Комета. Докторица (4 книга)

Юлия Гордон-Off

К О М Е Т А

Докторица

Книга четвёртая

Глава 58

2-е октября. Знакомство

Трофеем оказался немецкий самолёт "Физилёр — сто пятьдесят шесть — Шторьх", как я поняла, "Физилёр" — это название фирмы и фамилия конструктора, а "Шторьх" — это "Аист" по-немецки. Вот, можете стучать по мне тапочком, но в слове "Шторьх" мне слышится наш "Стерх", то есть белый журавль, которого наверно можно с аистом спутать. А самолёт и, правда, на голенастую птичку похож. Кто у кого слово позаимствовал, немцы у нас или мы у немцев? Да и Бог с ними. По мне Тотошка больше на журавлика молоденького похож, аисты, в моём восприятии как-то иначе выглядят. И вообще, совершенно остыла к аистам и не рвусь присоединиться к всеобщему восхищению ими, после того, как узнала, что противный падальщик Марабу — тоже аист. Ну, и хвост с ними — с моими дилетантскими филологическими и орнитологическими изысканиями. На самом деле это я пытаюсь так свою радость бушующую внутри прикрыть. Радость оттого, что я теперь не безлошадная и не прикована к земле. Пока не могу сказать, что мне самолёт уже пришёлся по душе, его ещё в воздух поднять нужно и в родной стихии его ощутить. Но радость, что у меня теперь есть свой самолёт, просто выплёскивается. Я бы сейчас и на метле полетела, наверно. Но давайте по порядку...

То, что с освоением этого самолёта всё будет не так просто, я уже осознала, но и что с того? Не верю, что не справлюсь! Мы ведь не должны ждать милостей от природы и обстоятельств! А вот то, что Панкратов слюной капает — воодушевляет. Оказывается Евграфыч когда-то плотно общался с приятелем, который до войны в Каунасе участвовал в подготовке к выпуску и опробовании первых образцов нашего самолёта ОКА* — лицензионной копии Шторьха и наслышан о самолёте и его возможностях. Из-за хвалебных рассказов приятеля техник и пребывает в восхищении и предвкушении, как он сам полазит по такому интересному самолёту.

Про конструкцию и технические особенности пока не буду, а вот попал сюда самолёт почти анекдотически. Это личный самолёт командира одиннадцатой панцергренадёрской дивизии ваффен-СС "Нордланд", в который входят легионы "Фландрия" и "Нидерландс". Он был подарен с разрешения чуть ли не самого Геринга командиром девятой авиаполевой дивизии люфтваффе, с которым у них возникли приятельские отношения, кто-то там кого-то спас. Сам бригаденфюрер Отто Клингеман самолёт водить не умеет, поэтому у него есть личный пилот, который в этот раз летел без своего начальника, просто перегонял борт после планового обслуживания. Над нашими лесами лётчик немного заплутал, а на этом участке конфигурация линии фронта повторяющей изгибы притока речки Тигоды такая, что наши позиции на юго-западе, а немцы с северо-востока. Вот и сел заплутавший летун к "своим", чтобы дорогу спросить. Ну, дорогу ему показали и даже довезли, прямо до штаба стрелковой бригады, а у нас оказался совершено исправный, только после смены мотора и полного обслуживания немецкий связной самолёт. Очарование ситуации в том, что в самолёте оказался ещё и портфель командира одиннадцатой дивизии с какими-то документами, с которым он должен был на доклад к командующему группы войск вылететь. Возможно, что не будь этих документов, до нашего отдела информация бы в полном объёме даже не дошла. Теперь содержимое интересного портфеля изучают в разведуправлении, а самолёт уже хотели сжечь, не придумав ничего более интересного, ну зачем пехоте такая обуза? И если бы во время телефонного доклада рядом не оказался наш Митрич и не услышал случайно слова "связной самолёт", то Тотошку бы уже давно сожгли, ну, пулемёт бы свинтили сначала. Дальше, наверно объяснять не стоит, ухватили хвостик информации про самолёт, и размотали по полной, в результате мы теперь здесь рядом с Тотошкой...

А мерзкая чёрная зверо-каракатица на жёлтом щите на боковине фюзеляжа — это старинный герб Фландрии и чёрный уродец — это фламандский лев. Ну, что с них взять, не водятся в Европии львы, вот и тужатся как могут. Только совершенно не понятно, почему у него хвост квадратами выгнут? Даже представить сложно, как тяжело должна была проистекать жизнь этого льва, чтобы так хвост вывернуть... Это мы тут думаем, что с нами немцы воюют, с Адольфом Гитлером во главе. На самом деле как и с Наполеоном, сейчас на Русь припёрлась вся Европщина, и кого тут только нет. Испанцы из "Голубой" дивизии, венгры из сапёрного батальона, граждане Люксембурга, Лихтенштейна, Дании, Норвегии, Голландии, Хорватии, Сербии, Словении, Словакии, Чехии, даже двух Швейцарцев в плен взяли, такие наглые оказались, дескать они из нейтральной страны и их требуется немедленно отпустить и извиниться, а то гордая Швейцария как обидится... Им быстренько объяснили, что если они солдаты немецкой армии, то они — пленные на общих основаниях, а если они незаконно проникшие с оружием в руках в чужую страну граждане нейтральной Швейцарии, то они как минимум шпионы, как максимум, надо ещё разобраться и лучше с нестриженым кактусом между ягодиц... Подумали они и согласились, что они простые немецкие солдаты, а про Швейцарию пошутили с перепуга. Наши переводчики просто стонут, они же немецкий знают, где тоже ещё разбираться не один пуд соли съесть нужно, с десятком диалектов разных земель самой Германии, когда и сами немцы друг друга не всегда сразу понять могут. А тут ещё весь остальной Европский интернационал, как они там сами между собой договариваются просто загадка. А вот, то, что на оккупированных территориях эти европские отрыжки ведут себя в отношении местных жителей часто гораздо хуже немцев, это уже установленный факт. Так, что в плен их по негласной традиции стараются по возможности не брать, ведь почти все эСэСовцы, а они все сразу кричат, что они самые немецкие немцы из всех немцев и Гитлер их родной дядя по двоюродной тёте троюродного плетня... Но вернёмся к нашим делам...

Сложность для нас заключается в том, что эта сторона рощи немцам не видна и хоть они видели свой самолёт, но они не могут сказать однозначно, сел он тут или просто низко пролетел, ведь пилота наши взяли без шума, а он после посадки сразу дисциплинированно заглушил двигатель. А вот когда они увидят, что мы самолёт пытаемся эвакуировать, то минимум артобстрел гарантирован, а то и отбить попытаются. Проще всего — взлететь и перегнать самолёт своим ходом, но я не рискну на незнакомом самолёте в таких экстремальных условиях. Сначала нужно с конструкцией и управлением в спокойной обстановке разобраться. Нет, если бы ситуация была критическая и безвыходная, то наверно рискнула бы, но не когда есть возможность аппарат спокойно перетащить на аэродром, где в спокойной обстановке с ним разобраться, пощупать, изучить, облетать его и пользоваться уже без оглядки в полной мере.

В результате, эвакуация Тотошки превратилась в целую эпопею. Подогнать ЗИСок ближе, чем на полкилометра никак не вышло. А ещё низинка, по которой можно самолёт отсюда вытащить, и которая не просматривается с немецкой стороны, оказалась заболочена. И хоть вес самолёта немного больше тонны и формально двадцать человек такую массу спокойно на руках перенесут, но тут ведь ещё и ухватиться для этого нужно... Провозились в этом лесу два дня и устали как черти. Через болотину пришлось стелить временную гать, по которой на верёвках и "пердячим паром" с помощью местной пехоты обвязали и перетащили Тотошку к ЗИСу. И уже облегчённо выдохнули, но водитель преподнёс нам сюрприз. Он вылезая из кузова, зацепился и сорвался вниз, умудрившись вывихнуть себе левую руку. Хорошо, что Сосед сразу ему её вправил, но теперь шофёр носит лапку на косынке, жив, говорлив, но полностью нетрудоспособен.

Ещё на поляне до перетаскивания через гать, Евграфыч разобрался, как сложить крылья. У Тотошки оказывается это действие в конструкцию заложено, крылья к хвосту складываются и штатными креплениями фиксируются в транспортировочном положении. ОбаЛЬдеть! Кроме чисто технических сложностей по организации вывоза машины, район начали облетать немецкие самолёты. Надо полагать, ищут пропавший борт командира дивизии с ценными бумагами, так, что пришлось тщательнее маскировать наши работы, а во время движения просить истребителей прикрыть сверху. Всё было сделано, и утащить в лес Тотошку удалось без эксцессов и тайно от немцев.

Мы только с напряжением пупков и прочих жил, закинули задний дутик в кузов машины, сняв перед этим задний борт. Привязали Тотошку нежно, но очень старательно, а тут шофёр нам такую свинью подложил. Замечу, что сначала нам нужно по лесу выехать на дорогу, что само по себе не просто, а с самолётом в качестве довеска труднее в несколько раз. По традициям жанра, правилу бутерброда и законам Мэрфи, никто грузовик водить не умеет, искать водителя долго и все уже вымотались за два дня до предела, даже Митрич уже не скачет живчиком. Залезла в кабину, завели машину, и я поехала. Не далеко я проехала, собственно скорее обозначила, что могу. Проехала метров пятьдесят, не больше, дальше кусты начинались...

И началась новая эпопея, протаскивание машины с самолётом через лес, в общей сложности всего километров пять. Но это было пять километров, которые мы прошли ножками не по одному разу, в поисках оптимального маршрута в объезд деревьев, чтобы не было резких перепадов высоты и резких маневров на излом, для хвоста самолёта. При этом иногда ругаясь до хрипа, а решив, вырубать подлесок и пару деревьев с вырубанием пня до уровня грунта, чтобы проехать могла. А мне пришлось в незнакомой машине, едва доставая ногами педали, потому, что для обзора мне под попу сложили какой-то брезент и пару ватников, на ощупь вырулить каждый метр этого пути. А ещё сцепление нужно переключать в два этапа с перегазовкой между ними, иначе заглохнет. Сцепление убитое, схватывает на самом конце хода тугой как в танке педали. Руль тяжеленный, никакого гидроусилителя, а ещё скачет в руках и бьёт в ладони на каждой колдобине. В общем, на первом километре я глохла, раз пять на каждую сотню метров. На втором уже по три, последний километр приноровилась и заглохла всего раз. Я имею ввиду, не вынужденные остановки для прокладывания дальнейшего пути, а когда не справлялась с педалями и двигатель глох от перегрузки и недостатке поданной мощности. Когда мы, наконец, выбрались на лесную дорогу, меня можно было выжимать от пота и использовать как ненужную тряпку весь мой измочаленный девичий организм. Я без сил легла у колеса и больше получаса просто приходила в себя...

Сосед потом сказал, что такого издевательства не имела права выдержать ни одна нормальная машина. И объяснил, что имел ввиду не только моё, вернее наше, вождение, ведь я никогда машину не водила, а за рулём всё в свои руки взял квартирант. Что в его время очень любят хаять допотопность нашей техники сороковых годов, что собранная кривыми ручками "фабзайчат" с допусками плюс-минус два гектара, техника имела жуткий расход топлива, плевалась маслом, не выдавала положенную мощность и вообще непонятно, как этот "Тяп-Ляп" ездил и летал. Но при этом как-то не удосуживаются в своём истовом облизывании Запада подумать, что эту кондовую технику и эксплуатировали не профи с хорошей подготовкой и не по европейским автобанам. К слову, наших тогдашних дорог европейская техника не выдерживала и немецкие водители с радостью пересаживались на наши кондовые "Полуторки" и "Захары", которые скрипя и подвывая, но довозили куда нужно, а не рассыпались кучами высококачественных европских деталей...

А по поводу качества производства... А вы не брали себе труда подумать, что после революции творилось на заводах? Ведь революция РАБОЧИХ и крестьян! Ну, с крестьянами понятно, есть нужно, значит приходится сеять и собирать урожай. При любой власти, кушать нужно не завтра, а каждый день. А вот на заводах стало проблемой заставить рабочих работать. Ведь в понимании любого обывателя, раз власть взяли, то теперь как правящий класс, могу расслабиться и почивать на лаврах, за что боролись и кровь пролетарскую проливали? Неужто опять спину гнуть? И ломали станки, как в эпоху начала индустриализации на первых западных мануфактурах, сознательно портили всё, до чего могли дотянуться. И бездна брака, которую гнали заводы, была не от криворукости, а оттого, что это был протест рабочих, которых после победы ИХ революции снова заставляют работать! И выпускники фабрично-заводских училищ, в большинстве принудительно мобилизованные на производство вчерашние крестьяне, попадали сразу с такую морально разложившуюся атмосферу, где старые опытные рабочие не собирались передавать им тонкости своего профессионального мастерства, а учили, как "по-умному" сломать станок или не напрягаясь гнать вал брака. И вместе выступали единым фронтом и круговой порукой, ведь вредительство, как ни крути, и привлечь к ответу могут. А если какой-то комсомолец начнёт стараться и хорошо работать, то это создаст никому на заводе не нужный прецедент, поэтому активные ребята из рабочих подойдут и объяснят, что не нужно выделяться и работать слишком хорошо. А то ведь скользко и можно очень неудачно упасть, раз десять, и всё больше темечком об железный станок.

Думаете, я чего-то придумала? А вы поищите эти старательно спрятанные сведения и найдёте. А спрятанные потому, что нельзя в стране победившего пролетариата плохо говорить про рабочих. И тогда станет совсем под другим углом видна проблема старых специалистов из инженерных и руководящих кадров, которые искренне приняли революцию, но столкнулись с тем, что победители совсем не рвутся строить своё светлое будущее. А те, кто пытались заставить рабочих работать очень быстро оказывались погребёнными под кучей доносов, да и подставить любого инженера или мастера организованной группе рабочих — пара пустяков. Взглянув на эту ситуацию в таком ракурсе, станет понятно, вызывающие недоумение рассказы, как после революции многие годы на заводах и фабриках проходило до десяти митингов в неделю! Десять в неделю! Это же когда при таком работать? А кто сказал, что победитель-пролетариат хочет работать? Не от хорошей жизни и не с предвыборными обещаниями Ильич и весь ЦК с Совнаркомом и ЦИКом мотались по всем заводам и выступали объясняя сложности текущего момента, а по-русски, пытаясь сподвигнуть рабочих работать. И почему Каплан так легко удалось начать пулять в вождя революции. Прониклись?!

И эти безумные допуски, когда деталь в отведённом для неё отверстии болтается как карандаш в пенале, вместо того, чтобы сидеть плотно, это тоже в угоду победившему пролетариату, а не от криворукости. Ведь без оглядки на качество работать гораздо проще и напрягаться не нужно, всё равно ведь уравниловка и счёт сделанного идёт по валу, а не по качеству. Думаете, все тупые и не понимали, что нужно оценивать не валовый брак, а только качественный продукт? И что уравниловка — недопустима? Но вы попробуйте в той ситуации о таком только заикнуться рабочим, и завод вообще встанет в тот же день. И можно сейчас удивляться и возмущаться строгим мерам, вроде запрета переходить на другие рабочие места или наказания за прогулы и опоздания. Но это такие мелочи, по сравнению с тем, что работающий на полную мощность завод выдаёт едва треть нормальной продукции, а две трети идут в брак, да и "нормальная" — это те самые допуски в плюс-минус два гектара. И как Сталину в таких условиях удалось удержаться у власти и всё-таки привести производство в какие-то приемлемые рамки, для меня загадка. К тому, что я рассказываю правду, сами почитайте отчёты в стенограммах заседаний ЦК, где гордо отчитываются о каких-то "разагитированных" заводах и фабриках. Но на дворе ведь тридцатые годы, а не семнадцатый, когда революционные агитаторы в полках и на заводах поднимали народные массы на революцию. Так и чего там такого было нужно "разагитировать", что об этом говорят как о достижениях? А вот как раз о том, что съездили и уговорили рабочих работать...