Просто верить

Просто — верить

Зойсайт едва не выдал себя, настолько неожиданным было увиденное им зрелище, но въевшиеся в кровь рефлексы дали о себе знать раньше, чем разум оценил происходящее. При виде необычного демонов учили прежде всего выяснить о нем все, не выдавая себя, и вот этот твердо заученный урок прижал самого молодого генерала Земли к стене малопосещаемого коридора. И лишь мгновение спустя Зойсайт понял, что же он увидел.

Немного впереди, почти скрытые от посторонних взглядов, в стенной нише стояли двое: Леди Венера и Лорд Кунсайт.

Оставаясь незамеченным, Зойсайт рассматривал их. Ему не понравилась эта уединенность встречи воительницы и старшего генерала. Сердцем, душой и плотью Зойсайт считал себя принадлежащим своему учителю, и точно так же его сердце, душа и плоть бунтовали, если хоть кто-нибудь осмеливался добиваться внимания или — того наглей — расположения Кунсайта. К сожалению, против Венеры Зойсайт ничего не мог предпринять, она считалась невестой первого генерала Земли и естественно часто находилась рядом с ним, точно так же, как Меркурий следовала за самим Зойсайтом. Но все тем не менее понимали, что помолвки имели чисто политическое значение. И...

И тут Зойсайт онемел. Именно онемел, потому что будь это не так, он бы закричал, как раненый зверь. Потому что его Лорд, его любимый, его обожаемый Кунсайт с легкой улыбкой склонился над зардевшейся Леди и поцеловал ее.

— Кунсайт-сама... — беззвучно шевельнулись побелевшие губы Зойсайта. Ничего не видя, он попятился и развернулся, лишь одолев пару поворотов. Тогда он прижался к стене и телепортировался в свои покои в Серебряном Тысячелетии.

Кунсайт почувствовал всплеск знакомой силы и насторожился, не прерывая поцелуя. Нет, это было достаточно далеко.

Зойсайт лежал на своей огромной кровати, глядя в потолок пустыми глазами. Любой, увидевший его сейчас, решил бы, что Лорд просто отдыхает или даже спит с открытыми глазами, но это было не так. На расслабленном лице ничего нельзя было прочесть. Зойсайт думал. Это стоило сделать после нескольких часов истерики, произошедшей с ним сразу по возвращении в его покои. Он слабо помнил, что он делал, но оплавленные стены, в щепы разнесенная мебель и лужи на полу помогли бы восстановить картину, если бы Зойсайт захотел.

Но он не хотел. Это тогда, материализовавшись в центре гостиной, он упал на пол, сотрясаясь в рыданиях. Мраморное покрытие пола было проломлено в тех местах, где хрупкие на первый взгляд кулачки младшего Лорда впечатывались в него сквозь плотный зеленый ковер, даже не раскалывая толстые плиты, а кроша их в мелкую пыль. Удары сыпались в такт лихорадочно произносимым словам:

— Не верю, — стонал Зойсайт сквозь всхлипы. Потом слезы высохли.

— Не верю... — почти обессилено прошептал он. А потом сорвался на крик:

— Не верю! — орал он в потолок. — Не верю, вы, сволочи, не верю!!!

Во что? Или — кому? Он и сам не знал точно. Не задумывался над сыпавшимися с его перекошенных губ на изодранный ковер или разбивавшимися о стены и потолок горькими, полными боли и презрения словами. С одинаковым успехом он мог ругаться отборным солдатским матом и петь детские песенки.

Слезы сменились пьяной яростью, и хорошо, что в этот момент Лорд совершенно утерял способность мыслить, иначе он мог бы покинуть свои покои и уничтожить половину столицы Лунного Королевства вместе со всеми его жителями. Но Зойсайт с последовательностью, казавшейся бы холодной, не блистай безумие в его глазах, уничтожал собственные покои, которые должны били переживать магические дуэли. Фаерболы равномерно поливали огнеупорные стены, оплавляя их, как мягкие свечки, защищенная от любых повреждений мебель крошилась под тонкими изящными пальцами и умирала вместе со всей своей защитной магией, не рассчитанной на чистую, ничем не замутненную ненависть, наложенную на мощнейшие боевые заклинания. Застыв посреди руин собственных покоев, Зойсайт нехорошо улыбнулся и создал у противоположной стены ледяную статую Венеры, абсолютно точную и в полный рост. Почти сладострастно взвыв, Зойсайт разнес ее. А потом создал еще одну. И еще. И еще. И каждая новая Венера умирала по-своему. Как жаль, что статуи нельзя пытать...

Создав очередную ледяную куклу, Зойсайт вскинул руку с появившимся в ней ледяным кристаллом и вдруг словно очнулся. Ледяной магии научил его Кунсайт-сама... Которого он любил... Который...

Всхлипнув, Зойсайт выронил ледяной кристалл и схватился за грудь. Как она болела. Он слишком много кричал и плакал — и горло вместе с легкими отказались служить ему. Мышцы одеревенели. Сердце... сердце колотилось с бешенством берсерка, умирающего от истощения вне зависимости от того, победил он или проиграл.

Это не имело значения. Пришло время анализа.

Упав на чудом уцелевшую кровать в своей спальне, Зойсайт стал думать. Да, он видел то, что видел. У этого могло быть много причин, но каких? Демон стал холодно и кропотливо рыться в собственной памяти, воспроизводя в уме все те мелочи, на которые прежде не обращал внимания. Все восхищенные взгляды и произнесенные шепотом слова Венеры к первому Лорду. И ответные улыбки — не то чтобы очень теплые, но и не холодные, каких обычно удостаивались редкие смертники. Зойсайт вдруг понял, что его любимый обращался с Венерой куда предупредительней, чем того требовали обстоятельства. Это открытие не было приятным. И указывало на более тесную связь между Леди и Лордом, чем Зойсайт мог прежде думать.

Стоп. Но он ведь уже решил, что могут быть причины, так почему же он так отреагировал? Ведь он мог бы подумать о том, что все это было разыграно с какой-то целью. Это была просто ревность, эти истерика и погром?

Нет. Тут было что-то еще.

— Не верю, — почти неслышно произнес Зойсайт и вдруг внутренне замер.

Вот она, причина. Не надо обманывать себя, что он не верит своим глазам — даже Джедайт не может создать столь совершенную иллюзию, а он — лучший.

Впервые в жизни Зойсайт усомнился в своем учителе.

Лорд Кунсайт говорил, что любит. Что верит и ничего не скрывает от своего ученика. Что Зойсайт — единственный. Но тот поцелуй порушил весь мир младшего Лорда, строившегося на самом незыблемом основании — на вере учителю, почти богу с первого же дня знакомства и кумиру до него. То, что Зойсайт устроил, было похоронами несомненности и рождением сомнения.

Впервые в жизни Зойсайт не верил учителю. И это было больнее самогС предательства.

Мелодичный ненавязчивый перезвон разлился по комнате. Зойсайт вдруг вспомнил, как он называется: "Корректная просьба", потому что такой "дверной звонок" был не способен разбудить спящего или отвлечь от серьезной работы. С другой стороны, бодрствующему и не особо занятому человеку ничего громче или пронзительней не было нужно, чтобы узнать, что под его дверью кто-то топчется.

— Кто там? — безжизненно спросил Зойсайт в пространство.

— Лорд Зойсайт? — донесся до него встревоженный голос. — С вами все в порядке? Я могу войти?

Зойсайт с трудом подавил желание послать Меркурий куда подальше, но вовремя одернул себя. Остаться наедине с собой значило продолжить думать о Кунсайте и его измене. А Меркурий... Она была все же лучше остальных воинов. Слегка невзрачная, особенно на фоне своих подруг, она была умнее их и, несомненно, мудрее в некоторых гранях жизни. Возможно, она даже сможет чем-то помочь, врачевательница тел и душ...

— Минуточку, Леди, — вежливо ответил Зойсайт.

Пройдя в приемную, он отгородил ее от остальных помещений и наскоро создал иллюзию морского берега, усыпанного острыми скалами. Если теперь Меркурий наткнется на неожиданную фактуру или случайно пропущенный обломок, она спишет все на великолепную иллюзию. В конце концов, Меркурий любит воду, так что сможет принять неожиданный интерьер за знак внимания со стороны жениха.

— Входите, Леди, — пригласил Зойсайт, устраиваясь на округлом валуне, на самом деле являющемся мягким креслом, и придавая своему лицу как можно более безмятежное выражение.

Видимо, последнее у него не очень получилось. Когда девушка посмотрела на Лорда, тревога, до того читавшаяся в ее движениях, проявилась на ее лице.

— Здравствуйте, Леди, — приветственно склонил голову Зойсайт, жестом приглашая Меркурий сесть в кресло напротив. К его удивлению, девушка проигнорировала кресло и встала прямо перед Зойсайтом.

— Лорд Зойсайт, — почти просительно сказала Меркурий, — вы не выходили из ваших покоев целые сутки. Мы... Я обеспокоена. Вы заболели?

Эта лунная вежливость...

— Нет, Леди, — ответил Зойсайт. — Я всего лишь...

— Зойсайт, — прервала его Меркурий. Юноша удивленно вскинул глаза. Без "Лорда"? — Зойсайт, не надо обманывать меня. — Меркурий опустилась на пол рядом с женихом, накрывая его ладонь своей и заглядывая в его лицо. — Что случилось?

В ее голосе звучала искренняя забота. И Зойсайт вдруг перестал притворяться. Меркурий ахнула.

— Зойсайт? Тебе чего-нибудь принести? Зойсайт, не надо так! Расскажи мне, что случилось. Я обещаю помочь тебе.

Зойсайт почти усмехнулся.

— Меркурий, ты не можешь мне помочь. Ты не из тех, кто склеивает разбитые сердца.

Глаза девушки изумленно расширились, но она быстро взяла себя в руки.

— Ты не можешь знать этого наверняка, — твердо сказала она. — Попробуй довериться мне. Я понимаю, что наш союз только политический, но это не значит, что я не могу стать тебе другом. Если хочешь, я попробую сама. Ты сказал: сердце. Чья-то любовь покинула тебя?

Зойсайт отрицательно качнул головой:

— Нет, — прошептал он, старательно загоняя обратно вновь поднимающиеся слезы. — Меня покинула не любовь. Вера. То, в чем я не сомневался никогда. Меркурий! — едва не застонал он. — Во мне поселилось сомнение! И я не могу жить, нося его в себе.

— Зойсайт, ты лучше меня знаешь, что не сомневаются лишь фанатики и дети. А дети... Мы с тобой почти одного возраста. Мы еще помним, что значит быть детьми.

Несмотря на тягучую боль в груди, Зойсайт едва не засмеялся. Быть детьми... Наивная девочка. Он старше ее на столетия, и не потому, что даты их рождения так сильно отличаются — больше, чем она думает — но еще и потому, что она, дитя Луны, до сих пор почти ребенок, а он — дитя Земли. А дети Земли очень быстро перестают быть детьми... или погибают.

Меркурий не могла знать этих мыслей Зойсайта, но что-то уловила в его лице.

— Зойсайт, — осторожно спросила она, — когда ты последний раз был ребенком?

Зойсайту не надо было думать, он знал точно.

— Когда мне исполнилось пять земных лет.

— Пять лет?.. — побледнела Меркурий.

— Пять лет, — подтвердил Зойсайт.

— Все равно, — повторила девушка, отводя взгляд, — ты не можешь снова стать ребенком. Ты должен научиться жить с сомнением... каким бы оно ни было.

Зойсайт снова чуть не рассмеялся. Он мог бы многое сказать. Мог бы спросить, что бы почувствовала Меркурий, если бы вдруг убедилась, что никто не справится с ролью королевы хуже ее обожаемой Селены? Или если окажется, что остальные воины по ночам убивают своих лучших друзей? Но вдруг все это перестало иметь значение. Одна фраза, произнесенная Меркурием, целиком заполнила его, став единственной мыслью: "...ты не можешь снова стать ребенком..." Почему? Зойсайт погрузился в размышления и не сразу заметил, что Меркурий пытается дозваться его. Стряхнув задумчивость, Лорд поднял голову и отстраненно посмотрел на девушку.

— Простите меня, Леди, — вновь возвращаясь к официальному обращению, сказал он, — но мне хочется побыть одному. Не могли бы вы оставить меня?

Меркурий внимательно посмотрела на него и встала.

— Да, Лорд Зойсайт. Надеюсь, вы решите свою проблему и больше не будите так беспокоить близких к вам людей.

— Прежде чем вы уйдете, еще два вопроса. Вы, жители Серебряного Тысячелетия, очень строго придерживаетесь этикета. Что заставило вас так легко отбросить его в нашем разговоре?

— Лорд, видимо, мы по-разному понимаем это слова. Для нас, жителей Луны, этикет — всего лишь способ вежливого общения, облегчающего отношения. Земляне же, как я слышала, сделали из этикета своего рода культ. С помощью этикета вы умудряетесь оскорблять друг друга. Мне этого не понять. Что-нибудь еще?

— Вы не знаете случайно, где сейчас Лорд Кунсайт?

— Лорд Кунсайт отправился осматривать наш город еще вчера, — удивленно ответила Меркурий. — Столица велика, так что Лорд вернется не раньше завтрашнего утра.

— Благодарю вас, — вежливо склонил голову Зойсайт. Меркурий уже стояла в дверях, когда он вдруг окликнул ее: — Меркурий... — сказал он совсем другим голосом, — спасибо.

Меркурий скопировала его поклон и, озадаченная, действительно удалилась.

После ухода девушки, Зойсайт вскочил и заметался по комнате. Всего несколько минут назад он был уверен, что без посторонней помощи не сможет подняться с кресла даже под страхом смерти, но теперь не мог остановиться. В конце концов он вновь упал в кресло. Решение было принято. Лорд Зойсайт не может жить без веры в Лорда Кунсайта... без всеобъемлющей и беззаветной веры в его любовь.

— Я не буду сомневаться, любимый, — прошептал Зойсайт, глядя на рисунок на полу. — Я буду верить искренне, как может только ребенок.

Ало-голубая энергия стекала с его рук на ломанные и идеально прямые линии чертежа.

— Я больше не предам вас недоверием к вашим действиям...

Линии вспыхнули и соединились со своим продолжением в воздухе, заключив Зойсайта в идеальную сферу непонятных знаков. Лорд закрыл глаза.

— Я люблю вас, Кунсайт-сама. Я вернусь с новой верой.

Сфера вспыхнула, цвета слились, смешались, став фиолетовыми, и энергия, составлявшая сферу, объяла Зойсайта, словно ткань тесной одежды. Как садящаяся одежда, ткань сжималась вместе с заключенным в нее существом.

Где-то у врат времени их хранительница ощутила смутное беспокойство.

Свечение исчезло, а на полу в приемной Лорда Зойсайта остался лежать незнакомый всему дворцу четырехлетний мальчик с чудесными вьющимися рыжими волосами.

Маленький мальчик открыл глаза и сонно посмотрел вокруг. Потом потянулся, сладко зевнул и вдруг распахнул глаза во всю ширь. Где он?

Мир вокруг был бескрайним, огромным и изумительным. Странные бесшумные волны катились на каменистый берег. Малыш хотел подобрать камешек, чтобы получше рассмотреть его, но тот нахально исчез прямо из его пальцев и появился вновь на прежнем месте. Мальчик нахмурился и попробовал снова — с тем же результатом. Рассердившись на упрямые камни, мальчик замахнулся ножкой и попытался пнуть их... И тут оказалось, что некоторые камешки отказываются не только занимать свое место в его карманах, но и откатываться от удара. Особо крупный камень не сдвинулся с места, пребольно ушибив малыша. От боли и обиды мальчик уселся прямо на берег и разревелся в голос.

Вдруг в самой большой скале (в десять раз выше малыша!) открылась пещера. Из нее вышла незнакомая девушка в переднике и изумленно уставилась на малыша. В ответ кудрявое чудо со столь же неподдельным изумлением уставилось на нее.