Осенние страницы-15

Пятнадцатая глава

"А вас, Штирлиц, я попрошу остаться!"

Зеленоглазый Штырь, сидевший на столе Назария, злобно фыркнул, зашипел и спрыгнул, когда старик вытряс из пакета в металлическую тарелку останки первой твари.

... Бесстрастный Даниил, вызванный Назарием, развёз ребят, которым в подмузейном подвале оказали первую помощь, по больницам и по домам. В больнице им требовалась справка для Аккима — номинальная, потому как Назарий эгоистически собирался несколько дней подряд и плотно работать с опростоволосившейся группой.

Когда народ начал расходиться, Таня выяснила, что Ярославу тоже не очень повезло, несмотря на то что рядом был Назарий. Парень самонадеянно "полез поперёд батьки" и получил по полной, когда тварь бросилась на него со стены, на которой таилась. Когда монстр грузно приземлился на плечо оборотня, едва не уронив его, спасла Яра только его кожаная куртка. Но на щеке осталась ссадина с вывернутыми краями. Крови маг теневых переходов пролил мало, поскольку все целители оказались в группе старика.

Никита попробовал было возмутиться, что Таня остаётся в подмузейном подвале, но Назарий коротко и грозно рявкнул на него, и мага воздуха вынесло из подвала даже без поддержки колдуна-целителя и ведьмы. Дамир вышел сам, но под строгим приглядом Даниила. У двери маг огня оглянулся на Таню, и девушка снова ощутила укол в сердце: её признали лидером команды! Она стопроцентная охотница, в отличие от остальных! Она должна была защитить всех! И... У, мямля неповоротливая...

Когда дверь за ребятами закрылась, Назарий и вывалил из первого пакета одну из тварей с детсадовской веранды. Лисички сначала сидели под столом, дружелюбно скалясь на Таню, которая их время от времени поглаживала. Но, кажется, вонь со стола дошла и до них. Эти, в отличие от кота, фыркать не стали — просто сбежали.

А воняло знатно — и не только кровью. Таня вздохнула: ей-то деваться некуда, пока старик не отпустит домой. А Назарий развалился на своём стуле, изучающе прищурясь на труп монстрика. Поддавшись его настроению, и девушка мрачно уставилась на подпространственную тварь, непроизвольно морщась — и из-за смрадного запаха, и из-за общего состояния раздавленного тельца, которое и сейчас выглядело довольно убийственно. Таня видела длинные лапы со скрюченными сейчас в посмертном пароксизме тощими пальцами, чьи когти казались железными. Внезапно ей захотелось почувствовать, что ощущает сейчас Назарий. Хотя бы подражая ему. Он учёный. Изучает таких вот монстриков. Надо забыть о раненых студентах, взять себя в руки и надеть такие же перчатки, как у него, чтобы потрогать когти, которые притягивают глаза так, словно тварь только притворяется мёртвой, а на деле сама ждёт, когда человек прикоснётся к ней — невооружённым или незащищённым. И цапнет!

Не успела рта открыть, а Назарий откинулся на стуле и грохнул ящиком стола, откуда вынул ещё одну посудину, в которую вытряхнул первую, убитую Таней тварь. Ту самую, которая поплясала смертельные пляски на спине Никиты, а потом отведала крови Дамира. Содрогнувшись от воспоминаний, Таня всё же приникла к блюду — взглянуть на когти. Да. Чёрные от застывшей крови.

— Наиглавнейший вопрос, — задумчиво сказал старик.

И замолчал, даже не взглянув на девушку, которая сосредоточенно смотрела теперь на него, пытаясь понять, о каком вопросе идёт речь. Хуже: спустя минуту она напряглась, стараясь понять, не ждёт ли Назарий от неё самостоятельно сформулированного наиглавнейшего вопроса. Но старик молчал, хмурясь на два блюда с жутким содержимым, и Таня тоже решила промолчать, типа — не поняла, о чём он. А сама лихорадочно пыталась подловить его, отслеживая выражение лица: так что же это за вопрос? О ней самой, как о самой провалившей доверие? Или она слишком хорошо о себе думает, и Назария беспокоит нечто иное? Или он специально тянет с продолжением, чтобы она прониклась осознанием своей вины?

От его следующего высказывания она сначала пришла в ступор, а потом ей стало жарко. От тщательно скрываемого страха.

— Почему их оказалось три штуки?

Осознавая масштабы своего провала, Таня осела на своём табурете и открыла рот оправдаться или принять вину, что не сумела на той грязной остановке угадать настоящее количество тварей. Но вид старика, который не смотрел на неё, подсказал, что Назарий ещё не всё озвучил — из того, что крутилось в его непостижимых мозгах.

— Болячки оплакивать бессмысленно... — проворчал он, глядя и явно не видя перед собой обе тарелки с трупами подпространственных монстров.

Таня, только что чувствовавшая страшно виноватой, начинала злиться. Что он — так и будет в час по чайной ложке информацию выдавать? Да ещё в качестве загадок! Хотя... Эту загадку, про болячки, отгадать легко: раны ребят его интересуют меньше, чем неожиданно увеличившееся количество тварей.

Назарий поднял над первым блюдом руку с слегка растопыренными пальцами. Минута сосредоточенности, когда показалось — всё вокруг застыло, и даже привычно шебуршавшие и попискивавшие подпространственные пленники в своих клетках и аквариумах словно затаились. Ладонь Назария резко соскользнула с положения над тварью и, мягко съехав, будто над блюдом с трупом пряталось невидимая полукруглая стеклянная крышка, легла на столешницу, рядом с блюдом.

Старик кивнул, как будто и предполагал такое, а затем повторил то же самое над второй тварью. Здесь ладонь держалась дольше, а затем... Таня заморгала: пальцы Назария неуверенно дрогнули, рука приподнялась чуть выше, а потом ладонь жёстко развернулась к ней, к Тане!

— Что это такое... — прошептал старик, будто негодуя из-за неправильной работы собственных пальцев. И повторил жест.

Ладонь вновь развернуло к девушке.

Посидев немного — насупясь, Назарий кивнул и убрал руку.

— Ну-ка, девица красная, а расскажи-ка ты мне, как именно убила сначала одну тварь, а потом — эту.

— Я уже рассказывала, — пробормотала она, не понимая, что именно происходит и что именно понял старик, но при этом чувствуя озноб.

Однако Назарий не настаивал, а лишь зорко смотрел в глаза.

Вспомнив, каким образом он разглядел, что бывшая директриса Аккима повела себя очень грубо, "приглашая" в академию, Таня решила, что он снова хочет вчитаться в её глаза и выудить из её памяти всё, что ему необходимо. И медленно начала говорить, стараясь вспомнить все детали события.

— ... А потом я остановилась и услышала...

— Стоп!

Она аж подпрыгнула на табурете и ошеломлённо уставилась на Назария. А он, будто не заметив её испуганного движения, всё так же резко велел:

— Повтори!

— А потом...

— Да не слова — воспоминание повтори!

Пытаясь не передёрнуть плечами, девушка сосредоточилась на том, как услышала вкрадчивый скрежет за спиной, пока ребята уходили с веранды.

— Ах ты ж... — прошептал абсолютно изумлённый старик.

Таня, когда поняла это, тоже поразилась: чтобы Назарий чему-то удивился, да так ярко?! Ушам бы не поверила, скажи кто об этом! Но старик смотрел на неё так, словно видел насквозь. И она притихла, стараясь не мешать ему. Минуты не прошло, прежде чем он почти неприязненно спросил:

— Дома из материнских вещей что-то осталось?

Таня хотела ответить, что отчим, по последней просьбе матери, после её смерти раздал все вещи, но запнулась на первом же слове. Не все. Но ведь они сейчас изучают "Дело о детсадовской веранде"! При чём тут материнские вещи? Или...

Добравшись до конца логической цепочки, девушка чуть ли не гневно сказала:

— Но вы же всё с меня сняли! Всё чужое колдовство! И защиту личную сделали!

Невероятно, но Назарий ещё и смутился. Старик повздыхал, а потом признался:

— Не поверишь, красна девица, но хочется добраться до того, кто на тебя тварей натравил! Вот и оставил парочку зацепок.

Таня хватала воздух, когда сообразила, откуда взялась третья тварь.

Назарий тем временем пришёл в себя и уже пренебрежительно заметил:

— Ты вот тут расчувствовалась, а потому логика у тебя дремучим лесом идёт. Тебе-то самой разве ж узнать о своих родных не хочется?

Выдохнув, девушка посидела, хмуро размышляя обо всём.

— Дядя Назарий, вы намекаете, что те... Ну, кому я нежеланный ребёнок, живут в этом городе?

— Категорически — нет! Я бы знал об охотниках в нашем городе. Думаю, по моим зацепкам они поняли, где ты находишься, и приехали сюда недавно.

— А как они... — Дыхание снова перехватило, и Таня сглотнула. — Как они... Они найдут меня? По этим вашим зацепкам?

Назарий заглянул в её глаза. Было немножко жутко от пронизывающего взгляда этих насмешливых тёмных глаз. Мгновенно вспомнилась картинка, которую девушка однажды видела в интернете: райский змей всматривается в лицо Евы, искушая попробовать яблоко с запретного древа. И задала другой вопрос:

— Чего вы от меня хотите?

— Ты! Хотела бы снять зацепки, по которым тебя могут найти?

Таня зябко повела плечами, прикусила губу. Взгляд Назария страшил. Ему хорошо такое предлагать — он-то не под страхом смерти! И рядом с ним не пострадают другие люди. А у неё семья, пусть и не родная. У неё младшие!.. От его пробирающего до костей взгляда она невольно обняла себя за плечи, скрестив руки. Едва истерически не рассмеялась, вспомнив, что недавно только в Аккиме на лекции по психологии записывала, что этот жест блокирует негативный взгляд человека напротив. Угу... Заблокируешься от Назария! Но опять жест попытки закрыться — ладонями словно омыла лицо. И сообразила, что ответить.

— А вы? Вы гарантируете мне, что моя семья не пострадает, пока вы ищете... этих?

— Родители твои официальные тебе не родители, а значит, тех людей они не интересуют, — напомнил Назарий. — И квартира уж точно для них недосягаема.

— А дети? — не отступала Таня. — Если они не в садике, то постоянно со мной!

— Даниил, мой водитель, будет сопровождать тебя повсюду, кроме Аккима.

— Это как? — уже удивилась девушка.

— Например, сейчас отвезёт тебя в детский сад, а потом проводит с детьми домой. Впрочем, я не настаиваю, — мягко и даже проникновенно сказал старик. — Всё, Татьяна, больше ты мне на сегодня не нужна. Сейчас я сниму с тебя последние зацепки для твоих... э-э... врагов — и можешь спокойно отправляться домой.

Ну... Жук! Таня сжала кулаки, но больше ничего придумать не могла. Кроме...

— А кто может гарантировать... — подражая его вкрадчивости, язвительно начала она, — что вы и в самом деле всё с меня снимете? Кого мне спросить, чиста ли я?

Старик расхохотался. Отсмеявшись, качнул головой, ехидно ухмыляясь недовольному лицу девушки.

— Да, я сделаю это, хотя ты теперь не доверяешь. Но я понимаю твоё беспокойство за маленьких. Просто я привык использовать людей, забывая о том, что главное в жизни не игры, а сам человек со всеми его слабостями и силой.

Он встал из-за стола и кивнул Тане в сторону. На свободном пятачке мелом нарисовал пару кругов — один в другом, а в них — пятиконечную звезду, после чего по краю между линиями кругов начертал несколько слов и знаков.

— Вставай в середину, — скомандовал старик.

Девушка боязливо встала в центр, стараясь не касаться обувкой букв: тоже по лекциям знала, что достаточно чуть смазанного мела в колдовском кругу, чтобы намерение не получилось. Ступая по тому же краю между кругами, Назарий обошёл Таню несколько раз, вполголоса читая заклинание, в котором она уловила странную смесь латинских и славянских слов.

— Ну вот и всё, — ворчливо сказал он, отступая.

Таня взглянула под ноги и с трудом удержалась от вскрика: а где пентаграмма? Следы мела исчезли полностью.

— Осталось последнее, — обыденно сказал Назарий, усевшись на свой стул и поглядывая на Таню. — Найди то, что осталось от твоей мамы, и принеси завтра. Ясно?

— Ясно, — машинально отозвалась она и только хотела спросить, а разве теперь не всё равно, как старик добавил:

— Иди! Даниил ждёт тебя!

— До свидания, — растерянно сказала Таня.

— Ага, — пробурчал Назарий, хищно склонившись над ближайшей тушкой подпространственной твари — с чем-то блестящим в руках, до ужаса напоминающим хирургический скальпель.

Таня сморщилась: противно-то как! — и сбежала из подмузейного зала. И, всё такая же сморщенная, вышла из музея: голова ужасающе болела от всех интриг и колдовских штучек Назария... Даниил и правда ждал её у машины, и при виде водителя девушка постаралась сжать челюсти, а потом расслабить, чтобы выглядеть... приветливой.

Но успокоилась она, лишь получив на руки двойняшек. Ведь что такое успокоиться в нынешней жизни Тани? Это значит — забыть про Акким и про всё, что с ним связано. Твари, которые преследовали её, теперь тоже относились к вотчине Аккима.

Двойняшки вылетели из-за двери, едва она с улицы потянулась к дверной ручке.

— Мы тебя видели! — радостно завопил Митенька.

— Мы тебя в окно смотрели! — пискляво орала Оленька, такая счастливая, словно смотреть в окно — это невесть какое поразительное событие, которое не дозволяется простым смертным.

Медвежата накинулись на старшую сестру — то ли от непонятной радости бить её кулачками, то ли обниматься, а может — и всё вместе. И девушка впервые за последние часы почувствовала, что крепко стоит на ногах. Она присела, смеясь над младшими, и только куртка спасла от удушения двойняшками. Поднялась она с Оленькой на руках, а Митенька гордо сказал, что он всё равно первый родился, а значит — старше, а значит, и сам умеет шагать, не то что некоторые, так что Олька — фи и фу. Медвежонка показала ему язык, а потом замахала руками и забрыкалась, требуя, чтобы Таня спустила её на землю. И они привычно пошли, взявшись за руки, домой.

— А в магазин зайдём? — умильно заглянула старшей сестре в лицо Оленька. — Там пироженки вкусные! И конфеты тоже. Ты же нам купишь, Таня?

— Лучше сразу торт, — подсказал Митенька. — Пироженками дороже.

— Откуда ты это знаешь? — изумилась Таня.

— Нам в группе Сашик рассказал, а ему мама сказала, — защебетала Оленька. — Ну Тань! Купи тортик, а? Тортики красивые!

В магазин, вообще-то, надо заскочить. Дома свежего хлеба не осталось. С тех пор, как Таня начала ходить в Акким, бегать за продуктами стало немного проблематично, особенно когда на руках эта мелочь медвежонистая. Таня хотела было сказать, что в магазин не зайдут, но потом вспомнила, что ребята помогли ей заблокировать способности двойняшек. Малышню стало жалко — такой игры лишились!

— Так, народ, — решительно сказала Таня. — Мы идём в магазин, покупаем всё, что надо для дома, а потом отдельно берём груши. Кто хочет груши!

— Сладкие! — ахнула Оленька.

— На груши согласен, — поспешно сказал Митенька, и Тане вдруг показалось, что он мысленно торопливо высчитывает, сколько груш можно купить на те деньги, на которые могли бы взять какой-то там тортик.

Возле самого дома они привычно повернули к углу, чтобы дойти до соседнего дома с магазином, — и сердце Тани вздрогнуло: какой-то высокий мужчина шёл следом за ними. Слушая вполуха болтовню медвежат, она насторожилась, ругая себя: мало ли здесь высоких мужчин?! Вон, из-за угла вывернул ещё один, а следом — ещё двое. Люди с работы вечерами возвращаются и... Мужчина попал под свет фонаря, когда Таня в очередной раз скосилась на него. Девушка оторопела. Даниил? И нечаянно повернулась к нему так, что они встретились глазами. Всё ещё на свету — водитель Назария покивал ей и продолжил спокойно идти за ними.