Поскольку я писал не историческое исследование, а художественную книгу, наряду с реальными персонажами в повествовании имеются вымышленные, а часть событий в жизни реальных персонажей сдвинута по времени (в основном из— трудностей за нахождения послужных списков).

Пролог

'Центральным фактором переживаемого нами периода мировой истории является соперничество Англии и Германии. Это соперничество неминуемо должно привести к вооруженной борьбе между ними, исход которой, по всей вероятности, будет смертельным для побежденной стороны. Слишком уж несовместимы интересы этих двух государств, и одновременное великодержавное их существование, рано или поздно, окажется невозможным.

Действительно, с одной стороны, островное государство, мировое значение которого зиждется на владычестве над морями, мировой торговле и бесчисленных колониях. С другой стороны — мощная континентальная держава, ограниченная территория которой недостаточна для возросшего населения.

Поэтому она прямо и открыто заявила, что будущее ее на морях, со сказочной быстротой развила огромную мировую торговлю, построила, для ее охраны, грозный военный флот и знаменитой маркой 'Made in Germany' (марка, которую по настоянию Британии ставили на товары немецкого производства) создала смертельную опасность промышленно-экономическому благосостоянию соперницы.

Естественно, что Англия не может сдаться без боя, и между нею и Германией неизбежна борьба не на жизнь, а на смерть. Предстоящее в результате отмеченного соперничества вооруженное столкновение ни в коем случае не может свестись к единоборству Англии и Германии. Слишком уж не равны их силы и, вместе с тем, недостаточно уязвимы они друг для друга. Германия может вызвать восстание в Индии, в Южной Африке, и в особенности опасное восстание в Ирландии, парализовать путем каперства, а может быть, и подводной войны, английскую морскую торговлю и тем создать для Великобритании продовольственные затруднения, но, при всей смелости германских военачальников, едва ли они рискнут на высадку в Англии, разве счастливый случай поможет им уничтожить или заметно ослабить английский военный флот. Что же касается Англии, то для нее Германия совершенно неуязвима. Все, что для нее доступно — это захватить германские колонии, прекратить германскую морскую торговлю, в самом благоприятном случае, разгромить германский военный флот, но и только, а этим вынудить противника к миру нельзя. Несомненно, поэтому, что Англия постарается прибегнуть к не раз с успехом испытанному ею средству и решиться на вооруженное выступление не иначе, как обеспечив участие в войне на своей стороне стратегически более сильных держав. А так как Германия, в свою очередь, несомненно, не окажется изолированной, то будущая англо-германская война превратится в вооруженное между двумя группами держав столкновение, придерживающимися одна германской, другая английской ориентации', — прочитав эти строки, Николай отложил бумагу сторону, чтобы закурить трубку и неторопливо обдумать прочитанное. Да, мирная передышка, на которую он рассчитывал, кажется, заканчивается. Как только англичане окончательно договорятся с французами и австрийцами, и спустят на воду свои 'сверхброненосцы', так через пару лет следует ожидать новую войну. Вспомнив недавно прочитанную статью, он подумал, что скорее всего она действительно будет мировой, из-за участия ведущих держав. Так что предстоит реальная возможность узнать, чего стоят предсказания Блиоха и этого... немецкого теоретика бунтовщиков.

Para bellum

Si vis picem — para bellum хочешь мира— готовься к войне, лат.

Французская республика, Париж, март 1904 г.

Белов ловко обогнул еще одну группу парижан. Стараясь никого сильно не толкать, он буквально ввинтился в толпу, стараясь продвинуться в первые ряды. И ему это удалось, толпа еще не загустела до того состояния, когда невозможно пробиться ни взад, ни вперед. Наконец он пробился к оцеплению, устроившись прямо за спиной невысокого ажана (полицейского). И тут же появился президентский экипаж, встреченный радостными криками горожан. Белов отметил, что сегодня настроение французов явно изменилось. И вспомнил, как вчера сидевшие в экипаже Его Величество Эдуард и президент Лубе выглядели явно нервничающими, а из толпы неслись не только приветственные возгласы, но и крики: 'Да здравствуют буры!', 'Да здравствует Фашода!'. Александр мог даже поклясться, что своими ушами слышал, казалось бы, давно забытое 'Да здравствует Жанна д'Арк!'. Но в целом, как отметил Александр, французы были настроены довольно благодушно. А зная ветреную галльскую породу, он ничуть не удивился сегодняшнему поведению парижских обывателей.

Тем более, как сообщала 'Ле Фигаро', вчера британский монарх делал все для этого изменения. В пять часов вечера король нанес очень короткий визит президенту в Елисейском дворце и спустя полчаса уже был в британском посольстве по соседству, где принимал членов Британской торговой палаты. Там он произнес речь об англофранцузской дружбе, в которой говорил о своем желании, чтобы Британия и Франция покончили со всякой враждой и работали вместе как 'чемпионы и пионеры цивилизации и мирного прогресса'. После ужина в посольстве Эдуард VII отправился в 'Театр Франсэ' посмотреть пьесу с 'Другая опасность' драматурга Мориса Доннэ, автора остроумных фарсов из парижской жизни. Главный герой пьесы встречается со своей старой любовью через много лет после ее замужества и заводит с ней роман только для того, чтобы влюбиться в ее дочь — идеальный репертуар для английского короля, известного своим донжуанством. Перед началом спектакля в зале были слышны лишь редкие смешки. Даже 'Ле Фигаро', стоящая на однозначно пробританской позиции, отметила лишь любопытных взглядов в сторону короля и перешептывания. Это отсутствие энтузиазма, судя по всему, монарха не обескуражило. Он от души смеялся на протяжении всего первого акта, а в антракте прогулялся по фойе в сопровождении полицейских, которые заметно нервничали в таком столпотворении. Неудивительно, что часто бывавший раньше в Париже Эдуард встретил кого-то из своих знакомых. Как писал корреспондент 'Фигаро', среди них оказалась и бывшая звезда парижской сцены, с которой 'Его Величество был хорошо знаком ранее', Жанна Гранье, ныне дама чуть за пятьдесят. Эдуард подошел и поцеловал ей руку. Как было отмечено в статье, он обратился к ней по-французски и произнес довольно громко, так что слышно было всем, кто оказался поблизости: 'Ах, мадемуазель, я помню, как аплодировал вам в Лондоне, где вы демонстрировали все изящество и остроумие Франции'. Столь галантное, истинно галльское поведение, не могло не понравиться французам, которые даже сейчас обсуждали этот королевский поступок со своими знакомыми. А еще напечатанная газетами речь...

Король, в красном мундире и шляпе с плюмажем, выбрался из экипажа под радостные крики толпы, встреченный на пороге мэром и почти полусотней чиновников. После обмена приветствиями, все скрылись в дверях мэрии и большинство зевак стало расходиться. Пошел вместе со всеми и Белов, размышляя о только что увиденном. Не похоже, что это просто протокольный визит, думал он. Скорее намечается союз наших ветреных якобы союзников с 'коварным Альбионом' (прозвище Британии). Однако между Францией и Англией столько сложных, еще не решенных вопросов, что многие в Европе, да и в России не верят в возможность их союза. Как было известно Александру, посол Урусов, сообщая о серьезной подготовке французов к встрече Эдуарда VII, все же писал: 'Навряд ли следует приписывать посещению королем Парижа особливое политическое значение'. Однако Государь явно что-то подозревал. Не зря же лейтенант флота российского Белов, он же тайный сотрудник Третьего Отделения Его Императорского Величества Канцелярии, получил срочный отпуск с крейсера 'Баян' и прибыл в Париж. А сейчас шел на встречу с одним из 'доброжелателей' России, служившем в канцелярии президента Франции, осторожно осматриваясь в поисках возможной слежки. Конечно, полиция и охранка французов задействована на охране визита, но лучше перебдеть, чем провалить задание. Таких в Третьей Канцелярии не жаловали и после проваленного поручения вполне можно было оказаться главным начальником пограничного поста где-нибудь на Чукотке. Где всех милых дам заменяют белые медведицы, а единственный человек, с которым можно культурно поговорить сидит против тебя в зеркале.

— Добрый день, мсье, — подойдя к столику в бистро, Белов поздоровался с невысоким человеком с бледным лицом мало бывающего на свежем воздухе канцеляриста. — Вы разрешите присесть за ваш столик?

— Конечно, мсье, если вас не смущает общество простого писца, — ответил правильным паролем француз.

— Ну что вы, мсье, — ответил Белов. — Вы выглядите не простым писцом, а как минимум начальником канцелярии. Да и газету читаете интересующую меня. Не позволите ее на минуту? Хочется посмотреть отчет о вчерашнем приеме в Елисейском дворце.

— Возьмите, но ненадолго — я еще не все прочитал, — ответил собеседник и закрыв газету, положил ее на стол рядом с Беловым. Тренированным взглядом Александр успел заметить легкое утолщение там, где лежал конверт. Попросив у подскочившего гарсона бокал пива, он быстро открыл газету, быстрым движением поменял конверт. Делая вид, что читает, дождался появления официанта, вернул газету и, быстро выпив пиво, попрощался с соседом.

Конверт приятно похрустывал в кармане, когда Белов покидал бистро.

Российская империя, Санкт-Петербург, Зимний дворец, май 1904 г.

Войдя в кабинет, оба немедленно закурили, причем Сергей Александрович с большим интересом наблюдал за раскуривающим трубку Николаем. Дождавшись, пока племянник затянется и выпустит первый клуб дыма, Сергей сказал.

— Элла очень переживает.

— Напрасно, — грубовато ответил нахмурившийся император. — Сие не прихоть. Ты про ее 'викторианскую болезнь' (Аликс была носительницей гена гемофилии) забыл? А я помню, и рисковать более не желаю. Мне нужен здоровый наследник.

— Но, Ники, ты сам ранее уверял, что ничего точно не известно, и тебя не страшит любой исход, — удивленно возразил великий князь.

— Tempora mutantur et nos mutantur in illis (времена меняются, и мы меняемся с ними, лат), — ответил Николай, укрывшись за густым табачным дымом. — Хватит об этом, дядя. Думаешь, мне легко было решиться? Но я уже не тот...

— Это да. Я тебя понял, Ники, — ответил на последние слова царя Сергей, подумав очередной раз. — 'Здорово же ты изменился, шалопай. Неужели пребывание на пороге смерти так подействовало? Или ты просто притворялся?' — затушив дотлевающую папиросу в пепельнице, великий князь обратил внимание на лежащую на столе карту Дальнего Востока и перевел разговор. — Как я вижу, ты не оставляешь свой манджурский проэкт? Говорят, Тихоокеанский флот усиливать собрался за счет Балтики? Зачем? L'oncle Sam (Дядя Сэм, фр. Прозвище США) нам с того берега океана не угрожает, а япошек ты разбил основательно. Англичане? После бурской долго не оправятся... Так зачем?

— Эх, дядюшка, ты бы знал, каких трудов эта виктория стоила. Крепко нам повезло, что японцы подготовиться не успели.

— Эти макаки? Ты серьезно, Ники? — Сергей Александрович смотрел на племянника с таким удивлением, что Николаю захотелось дать ему в рожу пару раз.

— Эти, как ты, дядюшка говоришь, макаки, разбили бы нас, если бы не лучшая подготовка нашего флота и не наша инициатива в войне. Жди мы, как хотели Витте с Куропаткиным, пятого года — и пришлось бы нам кровью умываться. Японцы противник, как оказалось, серьезный, солидней турок намного будут. А ведь и турок мы в семьдесят седьмом с большим трудом разбили. Сие даже в большей степени к японцам относится. Повезло нам, что они только готовиться начали и их доброжелатели из Англии да Северо-Американских Штатов им денег на продолжение войны подкинуть не успели. Флот у них и маневрировал и стрелял хуже нашего. Зато теперь, как пишут, северо-американцы им кредиты подкинули. Хорошо, что нам от сих кредитов немалая доля в виде репараций приходит. Но и на оставшееся они себе строят что-то на своих верфях. А представь, что мы бы до четвертого-пятого года дотянули? Да с придумками Виттевскими, вроде вооруженного резерва и постройки коммерческого порта в Дальнем, вместо крепости в Порт-Артуре? У нас и в запас большая часть подготовленных матросиков бы ушла, и флот подготовку потерял. А у них флот готовился бы, как пишут, усиленно. Они с прибытием последних своих закупок от англичан планировали почти все корабли в постоянно плавающую эскадру свести. И все... начали бы они первыми, флот наш не справился или справился, но с такими потерями, что мы без флота остались. А потом — высаживай войска где хочешь, бери неготовый Порт-Артур с суши или блокируй его так, чтоб флоту деваться некуда. И проиграли б мы этим макакам на радость коварным альбионцам.

— Не верю, Ники, — отрицательно покачал головой Сергей. И даже руками оттолкнул нечто невидимое. — У нас к тому времени и новые броненосцы подоспели бы, и армию мы могли усилить...

— Не могли, дядюшка, не могли. Великий Сибирский путь не готов, а Манджурию эти наши умники хотели вернуть китайцам. И куда бы ты войска повез? Броненосцы же только бы в готовность входить начали. И оказались мы в том положении, что сейчас у японцев — с новыми кораблями, но с неготовыми экипажами против обученных и готовых к бою... Так что Божье чудо нас спасло, дядюшка. Его соизволением выиграли. Быть бы нам от азиатцев диких битыми, и кто бы тогда с Россией считаться стал? На уровне балканцев или эфиопцев могли упасть, а не Великой Державой числиться. Вот так, дядюшка.

— И все же не убедил ты меня, Ники. Такого просто не может быть, — упорствовал великий князь. — Какая-то Япония — не страна, а недоразумение и наша великая Россия... Да мы их... шапками закидали бы. Да ежели каждый солдатик из тех, что там был одного бы япошку убил — у них и армии не останется.

— Как хочешь, дядя. Можешь верить или нет, дело твое. Только армия у них поболее того, что наши умники из Главного Штаба насчитали оказалась. Сие и германские, и французские данные подтвердили. А флот им англичане ставили. Что бритты первеющие на свете моряки, ты отрицать не будешь. И японцы не китайцы. И даже не турки.

— Не убедил ты меня, Ники, но я еще над этим подумаю. Благо, времени у меня теперь свободного много.

— А вернуться не хочешь, дядюшка?

— Нет, Ники, и не проси. Ты мое отношение и к жидам, и к парламентам, и к говорунам политическим знаешь. Не хочу видеть, как ты своим руками основы самодержавия... убираешь, — Сергей слегка смутился, отметив, что Николай великолепно понял, почему он сделал паузу.

— Нет, дядя. Не рушу Я самодержавие МОЕ, а укрепляю. Ты газеты почитай — сей час все политиканы друг другу в глотки вцепились, за места в Госудаственном Совете бьются. МЫ им теперь не столь интересны.

— А ежели они, как в Британии, самовластно править захотят?

— Пусть попробуют, дядюшка. Им сначала сговориться надо будет. Да законы изменить попробовать, иначе сии их речи преступлениями будут. А большинству из них главное — на трибуне повитийствовать. Вот увидишь, дядюшка, так и будет, — высказавшись, Николай глубоко затянулся. Затем, выдохнув, окутался клубами табачного дыма, словно линкор, выдавший полный бортовой залп.

123

↓ Содержание ↓