Князь Мещерский (3 главы)

1.

Приходилось видеть разъяренного тигра? Он смотрит на вас желтыми глазами и угрожающе рычит. Из оскаленной пасти капает слюна, а хвост яростно молотит по бокам. От такой картины кровь леденеет в жилах, как любили писать классики, и хочется нестись прочь, сломя голову. Только бесполезно — даже устать не успеешь...

У императрицы, сидевшей передо мной в кресле, хвоста, оскаленной пасти и капающей слюны не наблюдалось, но вид ее в полной мере соответствовал разъяренному тигру, вернее, тигрицы. Что, впрочем, не меняло ситуации. Не все ли равно, кто свернет вам шею — тигр-самец или его подруга? Мне захотелось стать маленьким и тонким, чтобы забиться в щель — вон под тот диван, скажем, и замереть там у стены, пока тигр будет ходить кругом и пытаться достать меня лапой. Она у него толстая, под диван не пролезет... Мечты, мечты. Я принял виноватый вид и опустил очи долу. Может, повезет, и меня не будут терзать?

— Что вы позволяете себе, князь?! Я разрешила вам встречаться с дочерью не для того, чтобы она ночевала в вашем доме!

Интересно, чем плох мой дом? Там уютно и клопов нет. А вот за Кремль не поручусь...

— Мало того, что вы подвергли опасности наследницу престола, оставив ее без охраны, так еще в постель затащили. Отчего молчите? Отвечайте! Не медля!

— Вам вредно волноваться, государыня. Вы перенесли тяжелую операцию. Это я вам как врач говорю.

— Что-о?!

Ну, вот — хотел как лучше...

— Позвольте мне рассказать, как было дело?

— Сделайте одолжение!

Яда в голосе тещеньки столько, что можно во флаконы разливать, а потом натирать спину против радикулита. Хотя не стоит, пожалуй, — кожа слезет...

— Вчера вечером мы с Мишей... бароном Зассом отправились в дом ювелира Натана Соломоновича Полякова дабы поздравить его племянницу Елизавету Давидовну с высокой милостью, которую вы ей оказали, возведя в потомственное дворянство и наградив орденом Святой Софии.

— Я вас на это не уполномочивала!

— Мы решили сами. Во-первых, хотели поздравить замечательную девушку и хирургическую сестру, во-вторых, барон Засс испытывает к ней сердечное влечение. Поскольку он мой друг, я не мог отказать ему в просьбе сопроводить к Елизавете Давидовне. Сам он стеснялся.

— Мне нет дела до его чувств!

— Понимаю, государыня, но именно с этого началось. Мы прибыли в дом Полякова, вручили Елизавете Давыдовне цветы, а ее дядя пригласил нас за стол — они как раз собирались отобедать.

— И вы, конечно, согласились.

— Отказать было неудобно. После той новости, что мы принесли...

— Не врите!

— У Полякова замечательный повар — во Франции учился.

— Вот теперь похоже на правду. Рановато я даровала вам титул, князь! Бегать по домам евреев ради угощения... Вы б еще в трактир зашли!

— Позвольте я продолжу?

— Сделайте милость.

— Не успели мы сесть за стол, как прибыла ее императорское высочество Ольга Александровна с фрейлиной.

— Для чего?

— Вручить Елизавете Давидовне жалованную грамоту вашего императорского величества. Понимаю так, что по вашему поручению.

Молчание. Ага, угадал.

— Я продолжу. Застав меня с Ми... бароном у Поляковых, Ольга Александровна очень рассердилась.

— Отчего?

— До недавнего времени она считала Полякову своей соперницей. Когда я лежал в госпитале с дыркой в голове, эти две красавицы устроили скандал прямо у моей койки — да так, что мне пришлось разнимать. Ольга Александровна тогда пообещала Поляковой сослать ее в Сибирь.

— Возможно, стоило.

— Тогда кто бы помогал оперировать вас, государыня?

— Не пытайтесь разжалобить меня, князь! За оказанные услуги вы и ваши знакомые вознаграждены весьма щедро. Отвечайте по существу! Что сделала Ольга?

— Вручила Елизавете Давыдовне жалованную грамоту, после чего отвела меня в другую комнату, где нанесла легкие телесные повреждения, не приведшие, впрочем, к длительному расстройству здоровья.

— Что-о?!

— Схватила за ухо и стала его крутить. Было очень больно.

— Это еще не больно.

Звучит многообещающе...

— Ольга Александровна посчитала, что я приехал к Поляковым, чтобы повидаться с Лизой. Я сказал ей, что она заблуждается, и предложил убедиться лично. После чего Ольга Александровна приняла предложение Полякова разделить с ними трапезу.

— Боже! Моя дочь с евреем-ювелиром!

— У него замечательный повар. Графиня Адлерберг была в восторге. А Ольга Александровна сумела убедиться, что Полякова с благосклонностью принимает знаки внимания от барона Засса.

— А дальше?

— Я для нее пел.

— Князь — у еврея?

Какой сарказм в голосе! Из ее императорского величества вышел бы великолепный тролль. Выпустить бы ее на пространство Интернета...

— До танцев дело не дошло?

— Нет, государыня. После песен Ольга Александровна пожаловалась мне, что дом ее разрушен, ей негде преклонить голову, и попросила приютить. Как я мог отказать?

— Князь!!!

— Все было так, государыня! Клянусь!

Я перекрестился.

— А в постели вашей она как оказалась?

— Извините, государыня, но это личное дело.

— Все! Что касается наследницы трона Российской империи! Не является личным делом какого-то князя! Вам это понятно?

— Да, государыня! Но позвольте мне закончить?

— Говорите!

— В том мире у меня была дочь Даша, летами как Ольга Александровна. Когда однажды она привела в дом молодого человека и заявила, что будет с ним встречаться, мне захотелось убить этого наглеца. Как он смеет претендовать на мою девочку? Но потом я понял, что неправ. Дочь выросла и имеет право на любовь. Это грустно осознавать, но такова жизнь.

— Не заговаривайте мне зубы, князь! Ваша дочь не является наследницей престола Российской империи. Она может спать с кем угодно, тем более, насколько слышала, нравы в покинутом вами мире весьма свободные. Не пытайтесь перенести их сюда! Вы все сказали?

— Нет. Я люблю Ольгу, а она любит меня. Наши чувства выдержали испытание разлукой. Ваше императорское величество! Покорнейше прошу у вас руки вашей дочери. Обещаю быть ей любящим и верным мужем.

Задумалась. Может, с этого следовало начинать?

— Я подумаю о вашей просьбе. Но вы должны поклясться, что впредь Ольга никогда более, слышите? никогда не будет ночевать у вас, даже если сама этого попросит. Понятно?

— Клянусь!

— И я не хочу, чтобы она забеременела до свадьбы.

— Обещаю. Я врач, и знаю, как этого избежать.

— Я вас услышала.

Хм! Выходит, что в Кремлевском дворце с Ольгой можно? Странные у них здесь правила.

— А теперь расскажите, как у вас хватило ума ввязаться в дуэль?

— Мне бросили вызов.

— Вам не следовало его принимать. Лейб-хирург государыни, действительный статский советник, а ведете себя, как мальчишка.

— Я собирался извиниться.

— Только это вас оправдывает. Александр Иванович принял извинения?

— Нет. Пришлось стреляться.

— Что-о?! И?

— Гучков убит.

— Вы, поистине, исторический человек, князь! — Мария всплеснула руками. — Как Ноздрев у Гоголя. Постоянно ввязываетесь в какие-то истории. Отдаете себе отчет, чего натворили? Газеты станут писать, что я расправляюсь с политическими противниками руками придворных.

— Не станут.

— Отчего так уверены?

— На дуэли присутствовали репортеры — их пригласил покойный. Они стали свидетелями, как я предложил Гучкову извиниться, а тот отказался.

— Позер! — фыркнула Мария. — Даже умереть захотел красиво. Знаете, для чего он прибыл в Кремль после взрыва и не уходил, когда его попросили? Думал воспользоваться растерянностью должностных лиц и возглавить работы по спасению людей, тем самым доказав свою значимость и ничтожество монарха. Вы ему помешали. Покойный рвался к власти.

— В моем мире Александр Иванович Гучков был активным организатором февральского переворота и отречения царя от трона.

— Вот как? — в облике Марии на мгновение проглянул тигр. — Но это у вас. Здесь другой мир. Вам не стоило его убивать — хватило бы ранения.

— Я так и сделал — прострелил ему плечо. Он выронил пистолет, но затем нагнулся и поднял его здоровой рукой. Извините, государыня, но у меня есть любимая женщина, и я хочу жить.

— Потому и не следовало принимать вызов. Что стало бы с Ольгой, убей вас Гучков?

— Я ничем не рисковал.

— Покойный был отменным стрелком.

— Это вряд ли.

— Хотите сказать, что вы лучше?

— Вам известен результат.

— Гм! — Мария посмотрела на меня с интересом. — У вас врачей учат стрелять?

— Нет, государыня. Но у меня был друг — большой мастер этого дела, который обучил меня. Не хочу хвастаться, но на двадцати шагах, не целясь, попаду в любую часть тела противника.

— Это как?

— Вот!

Выхватываю из кармана шаровар "браунинг". Рука у бедра, ствол сморит в угол.

— Вы пришли на аудиенцию с оружием?!

Прячу пистолет в карман.

— Извините, государыня, но посыльный из дворца перенял меня после дуэли. Не успел выложить.

— Пистолет следовало оставить в приемной, — Мария покачала головой. — Мальчишка! Самовлюбленный, дерзкий и наглый. И что Ольга нашла в вас?

— Может, родственную душу? Ее императорское высочество отнюдь кисейная барышня.

— Вы еще научите ее стрелять!

— Это поручение?

— Валериан Витольдович! Ведите себя прилично!

— Извините, государыня! Виноват.

— То-то. А поручение у меня к вам есть. Несколько не обычное и, возможно, неприятное. Московскому охранному отделению удалось задержать бомбиста, взорвавшего Кремлевский дворец. Это некто Савинков.

— Борис?

— Знаете его?!

На меня глянули глаза-дула.

— В моем мире человек с этим именем и фамилией был известным террористом, повинным в гибели многих людей. Он убивал их при царе, продолжил это делать в новой России. В последнем случае действовал из-за границы, посылая группы боевиков. Много зла принес. Чтобы нейтрализовать его организовали целую операцию. Савинкова выманили в Россию, где и арестовали.

— У нас проще. После разбора развалин жандармы установили, что заряд взрывчатки заложили в подвале, в котором хранились дрова. Сделать это мог только истопник. Проверили всех, и оказалось, что одного, принятого на службу недавно, нет среди мертвых и выживших. Описание его внешности насторожило полицейских. Людям, знавшим истопника, показали фото, и они опознали Савинкова. Полиция и жандармы перетряхнули Москву, и в одном из доходных домов обнаружили террориста. У служащих охранного отделения и жандармов хватило умения захватить его неожиданно, без стрельбы.

Мария помолчала.

— Знаете, что огорчило меня более всего? Савинкова устроил на службу в Кремль Сергей Витальевич Бельский, мой личный секретарь. Человек, которому я доверяла.

— Государыня...

— Знаю, что хотите сказать. Помню вашу записку о необходимости тщательной проверки служащих в моем окружении. Я не придала ей значения, за что и поплатилась. У Бельского были долги, которые он внезапно стал отдавать. Это должно было вызвать подозрения, но... Я наказана за легкомыслие, а теперь хочу наказать тех, кто организовал это подлое дело. Савинков действовал не один, это ясно, но имена его сообщников неизвестны — он упорно молчит. Терять ему нечего: на нем смертный приговор, вынесенный несколько лет назад. Его не смогли привести в исполнение из-за того, что Савинков смог сбежать. Вот я и вспомнила... Некогда вы советовали генералу Джунковскому пытать пленных немцев, чтобы они поведали все, что знают. Приходилось заниматься этим в вашем мире?

— Нет, государыня.

— Жаль.

— Но если нужно...

— Сможете?

— Попытаюсь.

— Беретесь?

— Да!

— Могу спросить, почему? Грязное дело. Оно не украсит вас.

— Есть причина. При разборе завала я находился на сортировке. То есть определял степень ранения пострадавших и помощь, которую им следует оказать. Видел много трупов. Среди ни них было двое детей — мальчик и девочка. Страшно изуродованные тела...

— Петя и Полина — дети княгини Болховской, моей давней подруги. Она пришла меня навестить, сидела в приемной. Погибли все... Как и многие другие, — голос Марии сух и безжизнен. — Мне до сих пор снится, что я под завалом. Трудно дышать, темнота, боль... Просыпаюсь в поту. Там я теряла сознание, и это было спасением. Приходя в себя, осознавала случившееся и молила Бога, чтобы он даровал мне быструю смерть. Находиться там было подобно аду. Этого я никогда и никому не прощу!

Она сжала кулаки. Я стоял молча.

— Завтра утром отправляйтесь к командиру Отдельного корпуса жандармов. Необходимые указания насчет вас Дмитрий Николаевич получит.

— Понял.

— Узнайте правду, Валериан Витольдович, и рука Ольги будет вашей. Обещаю.

— Благодарю, государыня...

* * *

От императрицы я отправился к Ольге — ну, раз можно... Разыскал в том же здании Арсенала — часть его помещений приспособили под временное пребывание царской семьи. Был принят, зацелован и затискан.

— День прошел, а уже соскучилась, — сообщила Ольга, устраиваясь у меня на коленях. — Что сказала тебе мать?

— Для начала отругала за тебя.

— Меня — еще утром! — фыркнула Ольга. — Я в ответ заявила, что достаточно взрослая, чтобы самой решать, где и с кем мне спать. И вообще пора объявлять нас женихом и невестой. Ты попросил у нее моей руки?

— Первым делом, — слегка соврал я. Хотел добавить: "Как и честный и порядочный человек", но решил, что это прозвучит двусмысленно.

— Что она сказала?

— Будет думать.

Незачем любимой знать, на что я подписался.

— Опять! — вздохнула Ольга. — Ладно, я об этом позабочусь. Со свадьбой до конца войны вряд ли выйдет, но помолвку можно провести уже сейчас.

— Помолвку?

— Ты думал, что так просто жениться на наследнице престола? Указ о престолонаследии читал?

— Руки не дошли.

— И за что я тебя люблю? Как можно было не поинтересоваться? — фыркнула любимая.

— Мне интересна ты, а не какие-то указы.

— Но без них никак, — вздохнула Ольга. — Слушай! Указ о престолонаследии издала еще Софья Великая. Она определила, что российский престол наследует старший представитель рода Романовых независимо от пола. А еще супругом царицы может стать российский дворянин, чей род насчитывает не менее восьми поколений благородных предков. При этом близкие родственники будущего супруга — до троюродных включительно, лишаются права занимать должности при дворе и на государевой службе. А, буде имеют их, должны оставить.

— Почему?

— Чтобы избежать непотизма. Боярские роды грызлись за власть, для них подсунуть свою дочь или сына в супруги царю или царице было заманчивой целью. Своим указом Софья уняла их, хотя не конца. Привилегии можно получить и не занимая государственных постов. Со временем возникла традиция искать женихов и невест монаршим особам среди круглых сирот. Мой отец остался без родителей семилетним мальчиком. Его воспитывал двоюродный дядя. В двенадцать лет его отдали в кадетский корпус. Далее — военное училище, служба в гвардии... Он познакомился с мамой, будучи в охране дворца.