Толстушка Ли Эр 9

— Не пойму, — вдруг проговорила Ли Эр, глядя на слоеное пирожное сочащееся медом, — чем еще дядюшка Цзя пропитал его?

Очнувшись от своих мыслей, Ся озадачено посмотрел на нее, пока его взгляд не переместился на ее блестящие от липкой сласти губы.

— Мед... конечно мед, — улыбнулась она, перехватив его взгляд, — но есть еще что-то, кроме него...

И тут он, сам толком не сообразив, что делает, коснулся губами, а потом и языком ее губ. Словно вспышка молнии полоснула его по глазам. В висках застучало, а сердце бешено забухало, так что стало трудно дышать. Она испуганно отпрянула, и он вынудил себя выпрямиться, чтобы не пугать ее еще больше и, кажется, кивнул. Щеки Ли Эр пылали словно пионов цвет. Сквозь шум в ушах, он расслышал ее тихое, близкое к панике:

— Что ты делаешь?

Если бы он сам знал, что делает. Но, приняв беспечный вид, молодой человек поднял брови: что тут такого? Она ведь его жена. Его беззаботный вид, кажется, успокоил Ли Эр. Но ей было не по себе. Шутка ли, они одни в темном заброшенном павильоне, где никто их не то что не услышит, но даже не подумает искать. А ее муж ведет себя более чем подозрительно, делая странные вещи... Все это читалось по ее встревоженной мордашке.

Ся поспешил отодвинуться от ошеломленной его поступком Ли Эр. Вот как, с улыбкой покачал он головой, его первый поцелуй достался не возлюбленной, которую выбрало его сердце, а жене, на которой женился против своей воли, следуя императорскому указу.

— Похоже... там кроме меда ничего и нет... — пробормотала Ли Эр, перепуганная теперь его странной улыбкой.

Он кивнул, не переставая улыбаться. У нее дрогнули губы, она бы похоже заплакала, если бы не щелкнул замок и Ся тихо не позвал в приоткрывшуюся со скрипом дверь, Лао. Ся поднялся и прежде чем уйти, помешкав, успокаивающе погладил Ли Эр по голове. Не мог он оставить перепуганную его непонятным порывом девчонку, одну в темноте.

Выйдя наружу, он зажмурился от проглянувшего меж набегавших облаков солнца, и опять покачал головой, улыбаясь. Что это было? А было у него тайное свидание с собственной женой, которую он до смерти напугал своей нечаянной лаской?

Что бы сбросить непонятное напряжение, Ся отправился на тренировочную площадку, где гонял самого себя до седьмого пота. Выкладываясь, он думал, хорошо, что эта толстушка попала в его руки. Будь она отдана другому, этот другой сжил бы ее со свету, сгубил, погасив ее душу. То что Ли Эр была бы несчастна с другим было так же верно, что солнце всходит на востоке.

Ужинать не пошел, не хотелось портить настроение. Неважно, что господин Минь будет недоволен, а может он сам, опять пропустит трапезу, как делал это не раз. Кстати, Ли Эр оправдывала своего отца. Будет ли она в будущем, так же оправдывать его, своего мужа?

Еще ему хотелось поохотиться, чтобы чувствовать вольный ветер, бьющий в лицо, вдохнуть запахи воли. Вечером, в своих покоях он открыл окно, вдыхая аромат хвои и слушая стрекот цикад в траве.

На следующий день, после завтрака, который прошел чинно благодаря присутствию господина Минь, Ся оставив Лао в усадьбе, отправился в таверну дядюшки Цзя.

К его приходу почтенный Цзя уже приготовил булочки на пару, как с мясной, так и со сладкой фасолевой начинкой. Сложив булочки с заботливой аккуратностью в плетеный короб и закрыв крышкой, дядюшка Цзя передал его молодому человеку, попросив донести булочки в сохранности и поспешить к барышне так, чтобы они не успели остыть. Да и кланяться барышне от него самого. Дядюшка Цзя был уверен, что Ся всего-навсего немой служка в доме Минь. Подхватив короб, молодой человек поклонился, прощаясь, и вышел. Глядя ему в след дядюшка Цзя со вздохом, покачал головой, жалея что судьба так обделила паренька, наградив его немотой.

А вот Ся едва выйдя из таверны, вдруг столкнулся с какими-то молодчиками, которых знать не знал и видел впервые. Однако же они решительно и бесцеремонно преградили ему путь, будто знали его давно. Он смотрел на них с готовность выслушать все, что они ему скажут. Но только, чтоб говорили уже побыстрей, он торопился, боясь, что булочки остынут.

— Малец, — развязно, обратился к нему коренастый крепыш с энергичным, но не очень приятным грубым лицом. — Оставь нам коробку, и ступай себе, куда шел.

Ся с интересом оглядел его. Этот заводила был пусть и старше его, но не настолько, чтобы называть мальцом. И Ся поудобнее перехватив короб, попытался обойти его, но тот снова заступил ему путь. Трое молодчиков, что стояли за задирой, заухмылялись в предвкушении безобидной для них потасовки. Ся был из тех юношей, которых называли "цветущими мальчиками". Стройный и гибкий, с тонкими чертами лица и печальным взглядом больших глаз, он был похож на отрешенного от бренного мира поэта. И уж конечно от такого утонченного юноши не ожидали грубости, а уж жестокости тем более. Но именно ее этот беззащитный слабак неожиданно и проявил, вмиг припомнив уроки старших братьев. А они утверждали, что для того, чтобы отучить нападать на тебя, не обязательно убивать, достаточно действовать жестко, чтобы противник не просто запомнил суровый урок, а рассказал о нем другим. Так братья Ся заработали славу драчунов, которые пойдут до конца, чтобы победить своего обидчика. К тому же, все знали, что если тронешь кого-нибудь из Ся, за него обязательно вступятся все братья и задире придется несладко. Даже князь порой ничего не мог поделать со своими сорванцами, которые выслушивали его нравоучения, молча принимали наказание и... все равно все делали по-своему. Потому в Приграничье уже знали, что с братцами Ся лучше не связываться, себе дороже будет.

Эти же парни не были ему врагами, и он не держал на них зла, просто они хотели подзаработать. Пусть зарабатывают, но не на нем. Не выпуская коробку из рук, он уклонился от тычка кулака нацеленного ему в лицо и точным ударом ноги дал сдачи. Задира отлетел на три шага, выпучив глаза от удивления. Его дружки растерянно переглянулись, а у задиры, вскочившего на ноги, в руке появился нож и все четверо слаженно кинулись на Ся. На месте схватки образовался небольшой вихрь, когда не различить движения тел, лишь сплошное хаотично движущееся пятно. Закончилось все так же неожиданно, как и началось. Перед харчевней остался стоять лишь Ся со своей коробкой, словно сердцевина опавшего цветка с лежащими вокруг засохшими лепестками. Его противники валялись на земле, скрючившись от боли. У кого-то была сломана рука, у другого выбито колено, у третьего разбито лицо и вывихнута челюсть. Сам задира, куда-то исчез, когда Ся вывернул ему руку с ножом. Последнее дело сбегать, оставив своих товарищей, покачал головой Ся. Удостоверившись, что все живы, хоть и не здоровы, он, убедившись, что коробка не раскрылась, пошел прочь.

Выбравшись из кустов магнолии, Ся оглядевшись, украдкой, стараясь быть незамеченным, пробрался к Пустынному павильону и увидел Ли Эр идущую ему навстречу в сопровождении служанки. Она заулыбалась, заметив его. Ся отпустило. Похоже, она простила ему то, что он напугал ее в Пустынном павильоне. Так и есть, едва подойдя к нему она затараторила:

— Батюшка проведал, что ты тайком пробрался ко мне и отменил наказание.

Он улыбнулся и кивнул, соглашаясь с решением тестя.

— Что это у тебя? — увидела она коробку, которую он держал за спиной.

Когда он, приоткрыв плетеную крышку, показал, что в ней, Ли Эр заторопилась, запросилась:

— Пойдем... скорее пойдем... булочки дядюшки Цзя самые вкусные во всей столице... ты согласишься с этим, когда попробуешь их.

Ся достал из короба одну булочку и отдал разволновавшейся Ли Эр. Зачем ждать, когда можно распробовать лакомство прямо сейчас. Пока она ела, вид у Ся был не менее довольный, чем у нее. Он не выдержал и, склонившись к ней, опять поцеловал. Да что это с ним!

Служанка с коробкой булочек, переданной ей Ся, давно удалилась вперед, чтобы не мешать молодым. А Ли Эр, перестав жевать, обижено смотрела на него, держа недоеденную булочку в руке. И тут Ся, наклонившись, откусил от булочки добрый кусок. Смеясь, они дожевали сдобу, когда с тропинки, вышли на парковую дорожку, по которой шли теперь плечом к плечу, не замечая ничего и никого вокруг, в том числе и младшую Минь, что стояла возле каменного фонаря под ивой, глядя им вслед, в досаде и ревности кусая губы.