Предвидение

Предвидение

Предвидение — очень странная штука.

Для кого-то — для того, в чей набор способностей оно входит от рождения — это ясные картинки, простые и понятные инструкции о том, что стоит, а что не стоит делать в какой-то определенный момент. Но для того, кто изначально предвидением не владел, для того, кто четыре десятка лет назад в печальной попытке забыться испробовал незнакомый, экспериментальный ритуал...

Для него это просто ощущение.

Просто ощущение, что сегодня очень-очень важный день.

И ты просыпаешься с ним, буквально плавая в густом предутреннем тумане. И все еще отстраненный, плавно, не в силах приблизиться к реальность, словно сквозь густой золотистый мед, двигаешься в ванну, пытаясь включиться в рутину.

Но — не получается. И вот тогда и только тогда приходит понимание.

Это — тот самый день! Когда что-то, где-то и как-то можно изменить так, чтобы не сбылось то самое, самое первое яркое видение.

Кровь, боль, смерть, слезы, ощущение бессилия и пустоты, бесконечный круговорот горечи и предательства, потери, потери, потери...

Но что, где и как?

И вот, садясь перед зеркалом, дабы нанести грим — одновременно маску и доспехи, надеть украшения — амулеты и выбрать броский костюм, ты вдруг чувствуешь, как за спиной взвивается спираль густого лилового тумана.

Магический вихрь бьет по нервам силой, заставляя морщится, сгущается и обретает телесность.

— Сегодня?

— Сегодня, — в фигуре, возникшей за спиной нет ничего особенного.

Женщина, среднего роста, среднего возраста, с волосами до плеч и мягким округлым лицом. Она даже одета во что-то повседневное. Только глаза, ярко-лиловые, призрачные, сияющие в туманном полумраке спальни, выдают ее.

Две улыбки сталкиваются в зеркале. Два взгляда пересекаются, сталкиваются, звенят.

Тонкие руки ложатся на плечи.

Она никогда не использовала ни макияж, ни маникюр. Сначала не было необходимости, потом времени, желания, умения. А сейчас она смеется, бывает, запрокидывая голову, когда заплетает ему косу.

— Зачем? — спрашивает весело. — Я буквально могу стать чем угодно, я туман, я призрак, я дым. Я — кошка, в конце концов.

И он согласно кивает, унизывая пальцы кольцами и затягивая шнуровку расшитого золотой нитью жилета. Не фигуральной, но практически настоящей брони — того максимума, что может позволить себе маг.

И в этот день они идут вперед вместе, маг и фамильяр, который и не фамильяр вовсе. Тонкий лиловый флер на плечах, легкий шлейф золотистых искр, возникающий при движении позади.

— Как фата, — хихикает она в голове.

В тугой косе — прочная зачарованная лента, вокруг пальцев плещет синевой сила, и никто сегодня не пытается остановить мага на улице, чтобы пристать с невежливыми вопросами. Чуть пританцовывая под слышимую только им двоим музыку, они идут, идут...

День тянется как в тумане, ранний вечер похож на молоко. Друзья кажутся темными картонными силуэтами на светлом фоне театра теней.

В клубе гремит музыка и они танцуют, фиолетовый туман воплощается в тонкую, изящную азиатку в черно-красном ципао. Рядом с ним она выглядит — уместно, как отражение, зеркальное, резкое, сияющее.

Туман расходится к ночи. В прозрачном воздухе загораются звезды и неоновые вывески. С островерхих крыш взмывают в воздух горгульи, начиная свое бесконечное кружение. В окнах домов засеребрились защитные чары.

В темноте, под мигающим светом фонарей, на улицах, куда вышла уже ночная стража, что-то происходило.

Там всегда что-то происходит.

Они переглянулись.

И окутанный всполохами алой силы и лиловым флером маг побежал вперед. Врубаясь в схватку, раскрываясь и одаривая воплощение оружием, он не на миг не задумался, на чьей стороне драться.

И осознал, что это та самая битва-в-которой-он-не-должен-был-участвовать...

Рассечь сражение, нет, банальную драку — надвое.

Ночные стражи, в черном, сияют яростью, демонское отродье, вылезшее из прорезавшейся щели — истекает ядовитыми слюнями на асфальт, колдун...

Колдун, темнокожий мальчишка, прижимается к стене. Он — жертва...

— Детишки, — шепот тихий, но ночные — трое — белокожие, яростные, синеглазые, вздрагивают.

Лиловый вихрь за спиной сгущается. Рыжее воплощение подкидывает в руках арбалеты. Магия пляшет на пальцах, стрелы уходят вперед, расчерчивая тьму серебряными лентами. Коса хлещет по подобравшемуся сзади. Осыпается пепел, обращаясь золотыми искрами, ложится под ноги изящным узором.

Скрежет когтей о клинки стражи, один за другим рассыпаются в пепел отродья бездны. Алая магия сжигает последних, лиловый туман, на который на миг распалось рыжее воплощение, ловит стилет стража. Миг, и рыжая, швыряет его обратно, сдобренный магией клинок прилетает прямо в лоб хозяину.

Рукоятью.

Мальчишка-колдун оседает у стены. Он бледен.

Пахнет горелой плотью и кровью.

— Детишки, а где спасибо? — перекатывая между пальцем синий огонь, шепчет маг. Укоризненно качает головой, шагает вперед, обвиваемый молочно-розовым туманом. Улыбается язвительно в ответ на возмущение, — и это ночная стража, что нас бережет...

Рыжая, не утруждая себя имитацией движения, перемещается к стражам, внимательно их рассматривая. Арбалеты на взводе.

Краткий миг равновесия.

И старший стражник, синеглазый и высокий, с серебряными шевронами на рукавах черной кожаной куртки, начинает диалог...

Предвидение — странная штука.

Потому что в итоге ты даже не знаешь, куда повернет история.

И не случится ли снова — боль, кровь, печаль, потери — рано или поздно, так или иначе.

Но пока ты жив, ты будешь пытаться. Сражаться, двигаться вперед, ловить в полете бескрылых, танцевать, пока лиловый вихрь прикрывает спину.

Алексеева Яна.

20 сентября 2019 г.