Второй шанс

Второй шанс

Рассказ

Мыло крошится, белая пыль осыпается с поверхности капроновой веревки.

— Помочь?

Он сидит рядом — на том, что служит мне койкой. Даже эту минуту я не могу без отвращения смотреть на ворох несвежих простыней и засаленную подушку. Как он возник? Секунду назад я был один. Понятно... Врут художники — ни рожек у него, ни копыт, ни хвостика. Дорогой костюм, нелепый в этом гноище, узкое, бледное лицо.

— Мыло должно быть влажным, — продолжает он, как ни в чем не бывало, — тогда оно легко вотрется в волокна веревки, и петля будет скользить без задержек. Поверьте моему опыту... Только вам это без нужды. Стереотип... Мыло использовали, когда веревки были пеньковые, шершавые. Сейчас производят замечательные шнуры из синтетических волокон — они скользкие, как лед. Но если сомневаетесь и хотите наверняка, смажьте шнур маслом. Если в последний миг передумаете и схватитесь за шнур, рука соскользнет. Хватать все равно бессмысленно. Когда петля на шее, а опоры под ногами нет...

Я откладываю мыло.

— Правильно! — одобряет он. — Зачем трудиться! Да еще эти судороги... Асфиксия не лучший способ. Берите пример с Клеопатры. Легкий укол в грудь — и приятная истома через минуту...

— Я не царица! Змею в корзине не принесут...

— Зачем змея? Через пятнадцать минут, — он поднимает руку с часами (я вижу сверкнувший золотом браслет), — на тротуар перед вашим домом выедет пьяный отморозок на "майбахе". Я покажу место. Удар... Даже боли не почувствуете!

— По мою душу явился? — недружелюбно интересуюсь я.

— Увы! — разводит он руками. — То, что вы называете "душой", мне не достанется.

— Тогда какого...

— Вы раздражены, что вполне объяснимо... Хотя добровольный уход из жизни не приветствуется там, куда вы нацелились, бывают исключения. К сожалению... Вы, Иван Семенович, прожив сорок два года, умудрились не совершить ничего предосудительного. Я сам не поверил, пока не увидел ваш файл. Ни одного обманутого, ни одного ограбленного, даже ни одного оскорбленного, что вообще... Зато огромный список добрых дел: помощь словом и делом. Причем, зачастую, помощь тем, кому не помогать, кого топить надо! И вы, прекрасно осознавая, что представляют собой эти личности... Многие ваши современники считают праведными тех, кто больше поклонов богу отобьет. Они заблуждаются...

— Что из того?

— Если вы сделаете, что вознамерились, люди скажут: "Понятно! Его бросила любимая жена, которую он обожал, и которая на самом деле оказалась законченной шлюхой. Он, некогда самая светлая голова факультета, прозябал, получая нищенскую заплату, в то время как пронырливые тупицы выбивались в люди. Его добротой пользовались все, кому не лень, а у него не было денег даже на приличный костюм. В конце концов он запил, и вот..." Но это ведь не так, Иван Семенович!..

— Да ну?

— Позвольте не согласиться. Вас мучит мысль, что вы не воспользовались шансом. В 1990-м году он появился у всех. Смена эпох, слом старого и начало нового... Время, когда на обломках империй возникают новые государства, созидаются биографии и состояния. Понимая это, вы, тем не менее, не решились... Совесть мешала. Видите, к чему она вас привела?

— Теперь не поправить.

— Ошибаетесь. Я могу вернуть вас обратно. В прежнем облике, но с нынешним сознанием. Дать вам второй шанс.

— Что взамен?

— Ничего. Только ваше согласие.

— Идем! — говорю я, вставая табурета.

Мы выходим из подъезда.

— Вот здесь! — показывает он место на тротуаре. — Через две минуты "майбах" выскочит из-за поворота.

Я встаю, где указали. По улице несутся машины, прохожие пробегают, не глядя в нашу сторону. Тускло светят фонари. Прохладно. "Врет он все! — думаю я, поеживаясь. — Не будет никакого "майбаха"...

Пронзительный стон тормозов заставляет меня очнуться. Черная тень, растолкав машины, несется прямо меня. Я прыгаю в сторону. Обдав меня вонью сжигаемых покрышек, тень скользит мимо. Слышится шлепок, а затем глухой удар. Я оглядываюсь. "Майбах", сбив фонарный столб, замер неподвижно. В двух метрах от меня, на тротуаре, ворохом тряпья лежит девушка. Из-под головы ее наплывает темная лужица...

— Она...

— Нет! — жестко говорит мой необычный гость. — Только вы. Сегодня, 1 сентября 2009 года, в 22 часа 34 минуты на этом месте должен погибнуть человек. Вы отпрыгнули. Пришлось ей... А у нее, к слову, через неделю свадьба. И состоялась бы...

— Согласен! — кричу я. — 1990-й год, 28 июля, полдень!

* * *

"Волга" тормозит у ЗАГСа. Я выбираюсь наружу. Из следующей машины выпархивает Лена в пышном белом платье. Ее тут же окружают радостно щебечущие подруги. Я расталкиваю их.

— Знаешь, Ленка, я передумал. Пока...

Застывшее в недоумении накрашенное лицо, а в уголках глаз уже пробиваются слезинки. Плачь! Я не так рыдал! Головой о стену бился...

— Вань, ты что?! — возникает на пути Сашка.

Сволочь! Ты первый, кто с ней... Закадычный друг, твою мать!.. Я грубо толкаю Сашку, он падает на тротуар. Я запрыгиваю обратно в "волгу". Водитель смотрит недоуменно.

— Поехали! Или тебе не заплатили?!.

* * *

Управляющий смущен.

— Я все понимаю, есть постановление о кредитной поддержке кооперации. Но такая сумма! К тому же наличными...

— Более того, прошу сразу же обратить их в валюту. В договоре напишем: для закупки оборудования по производству одноразовых шприцев. Актуально, благородно — никто не возразит.

— Вы, в самом деле, собираетесь их производить?

— Нет, конечно!

— Тогда... — он приподымается.

— Десять процентов!

— Что?

— Десять процентов от суммы лично вам. Немедленно по получении денег.

— Знаете ли!..

— Пятнадцать! Подумайте!..

На его лице видна борьба чувств.

— Знаю, что вы сейчас думаете, — весело говорю я. — Уверяю: я обязательно верну кредит. Даже раньше срока — в 1993-м. Рублями, как в договоре. Копейка в копейку. Знаю, не верите. Тогда подумайте: если б я собирался врать, то сказал, что не горю желанием делать эти шприцы?..

* * *

Огромная толпа колышется на площади.

— Мужик! Продаешь?..

Меня хватают за руки. Я молча пробираюсь сквозь толпу. Продаю, но не вам! Охранник преграждает мне путь, я шепчу два слова ему на ухо и вкладываю в руку пару билетиков с портретом лохматого человека. Он открывает дверь.

— Нет билетов! — раздраженно кричит мне девица за решеткой.

Я невольно думаю: хлынет народ с площади — решетка не защитит.

— Я продать...

— Там купят! — машет она в сторону площади.

— У меня целый фургон...

Глаза ее округляются. Я вижу, как в них прыгают графические знаки американской валюты — как у дядюшки Скруджа из мультфильма. Такие комиссионные! Богачи нанимают сброд, шныряющий по площади в поиске продавцов билетов, а тут фургон!

— Вот! — торопливо пишет она на бумажке. — Это адрес. Привозите сегодня вечером.

— У меня будет охрана!

— Ради бога! — машет она руками. — Мы понимаем...

Она так радуется комиссионным, что забывает спросить, почему, когда все покупают билеты МММ, кто-то их продает...

* * *

"Мерседес" плавно скользит вдоль длинной очереди к банку. Лица у людей хмурые и озлобленные. Ненавидящие взгляды провожают мою машину. Зря стоите! Денег сегодня не будет. А также завтра и послезавтра...

"Мерседес" сворачивает в переулок и замирает у щегольского крыльца, отделанного мрамором. Повадились косить под классику! Выскочивший навстречу швейцар открывает дверцу. В полутемном зале ресторана меня ждут. Немолодой мужчина в темном костюме прячет под густыми бровями настороженный блеск глаз.

— Давно слежу за вами, Иван Семенович, — начинает он без церемоний (к чему они!), — и как не могу вас понять. Просчитать, как говорят сейчас... Вы не предприниматель — я знаю эту породу. У вас нет тесных связей в правительстве — мои люди следили за вами несколько месяцев и не заметили, чтоб вы встречались с кем-либо выше главы префектуры.

— Может, плохо следили! — щурюсь я.

— У меня лучшая служба безопасности в стране! — обижается он. — И вы это знаете. Вы не встречались, не говорили по телефону и даже не переписывались. Тем не менее, вы знаете то, что не знаю я. У вас есть надежный источник на самом верху. Инсайдер... Вы сбросили свой пакет ГКО за два дня до дефолта! А как лихо распорядились форвардами! У меня слюни текут... Ваш банк крепко стоит на ногах, в то время как другие валяются и плачут. Я тоже. И вы приезжаете ко мне с предложением...

— Слияния.

— На каких условиях?

— У меня контрольный пакет.

— Это... — он задыхается от возмущения. — Мой банк в десять раз больше!

— Был...

— Я договорился с Центробанком о кредите!

— Он не закроет дыру в вашем балансе. Можно конечно, деньги украсть и слинять за границу. Сто миллионов долларов, ну двести... На старость хватит. Но разве это масштаб для такого человека как вы? Соглашайтесь, и будете миллиардером!

— Чем докажете?

— Назову фамилию нового премьера.

— Нашего мальчика пока не отставили, но понятно, что ему не уцелеть, — вслух размышляет он. — Кто вместо него? Сам знаю! Черномырдин!

— Нет.

— Кто же?

— Если назову фамилию, согласитесь?

— Сам вычислю.

— Нет.

— Уверены?

— Абсолютно.

— Согласен.

— Примаков.

— Не может быть! — он подскакивает на стуле. — Никогда не поверю!

— Когда Дума проголосует, звоните. Предложение в силе.

— Может, знаете курс доллара в сентябре? — хитро улыбается он.

— А также в октябре, ноябре и декабре. Но это только после слияния...

* * *

Я беру со стола глянцевый журнал. С обложки мне улыбается некрасивая женщина. Такой портрет может появиться в гламурном журнале только при одном условии. Деньги... У моей жены их не просто много — она самая богатая женщина в стране.

...Я нашел ее быстро. Когда знаешь фамилию, имя и отчество, разыскать не представляет проблемы — даже в таком городе, как Москва. Но затем... Я знал, что она умна, но настолько... Когда молодой красавец-миллионер, при одном появлении которого длинноногие секретарши писают кипятком, начинает ухаживать за скромной служащей мэрии...

— Не понимаю, — сердито сказала она, когда я пригласил ее в ресторан. — Не понимаю вас, Иван! Вокруг столько красавиц!

— Ну и что?

— Что вам от меня нужно?

— Уважения. Если жена не любит мужа, то пусть хотя бы уважает.

— Вы предлагаете мне замуж? — изумилась она. — Но почему?

— Потому что красивых женщин миллионы, а ты такая одна. Единственная, кто мне нужен.

Она поверила — я был искренен. Даже самые умные женщины в глубине души верят: найдется принц, который, отринув домогательства порочных красавиц, полюбит их всей душей ...

Предпринимателем нужно родиться. Но есть люди, которым стезя предпринимателя начертана на небесах. Лена (по иронии судьбы ее зовут, как и первую жену) не просто талантливый бизнесмен, она — гений. Через месяц после свадьбы я назначил ее исполнительным директором банка, через год — председателем правления. Другие акционеры ворчали. Сейчас они кланяются ей за десять шагов и целуют ручки. Искренне. Эти ручки заработали им миллионы и продолжают зарабатывать. Прав был мой партнер: я не предприниматель. Но есть, кому заменить...

Я вижу жену только поздно вечером — она вся в делах. Наших детей воспитывают няни и приходящие учителя. Дети выезжают из дому в бронированном лимузине в сопровождении двух джипов с охраной — к безопасности семьи Лена относится трепетно. Мне запрещено ездить одному. Охранники не слушают меня, Лена — на их стороне. В нашем доме она главная. Нет, я могу делать что захочу — в отведенных границах. Мне разрешается иметь любовницу. Лена — умная женщина и понимает, что мужчина жаждет развлечений. Ей они не нужны — свой оргазм она получает от бизнеса. Моя жена обожает меня. Она до сих пор считает, что только я, своим необыкновенно проницательным умом, смог распознать скрытый даже от нее самой талант. Она не знает, что был еще один человек, который отнюдь не случайно заглядывал в ее кабинет по делу и без оного. Опоздал... Хватит ему мэрских регалий...

В моем загородном поместье стены украшают подлинники старых мастеров. Не Шишкина с Айвазовским, я все-таки не из бандитов... В гараже стоят самые престижные (и дорогие) в мире машины. У меня три яхты; последняя, спущенная на воду в прошлом месяце, размером с дредноут времен первой мировой войны. Я молод и здоров. По паспорту мне 42; на самом деле я на 17 лет старше. 59 — средняя продолжительность жизни мужчин в этой стране, я проскочил этот рубеж, не заметив. Мне завидуют миллионы. У меня есть все...

Жена сегодня возвращается поздно, и у меня свидание с любовницей. Машина везет меня на московскую окраину, в район облезлых панелек. Охранники не удивляются — тертые люди, привыкшие к чудачествам богачей. Некоторые покупают гнилые деревенские хаты, из каких сами некогда вышли, и привозят таких красавиц! А ушастые "запорожцы", переделанные в лимузины! А самогон в барах — рядом с коньяком "Парадиз"! Никто не удивляется, что год назад я купил здесь квартиру — специально для Леры. Она довольна. При нынешних ценах на недвижимость ей не хватит жизни, чтобы заработать на "двушку" в этой говенной многоэтажке.

Лера встречает меня на пороге и сразу бросается на шею. Я улыбаюсь и прохожу в зал. В ведерке на столике стынет шампанское. Я откупориваю бутылку и наполняю бокалы. Лера забыла поставить приборы, я напоминаю. Она бежит на кухню, а я тем временем бросаю в ее бокал заранее растертую в порошок таблетку. Через десять минут стол накрыт, а Лера тихо спит на диванчике. Я смотрю на часы — пора.

Лерина квартира на втором этаже, спрыгнуть с балкона не представляет труда. Охрана ждет меня с той стороны дома, у подъезда, пусть ждет. Я пересекаю темный двор, и выхожу на улицу.

— Решили проверить, Иван Семенович!

Не оборачиваюсь, знаю: это он, мой непрошенный гость.

— Доверяй, но проверяй! — картавлю я, пародируя покойного Рейгана.

— Неужели вам мало доказательств? — не отстает он.

— Во! — провожу я рукой над головой. — Но все же... С этого все началось. Этим может и кончиться.

— Нет! — успокаивает он. — Вы будете богаты и умрете только через двадцать лет — в палате "люкс" лучшей лондонской клиники.

— Почему так рано?!

— Пить меньше надо! — хмыкает он. — Коньяк "Парадиз", который вы хлещете литрами, тоже алкоголь. Не знали?

— Все равно несправедливо... — бурчу я.

— Пойдем отсюда! — он кладет руку на мое плечо. Видно, что он чем-то встревожен. Мне это не нравится.

— Нет! — упрямлюсь я. — Посмотрю!

— Хотите видеть, как умрет девочка? Вам мало смертей? Сколько покойников на вашем счету?

Он явно хамит, но я не отвечаю. Мы — люди тертые, не такое слышали.

— Понятно, что вы не убивали сами. Всего лишь приказ и своевременная оплата. Но сути это не меняет. Восемь человек!

— Разве то люди! — цитирую я из фильма, который некогда спонсировал. — Сплошная сволота. Не я их, так они б меня...