Я шагаю по Дубне

Для жителей институтской Дубны вид экскурсантов, следующих стайкой за своим гидом, давно перестал быть в новинку. В хорошую погоду экскурсионные группы буквально наступают друг другу на пятки. У каждого памятника — остановка. В навигацию это как правило пассажиры теплоходов, приставших по расписанию к причалу на набережной, где гостей ядерной столицы северного Подмосковья встречает самая большая в мире таблица Менделеева на стене бассейна 'Архимед' и молодая яблоневая аллея.

А если ехать в Дубну по Новому шоссе, то первое на что обращаешь внимание, когда кончается лес, это стела 'Мирный атом'. Поворот налево, поворот направо — и попадаешь в город малой этажности, где деревья выше домов, а улицы местами напоминают лесные просеки.

Маленькая площадь без названия. На еле заметном возвышении — административный корпус Объединённого института ядерных исследований. Здесь лучше спешиться. Мы в историческом центре институтской Дубны.

Московский журналист Валерий Аграновский в своё время писал: 'В Дубне даже москвич чувствует себя немного провинциалом... Неторопливые походки, негромкая речь, интеллект в каждом взгляде... Пожилая женщина на велосипеде произвела впечатление кинотрюка'. Когда-то Дубна и в самом деле была городом велосипедистов. Её в конце 70-х годов прославил Сергей Петрович Капица в авторской передаче 'Очевидное — невероятное'. И вскоре после этого в Дубну хлынули похитители велосипедов...

Дубненцы город любят. Физики и лирики, краеведы и глобалисты, патриоты и космополиты, последователи Демокрита и почитатели Юрия Долгорукого. Рассказывая о городе, вам непременно сообщат, что Дубна находится на острове, и отсюда особый, островной характер её жителей, ощущение самобытности, уникальности, избранности Дубны. Географически всё верно. Город действительно со всех сторон окружён водой: реками Дубной и Сестрой, каналом им. Москвы, Иваньковским водохранилищем, которое здесь называют Московским морем или просто морем, и Северной канавой, по которой отводится просочившаяся под дамбой вода. А вот и шлюз ? 1 канала имени Москвы, сделавшего столицу нашей Родины портом пяти морей; к нему обращаются уважительно, во множественном числе: Шлюзы.

Московское море богато флорой и фауной, украшено заливами и островами с причудливой береговой линией и буйством дикой природы. Одни говорят, что в этих местах любил охотиться Берия, другие — Василий Сталин. Для охотников весна начинается с охоты на уток, осень — на кабанов. На первом месте, конечно, рыбалка. По пятницам с вечерней электричкой на Большой Волге высаживаются хорошо экипированные и вооружённые новейшими средствами ужения московские рыбаки: летом — удочками, зимой — мормышками. Туннель, 'Аппендицит', дамба, Московское море — далее везде — а теперь, когда у Дубны новый мост и туннель на ремонте, зимний путь лежит по льду от 'Сталина', как до сих пор называется это место, до монумента Ленина.

Дубна известна в мире как город физиков, но живут и работают тут не только физики. Дубна — это город городов, и каждый живёт своей жизнью. Чтобы убедиться в этом, достаточно подняться и спуститься по мосту на противоположный берег Волги. Справа на съезде — Особая экономическая зона, город будущего. Сворачиваешь после кольца налево и кажется, что попадаешь в другой город.

Так оно и есть. Добро пожаловать на Тридцатку! Так назывался когда-то номерной завод, строившийся изначально для строительства гидросамолётов и не раз менявший и название, и профиль работы. Если в Правобережье, в Институтской части города люди возделывают мирный атом, то здесь живут и работают наши оборонщики. На правом берегу накоплен высокий научный потенциал, на левом — инженерный, и разность этих двух потенциалов создаёт в городе известное напряжение.

Дубна располагает к умиротворению, к созерцанию. Здесь легко вести рассеянный, редкий на события образ жизни. Сама жизнь течёт размеренно и неторопливо, как воды, омывающие город со всех сторон. Природные катаклизмы здесь редкость, землетрясений нет, а такие напасти как ураган 26 июня 2005 года, который по подсчётам мэрии повалил 1000 деревьев, или обмеление Московского моря летом 1996-го, случаются не чаще, чем один раз в пятьдесят лет.

Чудаки и оригиналы — общественное достояние Дубны. Особенно их много в Институтской части города, то есть, собственно Дубне. На левом берегу чудаков меньше, но каждый на вес золота. На правом берегу чудаками дорожат, на левом к ним относятся снисходительно, если они, конечно, безобидны, то есть, не вольнодумцы и не возмутители спокойствия. Чудаки чаще всего ещё и оригиналы, им свойственно хранить невозмутимое выражение лица, когда другие смеются, и смеяться, когда остальные недоумённо пожимают плечами.

Об остряках. Их не так много, но они есть. Есть и мастера розыгрыша. Одним из них был академик Бруно Понтекорво, рассказы о нём составляют по меньшей мере четверть дубненского фольклора.

Остались ли в Дубне ещё физики 60-х годов, те самые герои не нашего времени, о которых ставили фильмы, писали стихи и сочиняли легенды? Они ещё есть, но мало кто из них выглядит на миллион долларов, и вряд ли вы их узнаете.

О климате и погоде. Климат своеобразный, но иногда весна похожа на весну, осень — на осень, лето — на лето, и когда наступает классическая зима, Дубна преображается в Снежную королеву, а Московское море — в белое безмолвие, особенно в пасмурную погоду, когда только по одиноким фигуркам рыбаков можно разглядеть, где кончается море и начинается небо. А в общем, у нас влажно, сыро и в жару душно — Дубна выросла на болоте и потому так засасывает.

О дубненском небе. Большую часть года оно затянуто облаками. Облака — украшение города: они причудливы, изменчивы, прихотливы, изящны, капризны и неотразимо красивы. Самому младшему ветру под силу сдвинуть эти эфемерные создания. Исключение составляют вертикальные облака. Они хороши в своей неподвижности. Когда такое белое, похожее на заснеженную гору облако садится на улицу Дачную, виртуальная гора становятся частью городского пейзажа. Когда смотришь со стороны 'Перекрёстка' на улице Понтекорво, кажется, что и в самом деле живёшь у подножия самой настоящей горы. В Дубне, плоской как блин, это своего рода душевная терапия.

Вот что писал о Дубне в 1979 году Леонид Сильвестров, физик и поэт, сравнивая её с Протвино: 'Похожи они тем, что обе выросли вокруг ускорителей, обе названы именами рек — Дубны и Протвы. Но Дубна тиха, старомодна, уютна, безалаберна и гостеприимна. Она не рвётся в мировые звёзды, не поражает размерами ускорителей и не служит объектом экскурсий. Но за её тишиной чувствуется отсутствие потогонной системы, за безалаберностью скрывается разнообразие идей и интересов, а за старомодностью — классическая свобода выборе экспериментов и исследований. Без всякого порядка она раскинулась в междуречье Дубны и Волги, её кривые улочки заросли липами и тополями, а в архитектуре смешаны все стили от 40-х до 70-х...'

Мы на одной из таких улиц. Автомобили по ней ездят редко, а пешеходы никуда не торопятся. Коттеджи, коттеджи. Это бывшая Школьная, потом Советская, а ныне улица Флёрова. Наша короткая прогулка по городу подошла к концу. Перед нами скромное одноэтажное здание. Это музей истории науки и техники Объединённого института ядерных исследований — ОИЯИ. Поднимаемся по ступенькам, нажимаем на кнопку звонка, и выслушиваем мелодию Исаака Дунаевского из кинофильма 'Дети капитана Гранта'. Открывается дверь, и нас встречает человек из музея. Первое, что бросается в глаза в зале экспозиции, — модель знаменитого дубненского синхрофазотрона. На её фоне не столь эффектно выглядит макет первого дубненского ускорителя. Но именно на нём было сделано около половины экспериментальных открытий, внесённых в Государственный реестр СССР. Дотроньтесь до него. Запомните этот момент. Вы прикоснулись к истории институтской Дубны.