Дневничок товароведа 1-5

Дневничок товароведа

Лето 199.... от Рождества Христова

Ну вот, таки выперли меня с работы!

Хорошо еще, мирно разошлись. По согласованию сторон, с тремя окладами в качестве выходного пособия. Единственно, не пойму, с чего бы новое начальство так на старую кампанию взъелось? Мы обязанности свои выполняли качественно, от сих до сих... Да вот, всех новый директор выпер. Из старого состава отдела я последняя оставалась. Эх, жалко, отличный коллектив был. Все разлетелись. Ладно, пофиг.

Собрала свои вещи со стола, да и свалила из этого сумасшедшего дома. Сами пусть разбираются.

Кстати, я думаю, что их не устраивало именно выполнение обязанностей "от сих до сих", им надо было — отсюда и до победного. О повышении зарплаты речи не шло, а вот о росте обязанностей... О, да! И переработки, скажем прямо, оплачивать никто не собирался, как сидели все на одном пятилетней давности окладе, так и сидят.

Первыми, между прочим, мастера начали уходить. Из цеха металлообработки трое ушли, причем двое из тех, кто у немцев стажировался. Те к Бошам сразу и нанялись. А что, легкая рука, интуиция, знания, мастерство!

Водители и врачи буквально парами уходили, парочками... м-да, а замдиректора, лично видела, погладил свой медицинский сертификат, он у него на стене висел, да и заявление на стол бросил. Массажист высшей категории, он руками действительно чудеса творил, на ноги безнадежных ставил. Биоэнергет второго класса, да. С ним, хи-хи, и клиенты уши. И из Епархии, и частники, и от военных которые приходили.

Из всего персонала нетронутыми остались секретарь, без которой все реально начинало разваливаться, ибо логистика и личные связи — это очень тонкая штука, да бухгалтерия, причем парочку все же перекинули на наши, товароведческие, места.

И новое начальство имело наглость спросить меня, как эти новенькие справляются? И типа как я оцениваю, в понедельник все будет нормально? А у меня вдохновение прорезалось... Я так крутнулась в кресле, от экрана компа к этому... хм, жителю гор (да, я сидела спиной), да как ответила, что мол сами в понедельник и выясните, мне-то какое дело? И ноги так на тумбочку хоп.

А что, мне пофиг. Выгребла из стола запасы, что со склада натащила и ушла. Домой пришла, кинула объявление о поиске работы в сеть и только села чаю попить, как в дверь зазвонили.

Открывать дверь пошла прямо с кружкой, полной горячего ароматного чая в руке.

Зря, как оказалось.

За дверью участковый, бывший омоновец размером со шкаф, стоял, рядом с ним женщина какая-то пожилая с ребенком, полугодовалым грудничком по виду, на руках, а в ногах у них сумки дорожные громоздились. Я моргнула.

— День добрый, — напористо начал мужчина, не давая даже открыть рот мне, — Вы Синичкина Катерина Петровна?

— Да, а что... — я начала было говорить, но участковый перебил:

— Вам Светлана Львовна Ренх знакома была?

Ну что за вопросы? И ребенок... Я нахмурилась, вспоминая. Что-то мне это нравится.

— Да, кажется, в школе дружили... Одноклассники до десятого, а потом на соседних параллелях учились. Они потом куда-то уехали.

Я взмахнула свободной рукой.

— Ну что же, отлично, — пробормотал участковый и прокашлялся.

Женщина, придерживая ребенка, энергично кивнула.

Омоновец извлек из папки плотный желтоватый лист с вензелями. И торжественно зачитал:

— Согласно данному вами Светлане Ренх Слову, передаем Вам, как единственному доступному законному живому опекуну ее ребенка в связи с кончиной Слово принявшей матери.

Я икнула. Руки дрогнули.

Мир замер, кружка, медленно переворачиваясь, расплескала горячую воду мне на ноги, и звучно грохнулась на паркет, раскалываясь на несколько кусков. Участковый осторожно оттеснил меня в сторону, пропустил вперед женщину, как я теперь понимаю, в монашеском платье.

Я недоуменно посмотрела на женщину, протягивающую мне малыша. Машинально перехватила, прижала к груди и застыла памятником. Под ногами хрустнуло.

— Распишитесь... и вещи-то заберите!

Женщина пронесла в дверной проем сумки. Одна, две, три...

Участковый терпеливо выжидал, пока я в себя приду и возьму в руки золотое перо. Да вот что-то никак... Я переступила на осколках.

Слово... слово... слово...

Тут на кухне звякнул телефон. Протрещал пару раз, встал на запись, проговаривая приглашение голосом квартирной хозяйки. Привычный набор фраз оборвался странным: "Катерина, извини, у нас проблемы. Тут через три недели мое семейство возвращается неожиданно. Выпихнули их с Островов, похоже, и рабочую визу не продлили. Не смогу тебе договор об аренде продлить еще на год. Зайду завтра вечером, компенсацию обсудим по контракту. Булочек принесу, ..."

Я посмотрела на участкового, неожиданно сочувственно покивавшего, женщину, только сейчас заметила, с золотистой повязкой добровольной сестры-помощницы. И села прямо в мокрой тесной прихожей на ближайшую тумбочку, потому что подкосившиеся ноги совсем не держали.

Ну и денек!

Ну, в конце концов, все прошли на кухню.

Расселись за столом, разложили на веселой клееночке документы и решили поговорить. Свидетельство я, конечно, подписала, куда от Слова денешься? Но подробности! Хотя бы почему они появились так неожиданно.

Женщина, действительно оказавшаяся монашкой из сестринского приюта, обстоятельно все рассказала.

Я сидела на диванчике, придерживая дремлющего малыша, сестра Мария говорила, участковый разливал чай в кружки с синими цветочками.

— На самом деле, все Слова отражаются в Книге, конечно. И Книги между собой связаны. Когда ваше активировалось, то есть с гибелью семьи, мы отослали уведомление. Почтой.

— Ой, я недели две не поверяла ящик. Блин, — стукнула кулаком в лоб.

— Тем временем время ожидания вышло, но вы так и не пришли. Мальчик оставался в приюте до последнего. Очень странно, что именно вы упомянуты в завещании, а не родственники мужа. И тем более странно, что никто из них не пришел оспорить завещание. Конечно, подкрепленное Словом, оно неоспоримо, но...

Монашка пожала плечами, помешивая ложечкой лимонный бергамот.

— Пришлось нам идти к вам.

— И что теперь? Меня вот сегодня уволили, вдобавок из квартиры выселяют, да еще и ребенок. Мальчик?

-Да, Мишенка. Синицкий-Ренх. А дальше — ребенок ваш, по закону светскому и Слову, а подробности про завещание и всякое такое... Вот семейные юристы.

На стол легла визитка. На дорогой темно-пурпурной бархатистой бумаге растекались золотые вензеля, маскируя фамилию. Ветлицкие, хм. В уголке был нарисован какой-то герб. Старая семейка? Потомственные юристы, или еще что? Брр...

Я вздохнула.

— Я в детях ничего не понимаю.

-Ну, с этим то мы можем помочь. Раз вас уволили...

— Ну да, ну да, — я поморщилась.

— Завтра с утра приходите к нам, в приют. Покажем, расскажем, объясним.

Сестра Мария благостно улыбнулась. Вот елки, радость-то привалила. Вот так ляпнешь в детстве, а потом разгребай. Впрочем, это не самый худший вариант.

Участковый, кстати, не смотря на свои габариты, как-то мимикрировал, и сидел на табурете в углу у холодильника, сливаясь с окружением. Что, между прочим, достойно уважения. В черной форме на фоне мещанских обоев в цветочек и занавесок с рюшами.

Когда незваные гости ушли, оставив меня один на один с надутым сонным ребенком, я на миг закрыла глаза, вспоминая.

Это был, кажется конец десятого класса? Разухабистая весна с морем разливанным дождей вперемешку со снегом. Последний год перед выпускным, и никаких экзаменов...

А, нет, я тогда диплом в художественной школе защищала, и как раз после этого, заявилась на уроки в на редкость приподнятом настроении. А что? Диплом же! Настоящий! По, хм, анатомии. Первая проба сил, и успешная. Крутое методическое пособие вышло, с книжными разворотами размером в половину ватмана., запакованными в оргстекло... В общем, в отличном настроении я была.

И после школы всей компанией отправились гулять. В принципе, я обычно со Светой и ее подружками не шлялась по улицам. Но тогда удачно совпало. Солнце, ветер, легкое домашнее вино. И чувство небывалой общности, вот так.

Мы гуляли до темноты, по парку, вдоль железной дороги, потом по берегу залива, по причалу, от которого в реку отходили частные яхты. Белые паруса на синем фоне, блики солнца на воде.

Голова кружилась то ли от вина, то ли от свежего воздуха, и я любила весь мир. А почему нет? Мир был так прекрасен, честное слово. Света приплясывала рядом, что-то возбужденно рассказывая.

Светловолосая, тонкая, изящная, в длинном стильном пальто.

Мы толпились у самого края воды. Кто-то из девчат неловко развернулся, задевая Свету локтем, она отшатнулась, взмахнула руками, пытаясь удержать равновесие. Каблук поехал по мокрой доске, вторая нога подвернулась, за ее спиной блеснула вода.

И я успела поймать Свету за полы пальто, резко дернула вперед, буквально зашвыривая ее на себя. Помогло то, что я уже тогда была хм, полной девочкой, да.

— Аккуратнее, а! Вот тебя еще вылавливать, а потом сушить!

Света сморщила нос.

— Да все в порядке, поймала же!

— Это же сейчас, я ж такая мазила, помнишь?

— Да ладно, спорим, ты меня всегда спасешь от падения? Улучшишь свои навыки отлова мячей, детей и взрослых?

— Ну ладно, может быть... о, кроме мячей, еще и детей твоих ловить, — я улыбнулась, — ладно, ладно, я постараюсь, честное слово!

— Ага, ага! Не отвертишься!

Гуляли мы до темноты.

Ну да, вот оно, заветное честное Слово. Хорошо, что я ничего более сложного не пообещала.

Да...

Потом мы проучились еще год, а после окончания школы Света с семьей быстро исчезли из города. Уехали, говорили, в Европу, к родственникам.

Ренх, Ренх, в Германию, может?

Ладно, наверное, надо ребенком заняться?

Ночь прошла феерически.

Потому что, ну что я знаю о детях? Только то, что их надо кормить, мыть и общаться. С "мыть" я справилась, просто протерев мелкого парой влажных салфеток, с "кормить" — с помощью пары баночек детского питания, залитых в бутылочки, найденные в той же сумке.

Спасибо, сестра Мария!

Но кухню мы с Мишей уделали будь здоров. Потому что сначала я попыталась накормить его с ложечки. Потом одной рукой вытирала стол, второй судорожно набирала поисковый запрос на переносном компьютере, третьей... простите, ногой, придерживала стул, который загораживал мальчику дорогу вниз с дивана. Мальчик громко и пронзительно орал, пиная ногами спинку.

Подгузники — отдельный кошмар.

Фу!!

Просто фу!

И кстати, почему все мужики считают, что у женщины автоматически материнский инстинкт подключается, когда ей в руки ребенок попадает?

У меня — не подключилось. Зато рвотный рефлекс — вполне, пока я два шага несла подгузник от ребенка к мусорке.

За это время он, простите, успел пописать, пустив длинную струю, и бодро засосал описанные пальцы ноги в рот.

Еще салфетки.

Чистый подгузник! Реально, слава монахине Марии! Или тому, кто приданое для пацана собирал.

Странная одежка — чулок на кнопках. С машинками на пузе.

Маленького я рассмотрела. Ребенок как ребенок, пухлый, румяный, два зуба имеет. Острых. Глазки серые, на макушке волосики светлые. Шебутной.

Но теперь спааать!

Ага, как же! Где же?

Квартира однокомнатная, в спальне, она же гостиная, большой диван, стол, кресло, шкаф и стеллаж. Ну и кучи вещей по углам. Моих, да. Книги, в основном. Мешок шерсти, целый рулон ватманов. Хм... много барахла.

Спальное место — одно. Раздвинув диван, уложила мелкого к стене и велела спать. Ага. Мелочь никак не хотел спать, вертелся, брыкался, плакал, смеялся, когда я выдала ему игрушку.

Он еще ползал, смешно так, на пузе, упираясь коленками.

Поздним, поздним вечером я сдалась, включила тихо самый мелодичный фолк, который у меня был, утрамбовала на середину дивана подушку, чтобы ненароком не придавить мелкого, и отрубилась.