Полторы минуты по договору

— Это невыносимо, — сказала Аннабель. — Стэн, не подумай только, что я пытаюсь вмешаться в твои дела! Знаю и понимаю — мы пока не такие близкие, я даже язык ещё не совсем...

— Ну что ты, Анечка, — успокоил Станислав Александрович. — Ты говоришь прекрасно, практически без акцента. Ещё полгода от силы — и будешь совсем как местная.

— Да? Спасибо, ты мне всегда польстишь, это так приятно... Но я всё равно скажу до конца! Ты же помнишь — я такая упрямая! И для меня загадка — что в твоей свите делает этот Фёдор? Он же настоящий муж... э-э-э...

— Мужлан?

— Вот именно! Его манеры — кошмарные, он грубит тебе постоянно, а на меня посмотрит — и как будто смеётся! Ты делаешь ему замечания, но он совсем не заботится... то есть, прости, они его не заботят! Он игнорирует! А я не могу понять — какую работу он выполняет? Твой референт, помощник — так говорят. Но он для этого слишком глупый и ничего не пишет...

Станислав Александрович усмехнулся и налил себе сельтерской. Выцедил не спеша и посмотрел в окно, за которым проплывали осенние перелески. Салон-вагон уютно покачивался под размеренный стук колёс.

— Видишь ли, Аня, тут всё непросто. Фёдор, конечно, не референт. Эту должность он занимает лишь на бумаге, чтобы сбить с толку наших... гм... недоброжелателей. На самом же деле у него совершенно другие функции. И поверь — его присутствие в свите совершенно необходимо. Прошу тебя, потерпи, осталось совсем немного. После свадьбы я расскажу тебе все подробности, обещаю.

— Опять государственные секреты? У вас их столько, что я иногда пугаюсь... Но тебе я верю, мой Стэн. Ведь ты не обманешь маленькую наивную Аню? Я подожду, потерплю, я это умею. Мы скоро будем муж и жена, и все тайны у нас тогда будут общие... А сейчас извини меня, я устала. Пойду к себе, прилягу на полчаса. Хорошо?

— Да-да, разумеется. Отдыхай.

Аннабель, принцесса Мглистой Земли, улыбнулась на прощание и вышла. Её жених, наследник престола Восточно-Континентальной империи, ещё с минуту посидел у окна — пейзаж зачаровывал, не давая отвести взгляд. Легкомысленная южная осень роняла позолоту на листья, ворошила пух облаков, любовалась собой в зеркалах-озёрах. Протяжно кричали птицы.

Вздохнув, наследник поднялся и подошёл к радиоприёмнику, стоящему в углу на подставке. Провёл ладонью по гладкому деревянному кожуху, взялся за рукоятку настройки. Поймать, правда, ничего не успел — отвлёк новый посетитель, шагнувший через порог.

Посетитель этот был ровесником Станислава, но выглядел куда менее презентабельно — рыхлая фигура с брюшком, одутловатое лицо, помятый пиджак. Не спросив разрешения, новоприбывший сел за стол и сразу потянулся к коньячному графину, угловато-массивному как кирпич. Поинтересовался небрежно:

— Скучаешь, твоё высочество?

Наследник поморщился:

— Знаешь, Фёдор, ты периодически забываешься. Однажды мне надоест, и я приму меры. Для начала — категорически запрещу тебе употреблять спиртное. Может, мозги у тебя прочистятся хоть немного.

— Ага, давай. Поглядим, что в результате выйдет. Я ж от трезвости начну нервничать, а через день-другой вообще на стенку полезу. Оно тебе надо, Слава?

— Оно мне не надо, Федя, поэтому я и смотрю сквозь пальцы на твоё пьянство, хамство и прочие достижения. Но прошу тебя подумать серьёзно. Если намерен работать дальше — работай, нет — выходи в отставку. Или, может, тебя жалование перестало устраивать?

— Жалование нормальное, — степенно ответил Фёдор. — Харчи, опять же, казённые...

— Сказал же — хватит паясничать!

— Слушай, чего ты взъелся? Встал не с той ноги, что ли? Или с Анечкой своей поругался, пока я в сортир ходил?

Станислав Александрович посмотрел на Фёдора так, словно хотел приморозить к месту, и произнёс:

— С моей невестой, кстати, держись повежливее. Об этом предупреждаю особо.

— Да я ей ни слова не сказал поперёк!

— Вот и дальше молчи! И рожу делай попроще! Чтоб не казалось, что ты с минуты на минуту заржёшь! Понятно тебе?

— Понятно.

Фёдор потупил взор, демонстрируя смирение и кротость, но перед этим не забыл глотнуть коньяку. Станислав Александрович ещё какое-то время, хмурясь, разглядывал собеседника; наконец отвернулся и опять занялся приёмником. Полоска-указатель сдвигалась по горизонтальной шкале, сквозь шорох помех проступил густой голос диктора:

— ...не более чем подлая провокация. Как подчеркнул представитель Собственной канцелярии, безопасность августейшей семьи обеспечивается в полном объёме, и нет никаких оснований для беспокойства. Он предостерёг от спекуляций на эту тему и указал на необходимость поддерживать конструктивную, здоровую атмосферу в преддверии исторического события — бракосочетания его императорского высочества. Глава полицейского департамента, в свою очередь, сообщил, что начато предварительное расследование в отношении печатных изданий, которые активно способствовали распространению слухов, вредящих общественному спокойствию...

Станислав скривился, как от кислого яблока, и начал искать другую волну. Зазвучали ритмы фокстрота — и тут же смолкли, задавленные атмосферными хрипами; горохом рассыпалась иноязычная речь. Наследник продолжал крутить рукоятку, пока не раздались позывные эмигрантской радиостанции 'Даль'.

— Очень патриотично, ваше высочество, — елейно заметил Фёдор.

Станислав Александрович не удостоил его ответом, прислушиваясь к тому, что говорил ведущий:

— ...робкие и половинчатые попытки парламентской оппозиции привлечь к проблеме внимание были, разумеется, тут же подавлены на корню. Верноподданническая пресса хором клеймит алармистов и паникёров. По нашим данным, однако, угроза более чем серьёзна. Инсургент, называющий себя Егерем, реален и готов действовать. Напомню первую фразу из его манифеста: 'Я объявил охоту на гнусь, узурпировавшую трон'. Фразу эту, само собой, не решился процитировать напрямую ни один журналист в Империи, а ведь она — не блеф и не пустой звук. Оговорюсь — мы против насилия в любых его проявлениях, но правящей династии стоило бы задуматься, почему недовольство её политикой принимает столь экстремальные формы...

Наследник выключил звук и прошёлся из угла в угол. Взял со стола серебряный колокольчик и, позвонив, приказал слуге:

— Начальника охраны ко мне.

Человек, представший перед наследником спустя полминуты, напоминал скорее чинушу средней руки. Сухощавый и невысокий, одетый в партикулярное платье, он вежливо склонил голову, ожидая распоряжений.

— Присядьте, полковник, — сказал ему Станислав. — И ответьте мне на простой вопрос — только, пожалуйста, без экивоков. Покушение действительно будет?

— С высокой вероятностью — да, — бесцветно подтвердил начальник охраны.

— Кто станет мишенью? Отец, я, братья?

— Идёт анализ поступающей информации...

— Отвечайте прямо!

— Прошу прощения. Мы вынуждены исходить из того, что вы — приоритетная цель. Ваша предстоящая свадьба — слишком значимое событие. К тому же любой обыватель знает, что вы с невестой покинули летнюю резиденцию и следуете в столицу. А безопасность на транспорте обеспечить сложнее, чем во дворце...

— То есть убить меня попытаются по дороге?

— Я этого не утверждаю, ваше высочество. Хочу заверить, что приняты все необходимые меры предосторожности. Усилены посты, территория вдоль путей патрулируется, задействованы аэропланы...

Он умолк, повинуясь раздражённому жесту будущего монарха. Тот побарабанил пальцами по столу и спросил после паузы:

— Насчёт личности Егеря что узнали? Кто прикрывается этим прозвищем?

— Увы, ваше высочество, конкретики пока нет — лишь несколько общих соображений. Судя по всему, инсургент — выходец из высших кругов. Имеет представление о повседневной жизни элиты. Возможно, способен к мета-воздействиям.

— Только этого не хватало... Что им движет? Обида? Недополучил какие-то привилегии?

— Мы проверяем и эту версию.

— Ладно, продолжайте работать. Будут новости — сразу ко мне с докладом.

Полковник ретировался. Надолго воцарилось молчание, лишь колёса стучали с прежней беспечностью. Фёдор, налив себе ещё из графина, искоса взглянул на наследника — и плеснул ему тоже. Спросил:

— Проникся?

— Да, — признал Станислав, — звучит неприятно. Сам-то что думаешь?

— Я не думаю, я пью. Проверенный способ.

— А если серьёзно?

— При моей профессии, Славик, избыточная серьёзность вредна. Крыша может тихонько съехать. Так что извиняй, но я лучше помолчу, посибаритствую, пока есть возможность...

Солнце клонилось к западу; его косые лучи, проникнув в салон, нахально раскинулись по столу. Станислав Александрович с сожалением задёрнул штору, придвинул к себе бумаги и погрузился в чтение. Лишь временами он отвлекался, чтобы вызвать секретаря и выслушать короткий доклад. Фёдор тянул коньяк и, хихикая, листал свежий выпуск журнальчика 'Бонвиван' с полуодетой красавицей на обложке. Аннабель больше не заходила.

Когда Фёдор созрел, чтобы подробно отрецензировать всё прочитанное в журнале, Станислав велел ему убираться. Ценитель периодики фыркнул: 'Скукотища с тобой, мон шер', выкарабкался из кресла и, кренясь то в одну, то в другую сторону, удалился с видом оскорблённой невинности.

Наследник же продолжал работать, пока закатное зарево не поблёкло над горизонтом. Поужинал, проведал невесту, узнал у полковника последние новости (нет, Егеря ещё не поймали, но и никакой подозрительной активности на маршруте тоже не отмечалось). В постель улёгся ближе к одиннадцати, долго не мог заснуть. Прищуренный глаз луны тревожно заглядывал в оконный проём.

Локомотив тащил вагоны на север, в помпезно-каменную столицу, а ночь брела через всю Империю на запад, в Европу, волоча за собой на привязи худосочное осеннее утро.

— Знаете, Фёдор, — сказала за завтраком Аннабель, — я, кажется, догадалась, кто вы такой и какая у вас работа.

— В самом деле? — пробурчал тот, ковыряясь в тарелке и неприязненно косясь на кофейник, который занял место графина.

— Да, я думала много и поняла. Мне, ещё когда я была ребёнок, бабушка рассказала — у вас в Империи есть настоящие колдуны. Это официально не признают, но нам всё равно известно! Вот так!

— Слово 'колдовство' мы не употребляем, — спокойно сказал наследник, — предпочитаем термин 'мета-воздействия'.

— Ага! И если ты, Стэн, всегда держишь Фёдора при себе, то, значит, он — твой личный колдун! Твой телоохранник!

— Телохранитель?

— Точно! И сейчас он тебе особенно нужен, потому что на тебя хотят сделать покушение...

Станислав и Фёдор переглянулись, а девушка поспешно добавила:

— Да-да, Стэн, я же не дурочка! Я читала газеты, хотя ты мне их не даёшь! И там написано про этого ужасного инсургента...

— Ну-ну, Анечка, успокойся, это всего лишь сплетни. Щелкопёров хлебом не корми — дай родить очередную сенсацию. Нам совершенно нечего опасаться.

— Я понимаю, у нас дома тоже такая пресса, любит пугать. Но даже если и так, тебя должны охранять очень-очень сильно! А вы, господин колдун, должны мне пообещать, что со Стэном ничего не случится!

— Угу, — сказал Фёдор, — всенепременно... Может, всё-таки по стопарику, ваше императорское высочество?

— Фёдор Петрович, — отчеканил наследник, — попрошу вас выбирать выражения.

— Намёк уловил, пью кофе...

За минувшую ночь пейзаж за окном совершенно переменился. Южные поля с перелесками остались далеко позади, и вдоль колеи теперь щетинился ельник, густой и сумрачный. На небе сомкнулись тучи, и мелкий дождь, холодный даже на вид, сёк по вагонным стёклам.

— Нам ещё долго ехать? — спросила Аннабель, закутавшись в шаль.

— Нет, к вечеру доберёмся...

Вагон конвульсивно дёрнулся.

Колёса заскрежетали по рельсам.

Аннабель завизжала, слетев со стула. Фёдор инстинктивно схватился за край стола — и, падая, сдёрнул скатерть. Кофейник с дребезгом опрокинулся, горячая жидкость выплеснулась на пол. Станислав, сидевший лицом по ходу движения, приложился рёбрами о столешницу, но равновесие сохранил; вскочив, метнулся к невесте. В коридоре заорали: 'В ружьё!'

Дверь распахнулась, полковник влетел в салон, следом — двое бойцов с винтовками. Станислав рявкнул:

— Что происходит?

— Нападение, рельсы повреждены, — коротко ответил полковник, запирая дверь на засов. — Прошу сохранять спокойствие. Вагон бронирован, снаружи нас не достать. Помощь уже в пути.

Защитные ставни опустились на окна со смачным лязгом. На секунду стало темно, но тут же включились лампы.

— Это Егерь? — спросил наследник.

— Похоже, он.

Снаружи загрохотали выстрелы, пуля дзенькнула по борту вагона.

Раздался треск — приглушённый толстыми стенами, но всё-таки различимый. Кажется, что-то крупное вломилось с размаху в лес, калеча деревья рядом с вагоном.

Станислав взглянул на полковника, тот хмуро прокомментировал:

— Сбит патрульный аэроплан. Инсургенты мощно экипированы, плюс мета-воздействия...

Он не договорил. Над их головами стукнуло, металлически захрустело, брызнули искры — и от крыши оторвался лоскут. Вагон вскрывали снаружи, как консервную банку. В рваном проёме мелькнул чужой силуэт. Вскинув винтовки, бойцы-охранники открыли огонь, но это не помогло. Массивная фигура спрыгнула сверху, и пол под ногами вздрогнул.

Нападавший был облачён в броню — необычайно тонкую, гибкую, влажную от дождя. Голову прикрывал цилиндрический шлем с забралом. К тому же чужак, судя по всему, использовал колдовство, ослабившее действие пуль.

Едва приземлившись, Егерь трижды спустил курок револьвера. Солдаты с полковником повалились на пол.

— Ты, — обратился инсургент к Фёдору, который, подняв руки, подчёркивал свою безоружность, — возьми леди Аннабель и отойди с ней в угол. Мне нужен только наследник.

Невеста, плача, цеплялась за жениха — Фёдор едва её оттащил. Станислав повторял, как будто его заклинило: 'Тише, Анечка, тише'. Егерь направил на него ствол.

— You fucking bastard! — крикнула Аннабель. — Убьёшь его — убивай меня!

— Я убиваю только тогда, когда этого требует ситуация, — терпеливо пояснил инсургент. — Вас, принцесса, я оставлю в живых. К счастью, вы ещё не вступили в брак, а значит — не несёте в себе мерзкое семя, от которого мы хотим очистить нашу страну.

— Покажи лицо, — произнёс Станислав сквозь зубы.

— Моя личность не имеет значения. Против тебя — история, а я — лишь её орудие.

— Сам додумался? Или кто-то подговорил?

Револьвер в руке инсургента плюнул огнём.

Пуля ударила наследника в грудь и разорвала ему сердце.

Тело опрокинулось навзничь, ударившись затылком об пол.

Егерь шагнул ближе, всмотрелся в стекленеющие глаза. Удовлетворённо кивнул, развернулся и вышел вон. Стрельба снаружи стихала.

Некоторое время Аннабель простояла в полном оцепенении, глядя, как вокруг Станислава растекается лужа крови. Потом, очнувшись, перевела взгляд на Фёдора. Голос её опять сорвался на крик:

— Он мёртвый, видишь — мёртвый, убит! А ты... Ты же должен был его защищать! Трус, ничтожество! Ненавижу! Я расскажу, ты сгниёшь в Сайберии...