Хардкор. Призвание

Призвание

У каждого живого существа есть судьба и предназначение.

Призвание.

По поводу этой сентенции спорили веками и тысячелетиями, и споры не собирались утихать. Мнения также были совершенно разными, зачастую противоположными, что только добавляло философии перчинки и, однако, совершенно не мешало живым существам размышлять и делать выводы. А также пытаться найти это пресловутое предназначение или отвергнуть его.

Оби-Ван об этом не задумывался до поры до времени, хотя предпосылки сыпались как из рога изобилия.

Просто он не мог увязать их в систему.

Началось все на Бендомире, когда насупленный Оби-Ван, отрок тринадцати лет от роду, сидел в рабском ошейнике, напичканном взрывчаткой, и слушал разглагольствования Ксанатоса, с упоением расписывающего перспективы Оби-Вана на дальнейшую жизнь. Жизнь предстояла бывшему посвященному мучительная и короткая, полная каторжного труда, издевательств и страданий.

Оби-Вана, мечтающего о карьере рыцаря-джедая, такие перспективы не устраивали от слова "совсем", и он сделал все, чтобы планы Ксанатоса провалились. Получилось буквально: содрав с себя в ходе побега ошейник и отмахиваясь им от мчащегося по пятам бывшего джедая, Кеноби метко, хотя и совершенно случайно запулил его прямо в старый шурф, заполненный взрывчатыми веществами под завязку, едва не попав в лоб преследователю.

Ошейник сработал, взрывчатка тоже не подвела, гора сложилась внутрь себя, едва не похоронив под собой зловредного Ксанатоса, пока Оби-Ван мчался к спасению, волоча за собой совершенно обалдевшего от происходящего Квай-Гона Джинна, после забега выразившего желание взять-таки Оби-Вана в падаваны, а то ему боязно.

Чего боялся прославленный мастер-джедай, Джинн не уточнил, а Оби-Ван мудро решил не спрашивать.

Вторым намеком стал все тот же Ксанатос. Вырядившийся в пафосные черные тряпки молодой мужчина толкнул речь о превосходстве ситхов, активировал вырвиглазно алый сейбер и попер на Кеноби, стращая описаниями пыток и казней. Отлично соображающий, что безоружным он против безумца не выстоит, Оби-Ван дал стрекача, Ксанатос за ним погнался, а так как дело происходило на заводе, закончился этот забег с препятствиями крайне печально — Ксанатос навернулся на ровном месте и булькнул в бассейн с кислотой.

Оби-Ван, как положено хорошему падавану, постоял, шмыгнул носом и воздержался от плевка в бассейн, полный пузырей, после чего пошел искать заблудившегося мастера, искренне надеясь, что тот жив и здоров. Становиться сиротой раньше срока не хотелось.

И снова намек от судьбы не был принят во внимание.

Колокола зазвонили громко и ясно на Набу.

Дарт Мол устроил целое представление, выпендрившись по самое "не могу". Оби-Ван даже восхитился — стильно получилось, однако дальнейшее не понравилось. Конечно, Квай-Гон сам нарвался, рванув в бой без поддержки, вот только спускать гибель мастера с рук Оби-Ван не собирался и показательно разделал наглого, как танк, ситха, на запчасти.

Запись боя ушлые набуанцы продавали за бешеные деньги, хорошо поправив казну планеты, а Кеноби получил от благодарной публики говорящее прозвище: Убийца ситхов.

Тут бы Оби-Вану сесть, подумать, сложить два плюс два и получить пять, но бедолаге было не до философствований, он был в трауре, да еще и на шею сел и лапки свесил совершенно безграмотный падаван, так что осмыслил все это он спустя пару лет.

Вот только было поздно: предназначение уже насмерть в него вцепилось и отпускать не собиралось.

Последующие годы помогли Кеноби наработать опыт: Падшие слетались на него, как мухи на Мясную Лилию — только успевай отбиваться, и к началу войны Кеноби оказался готов.

Он молча выслушал спич графа Дуку, вздохнул, глядя на алый сейбер, и бросился в атаку. Графу пришлось удирать на летающей табуретке, Оби-Вану — лечить гордость и бок с ногами, Энакину, сдуру полезшему куда не просят — привинчивать новую руку. В целом исходом боя Кеноби остался доволен, но про себя решил, что хватит почивать на лаврах, надо тренироваться. А то еще одного такого разговора по душам со своим дедушкой он может и не пережить.

Мужик сказал — мужик сделал.

Кеноби тренировался как одержимый, а окружающие помогали, как могли. То Вентресс полезет с объятиями, обеспечив постоянные ночные кошмары, обострение алкогольной зависимости и стойкую импотенцию на всех лысых женщин галактики. То Дуку, мучимый бессонницей, прилетит поболтать. То Мать Талзин, странно дыша, выползет из-под какой-то коряги. То еще кого ветром занесет.

Оби-Ван поначалу маялся, мучился и переживал. Как же так? Их много, а он один!

Однако настоящий джедай трудностей не боится, он с ними творчески борется, и Оби-Ван перестал впадать в уныние, предавшись пороку азарта.

Для Вентресс исполнялись серенады, закупалась лечебная глина в промышленных масштабах и заказывались изящные когтерезки. Для Дуку готовились обзоры политических карикатур и каталоги лучших вин галактики. Для остальных тоже припасались сюрпризы.

Вентресс сошла с дистанции первой: решив укусить побольнее, нацелилась на Энакина, и поползновений в сторону падавана Кеноби не стерпел. Нечего на невинную деточку с похотливыми намерениями напрыгивать! Если кто и должен развращать Эничку, так это законная супруга, а не страшила, после визита которой остается только половое расстройство.

Вентресс совершенно неожиданно для себя запуталась в собственной юбке и неудачно упала, напоровшись на сейбер. Три раза. Все три — смертельно.

Дуку протянул дольше. Граф, которому вредный "внучек" презентовал мазь от геморроя и памперсы, озверел, оторвался от охраны и как-то совершенно буднично лишился верхних конечностей, а потом и головы.

Мать Талзин, покидая поле боя, не учла брошенный прямо под ногу камешек. Каблук поехал в сторону, портал немного сместился, и торжествующая ведьма с диким визгом свалилась в котел с зельем, из которого ее никто не торопился доставать.

Измочаленный Кеноби, валяющийся элегантной кучкой на травке, под завистливыми взглядами клонов достал из потайного кармашка заначенный "мерзавчик", хряпнул мандалорского ликерчика, занюхал рукавом и поковылял дальше, навстречу новым подвигам, о которых с юмором рассказывал своему падавану.

Энакин слушал, кивал и мотал на не выросший еще ус.

* * *

— Преклони колени и стань моим учеником! — Сидиус, страшный, как ковровая бомбардировка, пафосно толкал речь, не замечая, как взгляд его будущего ученика наполняется какими-то непонятными эмоциями.

Энакин потряс головой, сгоняя с себя наваливающуюся странную муть, пытаясь собрать мозги в кучку. Уши выхватывали отдельные слова. Империя. Ситхи. Джедаи. Кеноби. Фамилия мастера послужила приманкой, на которую сбежались умные мысли. Упорно толкаемый на скользкую темную дорожку почти падший джедай неожиданно вспомнил своего учителя. Вспомнил его прозвище и специфичную славу. Вспомнил судьбу всех тех ситхов, что имели несчастье встретить на широких просторах галактики магистра Кеноби.

Ассоциация была простой и логичной. Есть Кеноби. Есть ситхи. Как только Кеноби и ситхи пересекаются, последних можно вычеркивать из уравнения. Потому что Кеноби потом есть, а вот ситхов совсем даже нет.

А у него жена вот-вот родит!

Скайуокер попятился, открывая рот, но было поздно — за спиной послышался вкрадчивый голос:

— Энакин? Что происходит?

— Ситх! — заорал Скайуокер со всей дури, некультурно тыкая пальцем. Загудел сейбер, на пол упал плащ. А потом Энакину оставалось только смотреть, подбадривать мастера одобрительными возгласами и не лезть под руку профессионала.

Ведь как там мастер говорил?

Ситхи — это по его части.