Осенние страницы-26

Двадцать шестая глава (вместо эпилога)

Их двоих отпустили пораньше. То ли Назарий пожалел, то ли догадался, что им необходимо время, которого всегда маловато тем, кто нашёл родного по крови человека столько лет спустя.

Оглянувшись, Таня, улыбаясь, кивнула своим: Никита послал нежный поцелуй, Демид помахал рукой. Дамир насупился и отвернулся. Пока отворачивался, девушка успела приметить на его лице тягостное недоумение. Он как будто не знал, радоваться ли за неё, что брат появился, или злиться, что своё свободное время теперь она будет уделять не только ему. Когда она сообразила, что сумела вычислить его состояние, даже испугалась: "Я так хорошо понимаю его? То есть я... — Закрывая за собой дверь в учебный зал, она растерянно посмотрела на крашеную стену. — Мы слишком мало были вместе, но я... Я влюбилась? Или я только думаю, что это... нет, точно не любовь, а влюблённость! Или просто я чувствую... всех?" Поднимаясь по первой лестнице, отчаянно помотала головой, чтобы вернуть разбежавшиеся мысли в нормальное течение, в русло. "Потом! Всё потом! Сейчас я хочу побольше узнать о моём настоящем брате и о своих родителях!"

Но обиженное лицо Дамира, который попытался неуклюже скрыть свой раздрай отвернувшись, всё ещё стояло перед глазами. И уже в вестибюле музея Таню поразила простенькая мысль: "Я ходила после занятий с Ярославом несколько недель, но не понимала его! А Дамира понимаю... Наверное... А-а! Не хочу! Не буду думать о нём!"

А у крыльца их поджидала машина Даниила. Сам Харон стоял рядом и при виде удивлённых двоих спокойно объяснил:

— Дядя Назарий велел отвезти вас к Тане.

Мало того. По пути Даниил остановил у магазина и спросил:

— Таня, будешь что-нибудь брать для дома?

Сначала она решила, что Даниил предлагает ей закупиться продуктами, чтобы облегчить следующую вылазку, благо что и подвезут, и под рукой человек, который донесёт увесистые сумки. Но, когда вышла, поняла: ей предложено закупить продукты для стола, за которым она будет беседовать с Феликсом. Хм. Даниил думает, что её нынешние родители так скупы, что откажут в деньгах для найденного брата?

Тем не менее, вместе с Феликсом она вошла в магазин и только тут обнаружила, что брат неплохо так выглядит в новенькой одёжке — джинсах и в куртке, а также в утеплённых кроссовках. Да и постричься успел. Это когда? И... кто? Капитолина? Она решила таким образом привязать его к себе?.. А он? Поддался на эту заботу? Он... случаем, не этот, который живёт за чужой счёт? Глория о таких много рассказывала.

Беря магазинную корзину, Феликс оглянулся — видимо, на слишком упорный взгляд. Таня поспешно сказала, стараясь выразиться нейтрально:

— Ты вчера выглядел иначе, а сегодня — просто отпад!

— Вчера вечером дядя Назарий послал со мной Даниила в магазин, а Даниил вызвал свою жену, чтобы она подобрала мне вещи, — бесхитростно ответил парень на напрямую не заданный вопрос.

Таня заторопилась вперёд, к продуктовым рядам, чтобы он не заметил неё смущения. "И чего я постоянно сначала вижу что-то плохое?"

У них было всего два часа до похода за двойняшками.

За это время Таня узнала, что Феликсу двадцать восемь лет. На десять лет старше. Узнала, что он закончил неполную среднюю школу, а в Аккиме собирается получить аттестат, закончив старшие классы.

— А почему ты не закончил? — удивилась Таня, доливая ему чай. — В деревне школа неполная? Или что-то ещё?

— Что-то ещё. Бабушка. Ну, и я. Я сглупил, поделившись с ней, что хочу после окончания школы поступить в университет — оценки-то у меня хорошие были. В нашей-то деревне была только начальная школа. Я ходил в средние классы — в соседнюю. А старшие классы были в другой деревне — ещё дальше. Осенью и весной надо было оставаться в тамошнем общежитии для старших классов, потому что дороги плохие. Снег сходил или, наоборот, начинался, не то что проехать — пройти невозможно. Зимой-то легче — я на лыжах гонял. Бабушка решила, что я могу сбежать после девятого класса, если останусь без её присмотра. Сначала притворилась умирающей, хотя чего ей умирать — еле к шестидесяти годам шло, да и целители в нашей деревне хорошие. Но она давила на совесть своим видом, а я тогда ещё совсем зелёный был, не понимал. И остался ухаживать за ней. И ходить в подпространство.

— Каким был отец? — спросила Таня и затаила дыхание.

— Его в деревне любили, — слабо улыбаясь, проговорил Феликс. — Он всем помогал — никому не отказывал. Столяром был замечательным, кузнечил понемногу. Многим мебель своими руками делал — такую, что в магазине редко продают. Бабушка всё ругалась, что за бесценок... Что за такие золотые руки золотом и платить бы надо.

— А как... он нашёл мою маму? — жадно спросила Таня. — Откуда моя мама? Если об отце я теперь хоть чуточку знаю, то про маму — совсем ничего.

— Для меня это тоже тайна, — покачал головой Феликс.

— Ну, может, ты знаешь, как далеко он к ней ездил? Она из ваших краёв?

— Отец иногда исчезал на несколько дней — и даже бабушка не могла отследить его, потому что уходил он подпространством. Мы даже не знали, что такое эти несколько дней. Ведь если твоей маме требовалась какая-то помощь, он мог уйти к ней на час, а потом вернуться, как будто вообще никуда не уходил. Хотя я видел, что после таких уходов он был очень вымотан. Поэтому мне казалось, что ему приходилось преодолевать большие расстояния.

— А твоя... наша бабушка не могла его выследить? Она же Мара!

— Нет, у подпространства есть одна особенность: если долго в нём находится, она словно снимает с человека, счищает с него всё, что наложилось в обычном месте.

— Значит, мне не узнать, кто она была, — разочарованно вздохнула девушка.

— А твой отчим? Разве он не сказал тебе?

— После месяца учёбы в Аккиме мне кажется, что мама наложила на него несколько заклятий, одно из которых — он помнит её так, как будто она была в его прошлой жизни.

— Это как?

— Ну... если сравнивать... Это как яркий сон, который приснился несколько лет назад, но помнится до сих пор, хотя со временем его краски тускнеют. Но ту штучку я нашла! — оживилась Таня и из-за ворота свитера вытянула за цепочку фигурку подпространственной твари, пробитой стрелой.

Феликс потрогал фигурку и улыбнулся.

— Отцова работа.

Они поговорили ещё немного об отце, а потом Таня не сумела спрятать любопытства.

— Но ведь тебе двадцать восемь! Бабушка столько болеть не могла. Как же она тебя удерживала около себя все эти годы? Почему ты не ушёл в подпространство, если ты легко освоился в нём?

— Мары наложили на меня заклятие, которого я не видел, — криво усмехнулся брат. — Я только выходил из подпространства, как они тут же появлялись — шли на зов своих артефактов, которые на меня навешивали. Правда, это когда я уже повзрослел. А до двадцати четырёх я вообще не жил.

— Это как?

— Бабушка сделала на меня приворот на дом. Это когда и хочешь уйти, но постоянно думаешь о том, что дом — лучшее место на земле. И страшно уходить от него не хочется. А когда я начал разбираться в этих вещах (нашёл записи отца), выяснил, что она ещё в это заклятие вплела образ отца. То есть дом для меня был как человек, которого стыдно покидать, потому что он без тебя не может.

— Страшно... — зябко поёжилась Таня.

— Страшней было, что состояние привязанности к дому похоже ещё на состояние, когда спишь. То есть до двадцати четырёх лет я просто-напросто спал. И видел происходящее как сон. Меня не допускали к компьютеру — не разрешали ходить к друзьям. Не допускали к телевизору — говорили, что мы настолько сильны, что своим присутствием ломаем технику. Мобильник я получил в подарок от одноклассника, дружка моего бывшего по школе, который от своих родителей примерно знал, что со мной происходит. Правда, ему тоже наказали помалкивать, иначе бабушка и с ним что-нибудь сотворит. Он втихаря показал мне, как с мобильником управляться, а я так удивился этой штучке, что дружок мой понял, что я многого в жизни не знаю. Совсем дремучий. И он сказал: пока он в деревне в отпуске, он мне много чего расскажет. И такое нарассказал, что я смылся в соседнюю деревню к одной старой ведьме. Спать я ещё спал, но будто бы просыпаться начал. Та ведьма мне отказала — ну, снять с меня заклятие. Сказала, если бабушка узнает — ей самой такую жизнь устроит, что легче умереть. Но по дороге из этой деревни я нашёл листок с адресом в областном центре. Тогда я не понял, что этот листок мне та ведьма подсунула — пустила по моей дороге. Пожалела меня и дала подсказку, правда, перед этим очистив листочек от следов своего присутствия на нём. И меня передавали от одного дома к другому, пока не сняли полностью заклятие. Нет, Мары меня постоянно находили и возвращали домой, но теперь я видел, что именно они творят со мной. И теперь вспоминаю те годы... как сон во время болезни... А ты? Как жила ты?

Стараясь быть такой же краткой, как брат, Таня рассказала, как мать вышла замуж за отчима, как потом буквально погасла, умирая, но перед тем успела найти защиту для дочери, заставив отчима и его женщину из будущей его жизни встретиться сейчас. И теперь она, Таня, живёт в полной семье, где её считают старшей дочерью.

— Ты спрашивала у дяди Назария, кем могла быть твоя мать, если она умела делать такое? — поразился Феликс.

— Нет, — подумав, ответила Таня. — Назарий мне много чего рассказал, но... Я как-то не думала, что могу напрямую задать ему вопрос о матери. Поначалу я думала, что она тоже охотница... Феликс, а что ты слышал об охотниках, пока жил у бабушки? Ты сам не задавал ей вопроса, почему она пользуется только тем... — Таня запуталась, как спросить, чтобы не обидеть брата, а потому договорила так: — Почему она не просила других охотников принести ей тварей?

— А чего спрашивать? — Феликс взял конфету из вазочки. — Другие были взрослыми — отказывали ей.

— Секундочку! — чуть не возмутилась Таня. — То есть в вашей деревне были и другие охотники?

— Необученные, — ответил Феликс. — То есть способности у них были, но сами они пользовались старинными приёмами против тварей подпространства. У нас однажды шишиги завелись в лесу. Много — страх жуткий. Место-то болотистое. В лес никто скотину не мог пустить на пастбище, как привыкли, не то что за грибами-ягодами бегать. Ну, деревенские поголосили-поголосили и на своих набросились — мол, выручайте давайте. Охотники собрались и все вместе на них пошли. А был бы отец — он бы один их уничтожил. Они и звали-то себя обычными колдунами. Ведь любой охотник имеет ещё пару-другую способностей. А отец всегда твёрдо знал, что он настоящий охотник и учился своему делу по старинным книгам. Бабушка потом их от меня спрятала — так и не нашёл, хотя помнил, что были. Только те записи отцовские остались, в которых он кое-что записал из охотничьих приёмов.

— Получается, по школе я тебя постарше буду, — вернула его Таня из грустных воспоминаний. — Тебе ещё два класса заканчивать, а мне только один.

— Ты не закончила школу? — удивился Феликс. — Но тебе восемнадцать!

— Мы много ездили, прежде чем сюда попали, — объяснила Таня.

Она промолчала о своём подозрении, что в этом городе Глория успокоилась, потому что того хотела мама Тани — хотела, чтобы они приехали именно сюда. И промолчала о том, что собиралась в свободное время попробовать отыскать следы матери в этом городе. Как? С чего начинать — пока не знала. И надеялась, что поможет Назарий. Если сама не додумается.

— Ой, — спохватилась она. — Пора за малышнёй!

— Мне... уйти в общежитие? — спросил Феликс, смущаясь.

— Мы иногда с двойняшками гуляем — к скверу и назад, — задумалась Таня. — Если хочешь, можем пойти за ними вдвоём. Я тебя познакомлю с ними, и мы погуляем немного, чтобы они к тебе привыкли.

— А они не испугаются? — засомневался брат. — Они же видели меня, когда я к тебе подошёл. Кричали как громко, чтобы от тебя отстал, — вспомнил он с невольной улыбкой.

— Вот видишь! — сказала Таня. — Именно кричали. Они тебя не забоятся! Пойдём! Мы погуляем, а потом проводим тебя на остановку. Заодно узнаешь, как к нам ездить. Ведь ты сюда не в последний раз приезжаешь! Думаю, что однажды и мои родители захотят с тобой познакомиться.

И они пошли за двойняшками, которые ужасно удивились, что у них есть родственник — тот самый страшный дяденька, который испугал старшую сестру у подъезда их дома. Таня представила брата дяденькой Феликсом, потому что не хотела, чтобы малышня пыталась разобраться в степени их родства. Дяденька Феликс после десяти минут знакомства очень понравился двойняшкам, потому что покорил их сердце "мюслями", заранее купленными Таней. Так что погуляли они хорошо, а потом "здоровски" стояли на остановке и провожали дяденьку на троллейбус. Хотя Феликс и шепнул Тане, что он мог бы просто уйти подпространством в общежитие Аккима.

Учёба стала веселей, потому что на практических занятиях у Назария теперь был человек, хорошо знавший практику, но плохо разбиравшийся в теории. Учили его все: и ребята, и Назарий. В то время как сам Феликс невольно учил ребят охотничьим приёмам, неведомым даже Назарию, когда приходилось попадать в довольно опасные ситуации, находясь в подпространстве.

Ближе к концу ноября из группы ушёл Ярослав — вместе с Мирой, естественно. Он объяснил своё нежелание заниматься с охотниками тем, что не успевает заниматься по специализации ходящего в тенях. Но ребята снисходительно хмыкали, уже зная о его стремительном романе с привлекательной девчонкой из оборотней. Таня всё пыталась выяснить, как к этому относится Назарий, который, вообще-то всё сделал для того, чтобы эти двое сблизились. Назарий на провокационные вопросы не отвечал — не помог даже ветер-разведчик Никиты. Но со временем Таня пришла к выводу, что старик знал, чем всё закончится. Ведь чуть позже охотники выяснили, что Мира тоже принадлежит к одной из старинных семей того города, откуда приехал Ярослав. Так что парень доучивался этот год, а потом уезжал к себе, чтобы стать семейным.

Никита наконец показал свою возлюбленную. Точней его девушка приехала однажды в музей, чтобы, как она заявила, раз и навсегда поставить точку в деле о недомолвках мага воздуха, с кем он там учится. Коварный Назарий милостиво впустил девушку в свой подвал. Её глазам предстали две парочки: Демид с Ксенией и Дамир с Таней. И — одинокий, "несчастный" Никита. Феликса она в упор не заметила. Девушка понравилась охотникам, выбор обычно легкомысленного Никиты был одобрен большинством голосов — Феликс, хохоча, воздержался от шутливого голосования.

Родители Тани всё-таки решились познакомиться с Феликсом. Тане показалось, Глория выдохнула, когда поняла, что это немногословный парень со всегдашней слабой улыбкой не претендует на излишнее внимание их семьи и не собирается чем-то поживиться, нагло манипулируя своей сестрой.

И однажды, когда Дамир провожал Таню домой, она сказала:

— Странное впечатление. Как будто Феликс всегда был рядом. Только я не знала, что он близко. Почему так?