и специально аварийную ситуацию на силовой установке разыграть, чтоб на твои реакции посмотреть — одно неверное действие и вылетишь с космофолта как пробка. Так что имей, мол, в виду.

— А что это неправда насчет тестирования в экстремальных ситуациях, — нервно спросил Ярослав.

— Да нет, конечно! Кто ж будет курсанта в первом же рейсе до паники доводить! Он ведь тогда бог знает что учинить с перепугу может. Тут у сержанта свой интерес. Одного из его курсантов в первом же рейсе решили старики на вшивость проверить. Подключились к его пульту незаметно, взяли на себя управление  и выдали инфу, через три минуты левое сопло рванет. А новичок вместо того, чтобы подачу атомарного водорода блокировать со своего пульта и сопло отстрелить, крик поднял ужасный, да еще и обделался. Ну, всплыло это. Комиссии всякие там. Шутникам попало конечно капитально, курсанта в психушку определили, все он никак отойти не мог, а сержанту выговор влепили за недостаточную психологическую подготовку курсантов к критическим ситуациям. Вот он с тех пор и подстраховывается, каждому выпускнику якобы по секрету эту лапшу насчет психологических тестов в критических ситуациях в первом рейсе на уши вешает... Эй ты чего побледнел так? Спиртное назад просится? Ты куда?!

Но Ярослав уже выбегал из бара.

* * *

P.S. К тому времени, когда были рассекречены данные о жесточайшем военном конфликте с иггами у звездной дельты E317-2а и имя генерала космофлота Ярослава Степановича Макурова стало нарицательным, оно уже давно было внесено в книгу рекордов Гиннеса, как единственного обладателя пяти наград "За личную храбрость". О его способности сохранять спокойствие в самых критических ситуациях в космофлоте ходили легенды. Многие историки задавались впоследствии вопросом из какого источника эти железные генералы прошлого черпали свое бесстрашие и уверенность в себе, но так и не нашли однозначного ответа на этот вопрос.