Глава 18

С утра пораньше Михайленко сорвался в Форт-Росс. Даже завтракать не стал, взял с собой сухим пайком. Загрузился с двумя бойцами в "москвичок" и отбыл. Рванул так, будто за ним черти гнались. Рейс же шишиги был отменен. Вернее, отложен на день. Гнать грузовик по реке, по неразведанной трассе, рискуя засадить его даже не по мосты — по самую крышу, Андрей не стал. Они с Черемисиным оседлали каждый по снегоходу, прицепили сани с запасами для лейтенанта на первое время и отправились в башню. Заблудиться не было ни единого шанса: снега ночью не было, и следы, оставленные накануне группой охраны, виднелись вполне отчетливо. Зверей тоже можно было не опасаться — в два ствола можно было отбиться хоть от стаи волков, хоть от медведя-шатуна. Врагов тоже не предвиделось. С турками и их вассалами дело шло к замирению, даже к какой-то торговле. Хотя бы, теми же помидорами. А больше никого в этих краях не было, да и быть не могло: отправиться зимой в многодневное путешествие по тайге мог либо охотник-лесовик, либо самоубийца.

Поездка была скучноватой, но это было даже хорошо. Скучно — значит, безопасно. Как-то в последнее время большая часть "развлечений" была связана у Бородулина с проблемами, с беготней, стрельбой и прочей веселухой. Так что — нет, пусть лучше будет скучно. А развлечется он после, в Форт-Россе, вечером, с любимой женщиной...

Оп-па! Это что, он действительно так подумал? Когда ж девочка успела настолько глубоко запасть в душу? Ведь прошло-то всего-ничего, дай Бог, неделя! Наверное, он просто очень хотел, чтобы у него такая появилась. Вот и... А что, он даже не против. Всегда приятно сознавать, что ты кому-то очень нужен.

Башня была запрятана в дремучем лесу, плотно окруженная высоченными — выше ее самой — соснами. Собственно, Бородулин увидел ее только подъехав почти вплотную к ограждавшей ее высокой каменной стене. Да, по сравнению с Форт-Россом, с Баязетом, огражденная территория была крошечной. Круглая башня стояла строго в центре круглого же двора диаметром метров двадцать.

Едва выкатились к стене, тут же по рации связались с дежурившими внутри ребятами, опознались и через неширокие ворота въехали во двор. Все четверо бойцов вышли навстречу начальству. Двоих Андрей помнил — это ребята из Хоринских. Еще двое были незнакомы, но внешность и уж очень характерный акцент не оставляли сомнений: это новые рекруты из армян. Трое выстроились в шеренгу, а один, из "старичков" сделал навстречу два уставных шага строевым, кинул руку к шапке и отрапортовал:

— Товарищ Бородулин! За время дежурства на объекте происшествий нет. Посторонние лица не появлялись. Старший группы Петр Воронцов.

— Вольно!

Можно было, конечно, и не устраивать такого представления, но, видать, хотелось пацану блеснуть перед начальством. Блеснул, был оценен. Пусть не вслух, но Андрей его отметил.

— Ну а теперь по-простому, без чинов, расскажи, Петр Воронцов, что здесь и как.

— Да все тихо, вроде. Мы приехали — ворота закрыты были. Через забор вон, Ашота, он самый легкий, подсадили, он калитку отворил. Ну а потом на втором этаже засели, да и отдыхать легли. Караулили, соответственно, по очереди. Никто не приходил — ни зверь, ни человек.

— Вот и хорошо, что никого не было. Наверх поднимались?

— Как можно, Андрей Владимирович, нам Ильяс Ммансурович раз пятьдесят напомнил. До третьего этажа доходили, там пусто. Только пыль на полу и снег в окна насыпало. Нет ведь ничего, ни стекол, ни даже рам. Пленку приколотить — и то не к чему.

— А подвал?

— В подвал лазали. Но там пусто, все истоптано, исковыряно. Видать искали что-то. А нашли, не нашли — кто ж его знает.

— Понятно. А сами-то ночью не мерзли?

— Не, мы посреди комнаты палатку поставили, в ней газовую печку раскочегарили и нормально так переночевали.

— Что ж, молодцы. А теперь покараульте внизу, мы с Егором Борисовичем сходим, дела наши сделаем, ради чего и мы, и вы сюда скатались.

— Подождите секундочку, я сперва с третьего этажа растяжку сниму.

— А зачем вам растяжка понадобилась? — удивился Бородулин.

— Да знаете, Андрей Владимирович... — замялся было Воронцов.

— Говори, как есть. Не боись, смеяться и ругать не стану.

— Да понимаете, почудилось нам ночью, будто ходит кто наверху. Шарашится, стонет... То ли человек какой, то ли зверь, то ли еще какая нечистая сила. Зверя мы не боялись, а вот от человека остереглись. Раз нам наверх нельзя, пустьт и сверху никто не придет.

— Молодцы, правильно решили.

Польщенный парень расплылся в улыбке.

— А теперь снимайте растяжку да займемся делом. Раньше закончим — раньше вернетесь.

Воронцов остался на площадке третьего этажа, Черемисин и следом Бородулин приготовили пистолеты и стали медленно подниматься наверх. На полпути Андрей остановился.

— Егор, мне дальше идти не стоит. Кто знает, как эта система отреагирует. Все-таки я зарегистрирован оператором на другом терминале. Так что давай сам, только осторожно, не торопись.

Черемисин ступенька за ступенькой продолжил подниматься по узкой лестнице. В одной руке пистолет, в другой — мощный фонарь: все-таки, в башне было темновато. Через полминуты раздался его голос:

— Андрей! Тут, кажется труп! И, видимо, довольно свежий. Судя по лицу, какой-то турок.

— Остановись, осмотрись, — откликнулся Бородулин. — Ты этого человека знаешь? Нет? Ладно. Пройди на два шага в комнату, я сейчас.

И крикнул вниз:

— Петя! Воронцов! Свистни сюда своих орлов, и сам поднимайся.

Боец с дробным топотом ссыпался вниз по лестнице, а сверху уже доносился удивленно-радостный голос Черемисина:

— Тут какие-то ящики, целый штабель. Сейчас посмотрю.

— Посмотри, только осторожно. А лучше, сперва к терминалу сходи. Бумага у тебя?

— У меня.

Сверху послышались шаги, какая-то возня и снова голос лейтенанта, на этот раз досадливый:

— Андрей, тут пишет, что, мол, неверный оператор.

— Вот же, мать его ети! — не удержался Бородулин.

— Что случилось, Андрей Владимирович?

Это снизу прибежали пацаны.

— Наверху лежит труп, поднимитесь, посмотрите, может, кто из вас его при жизни знал.

— Так нам же, типа, нельзя!

— Уже можно. Идите.

И наверх:

— Егор, сейчас к тебе ребята поднимутся, не пугайся.

Через минуту сверху раздалось:

— Андрей Владимирович, это бывший начальник турецкого анклава. Как его прогнали, он пропал, не знали, что и думать, а он вот здесь.

— Осмотрите его, обыщите хорошенько и несите вниз, во двор. И не молчите, рассказывайте, что нашли.

Наверху снова завозились.

— Граната, кажется, американская... Точно, вот надпись: ЮЭс. Пистолет, старый какой-то, я такого не знаю.

— Дайте сюда, — это Черемисин вмешался. — Браунинг. Довоенный еще. Точно модель не скажу. У тебя, Петя, короткоствол есть?

— Откуда? Сами же знаете — дефицит.

— Тогда держи, твой будет.

— Спасибо, Егор Борисович.

— Не стоит благодарности. Что тут еще? Натовская аптечка, бумага какая-то... на турецком, наверное. С отпечатками пальцев, что интересно, сигареты, зажигалка... да и все. А вот из-за чего товарищ откинул копыта: вон, бинты под рубахой. Ого! Кто-то его поранил, причем сильно. Ножом, или... нет, скорее, когтем. Вон, как распластано. Рысь, или россомаха, или еще какая кошка. У них когти поганые, раны долго не заживают. А мужику не повезло. До башни добрался, перевязался, вон, антибиотиков себе наколол, а все равно помер. Видать, нынче ночью и преставился.

— А вот поднялись бы наверх, гладишь, и откачали бы.

Это опять Воронцов.

— Вряд ли, он уже доходил, — возразил Черемисин. — Да и на кой он тут живым сдался? Терминал, вишь, сумел на себя активировать. Интересно только, кто ему подсказал. Вон, сколько всего натаскал. Пайки натовские, патроны, винтовок ящик. Что тут еще? Дробовики, причем все автоматические, турецкие, понтовые, в тактическом обвесе. Десяток револьверов "уэбли", все одинарного действия, отстой. А это что? В такой коробке тогда, в Озерном, те шары нашли.

Едва Андрей услышал про шары, у него аж ноги подкосились.

— Стой! Не открывай коробку! — крикнул он хриплым, чужим голосом. — Ни в коем случае не открывай! Бегом ее мне в руки!

— Что такое, Андрей? — удивленно спросил Черемисин.

— Не открывай! Тащи ее сюда!

— Ну как скажешь.

Лейтенант спустился к Бородулину, вручил ему знакомый футляр, не то из камня, не то из пластика. Андрей на всякий случай вернулся на площадку третьего этажа и только там решился открыть находку. В каждом из трех отделений аккуратно лежал шарик-активатор.

— Ты чего так переполошился? — спросил его лейтенант. — Чуть меня заикой не сделал.

— Радуйся, что обошлось, мог бы вовсе в фарш превратиться.

Черемисин молча покачал головой, но возражать не стал.

— Егор, давай, с пацанами снеси все эти сокровища вниз, попробуем увезти в Баязет. Турка потом в его поселок свезем, пусть свои хоронят. А твоя миссия, видишь, не удалась. Через месяцок наведаемся еще. Может, скинется привязка. А сейчас соберемся, загрузимся — и домой.

Черемисин ушел наверх, а Бородулин спустился на этаж вниз, присел на расстеленный на полу коврик из пенополиуретана. В принципе, эта башня не так уж была ему и нужна. Скорее, он хотел прибрать бесхозный терминал, чтобы он не достался конкурентам. Но и так тоже было неплохо: оператор мертв, канал бездействует. Время от времени, конечно, надо контролировать точку, но непосредственной угрозы от нее уже нет. А то — вон как турок прибарахлился: оружия набрал как на войнушку. Хотя почему "как"? Он наверняка собирался воевать. Не дают официально — стал бы партизанить, схроны набивать запасами. Нет человеа — нет проблемы. Золотые слова!

Мимо, пыхтя, молодежь протащила очередной ящик.

— Много еще осталось?

— Последний, Андрей Владимирович!

Вот и хорошо. Через пару-тройку часов он будет в Баязете, завтра к вечеру — в Форт-Россе. А там...

Во дворе что-то грохнуло, полыхнуло. Раздались крики. Язык неизвестен. Кто это? Карабин остался у снегохода. Андрей выхватил из кобуры "беретту", кинулся к лестнице, и тут под ноги прокатилось зеленое стальное яйцо. По ушам немилосердно хлестануло грохотом, в глазах полыхнуло ослепительно белым. Что-то ударило в спину, навалилось, швырнуло на пол.

Когда Бородулин пришел в себя... не так. Когда он смог хоть немного соображать, то обнаружил, что его руки стянуты за спиной. Ноги, кажется, тоже были связаны. Сам он лежал на животе, упираясь лбом в холодный грязный пол. Он попытался поднять голову. Перед глазами обнаружились грубые армейские ботинки. Незнакомый голос сказал что-то непонятное. Ботинки исчезли, зато сильный толчок под ребра — видимо, этими самыми ботинками — перевернул его на спину. Над ним стоял мужик в белой арктической форме, в белом шлеме. Глаза закрывали зеркальные очки, как у горнолыжников. Вроде как, подобная аммуниция была у натовского спецназа. Откуда здесь НАТО? А вот оружие больше походило... нет, точно — немецкий МP-40. Впрочем, не показатель — у них самих народ бегает с ППШ.

Натовец больно пнул под ребра, что-то спросил. Бородулин зачем-то ответил:

— Нихт ферштеен.

После чего к нему потеряли интерес. Спецназовец лениво огляделся вокруг, нагнулся и с радостным криком выпрямился. В руках у него был футляр с шарами. Он задрал голову и крикнул что-то наверх. Его услышали, крикнули что-то в ответ, и он резво убежал по лестнице наверх.

Знают или не знают? В любом случае, стоит отсюда линять. Бородулин попытался протолкнуть ноги через кольцо связанных рук. Не получалось, мешали унты. А-а, к черту! Что бояться мороза если, может, жить осталось полминуты! Он зацепил пятки унтов, скинул обувь и пусть не сразу, но ему удалось! Теперь руки были спереди, и он хоть как-то мог ими действовать.

Андрей попытался сесть. А обыскали-то его плохо! Вернее, совсем не обыскивали. Нож так и оставался в ножнах на поясе! Труднее всего было его вытащить. Зажать между коленей — уже проще. И совсем легко разрезать пластиковую стяжку на запястьях. Ну а пластануть такую же на ногах и вовсе пара пустяков.

Свободен! Андрей вскочил на ноги, и каменные плиты пола немедленно обожгли ступни холодом. Надо обуться, так он далеко не уйдет. Он схватил унты, но тут наверху раздался ужасающий скрежещущий звук. Башня задрожала вся целиком, от фундамента до крыши. Под ногами качнулся пол, и Андрей, как был босиком, опрометью кинулся вниз. Он успел добежать до нижней площадки, когда его настиг грохот падающих камней и земля ушла из-под ног.

Сколько он был без сознания — непонятно, но вряд ли долго. Иначе онемевшие ноги спасти бы не удалось. А так... Правда, руки были тоже не в лучшем состоянии, но он смог расшевелить пальцы, зачерпнуть пригоршню снега и начать растирать заледеневшие ступни, чувствуя, как вместе с теплом, кровью, жизнью их заливает жгучей болью. Унты обнаружились рядом — видимо, он так и сбежал вниз с ними в руках.

Андрей обулся, поднялся и попытался оглядеться вокруг. От башни осталась лишь куча камней. Уцелел только забор, даже не покосился. Над его головой чудом сохранилась треснувшая каменная балка. Видимо, поэтому, он сейчас еще был жив, а не валялся кровавой лепешкой под завалом.

Черт! Откуда принесло этих козлов в камуфляже? Нет, чтобы им появиться часом позже! Пять человек потеряно. А впереди еще объяснение с Леной Черемисиной. Как он ей скажет, что она теперь вдова? Черт! А, может, хоть кто-нибудь выжил? Он-то живой. Выстрелов слышно не было. Наверное, светошумовыми гранатами закидали, да мордой в снег положили. Если сверху каменюкой не прилетело, то вполне, вполне может быть...

Пошатываясь, Бородулин выбрался из развалин. Вон стоят два снегохода, на одном из них его карабин. Пошел, затем не выдержал — побежал к оружию. Кто знает, вдруг кто-нибудь из буржуев остался в живых? Полоснет очередью — и адью, пишите письма. По дороге чуть не запнулся о пацана из охраны. Упал на колени рядом, выдрал из ножен клинок, резанул стяжки, перевернул на спину, поправил свалившуюся шапку. Армянин, тот, маленький... как его звали? Ашот! Осторожно проверил шейную артерию. Живой! Похлопал по щекам, приводя в чувство. Увидел, что парень открывает глаза, побежал дальше. Выдернул из крепления на снегоходе "светку", забросил за спину и побежал кругом, осматривая двор.

Все четверо охранников были живы. Их вырубили, связали и сложили к ограде. Андрей наскоро разрезал путы, махнул уже почти что очухавшемуся Ашоту и кинулся дальше. Мужика из нападавшей группы он бы и не заметил, если бы тот не начал возиться. Вражине прилетело камешком, но попало в каску. Помереть он не помер, но сотряс, видать, получил. В карманах у него нашлась парочка стяжек, которыми Андрей его быстренько спутал. Рядом валялся пулемет. Немецкий, MG-34, с пристегнутой "улиткой" на полсотни патронов. Хорошая машинка.

Бородулин еще раз обежал двор по кругу. Четверка парней уже очухалась и даже отыскала свое оружие. Два снегохода стояли нетронутые вместе с грузом, еще два были расплющены камнями. Наверное, даже на запчасти не пойдут. Зато спущенный сверху груз так и лежал аккуратным штабелем около ворот. Пленный лежал в снегу, злобно зыркал по сторонам. Очухавшаяся четверка охранников уже избавила его от стреляющих, режущих и прочих лишних предметов, и на всякий случай стояла рядом. Вот только Черемисин... Черт!